Корсары Ивана Грозного - Константин Бадигин

Надеясь на бесплатное угощение и милостыню, месили босыми ногами грязь бедные люди, голодные, нищие.

— Естушки хоцца, естушки… — раздавалось по дороге.

На середине пути между Москвой и Александровой слободой, в стороне от проезжей дороги, виднелся небольшой участок земли, огороженный со всех сторон дощатым забором.

Все, кто проезжал и проходил мимо этого места, останавливались, крестились и читали молитву. За забором была выкопана большая квадратная яма, шириной в двадцать локтей и на глубину двенадцать. В яме хоронили умерших от голода и болезней. У забора стояла избушка, где жил приказной человек, ведущий учет покойникам, и несколько женщин, которые обмывали трупы и заворачивали их в полотно. В такую яму можно захоронить больше двух тысяч.

А забором ограждали яму для того, чтобы собаки и волки не могли добраться до мертвых.

Приторный запах мертвечины доносился из ямы.

В Александрову слободу опричники никого не пускали. Из двух больших сел, расположенных поблизости, были выселены все жители, и их дома, вычищенные и вымытые, отдавались приезжим на временное проживание. Матери, тетки и няньки лихорадочно принялись прихорашивать дочерей к царскому выбору.

Не все родители с желанием везли невест на царские смотрины. Если бы не бояре, посланные в разные города и записавшие всех местных красавиц, кое-кто из отцов и матерей предпочли бы совсем не ехать в Москву, а быть вместе с дочерьми от греха подальше, по-прежнему у себя дома. Однако многие отцы, особенно из захудалых родов, которым улыбалось счастье возвыситься и разбогатеть благодаря красоте своих дочерей, мечтали попасть в родственники к царю.

12 сентября были назначены смотрины в царском дворце. Увидеть светлые царские очи в Александрову слободу съехалось больше двух тысяч самых красивых русских девушек. Возраст их самый различный: были четырнадцатилетние и девятнадцатилетние.

Утром царь Иван уселся на резное золоченое кресло, поставленное в самой большой палате Александрова дворца. Ровно в девять часов ударил набатный колокол соборной церкви. В палате появились девушки. Они шли вереницей, одна за другой, молчаливые, с каменными лицами, опущенными в землю глазами. Каждая подходила к царскому креслу и останавливалась в одном аршине от царя, там, где была положена узкая белая лента. Если царь молчал, девушка поворачивалась и шла налево, к другой двери, и выходила из палаты.

Царь Иван сидел, ухватившись за ручки кресла, и внимательно вглядывался в лица девушек. Перед ним проходили высокие и маленькие, полные и тоненькие. Бледные и румяные, темные и светловолосые.

У царского кресла стояли опричные и земские бояре. Из приближенных опричников многих недоставало. Не было любимца Афанасия Вяземского, он томился в заточении. Не было воевод Петра Зайцева и Ивана Чеботова — один казнен, другой постригся в монастырь. Не было князя Василия Темкина, Басмановых Алексея и сына Федора… Все они погибли по приказу самодержца. Остался Малюта Скуратов.

Желтое лицо царя сегодня особенно было неприглядным. Под глазами набрякли темные мешки. Редкая борода причесана. На облысевшей голове виднелся лишь венчик седых волос. Его внимание совсем не привлекали бледные и худощавые. Зато он тщательно рассматривал высоких, полных и розовощеких. Царь хотел выбрать здоровую жену. Изредка Малюта Скуратов наклонялся к нему и шептал несколько слов.

В палате стояла напряженная тишина, нарушаемая лишь быстрым дыханием и легкими девичьими шагами.

Первый раз царь остановил наряженную в шелка и золото невесту через три часа после начала смотрин.

— Стой, девица, — сказал царь, — посмотри на меня!

Высокая, с русыми волосами, румяная девушка подняла глаза и взглянула на жениха.

— Как зовут?

— Марфа, отца Собакина.

Малюта наклонился к уху царя и произнес:

— Лицом бела, да отцом не мила.

Иван Васильевич отстранился от шепчущих губ своего советника и сказал:

— Хороша, ее наособицу.

Бояре с поклоном отвели девушку направо.

Еще через час царь снова остановил высокую, краснощекую и полную девушку.

— Кто такая?

— Евдокия, отца Сабурова.

— Наособицу, — распорядился царь.

В первый день было осмотрено пятьсот девушек и отмечены царем девять.

К концу пятого дня двадцать четыре прекрасных девицы были отобраны из двух тысяч. Они опять предстали перед глазами царя, и он отобрал из них двенадцать.

Повивальные бабки со всех сторон осматривали девушек, придираясь к каждой родинке или к самому незначительному пятнышку на теле. Им-то ведомо, где родинка украшает, а где приносит несчастье и болезни. Когда невест осматривали повивальные бабки, царь сидел в смежной комнате и подглядывал в маленькое незаметное окошечко. Повитуха Мясоедиха, самая опытная и хитрая, знала, у каких девиц родители не по душе Малюте Скуратову. Его тайные советы тоже были учтены. Осмотр довершили три дворцовых лекаря под наблюдением доктора Елисея Бомелия.

После всех осмотров остались шесть девиц. Они вконец замучились. Такого стыда им никогда не доводилось испытывать. Все они были самые красивые, здоровые… Девушки снова, в большой дворцовой палате, предстали перед глазами царя Ивана. Сейчас решится судьба. Кто-то из них станет русской царицей. Им приказали стоять рядом, спиной к стене, и ждать.

Тяжело опираясь на посох, царь приблизился к девице, стоявшей справа, остановился, оглядел ее. Медленно двигаясь, он прошел по всему ряду, останавливаясь возле каждой. Он заметил, что у них от нервного напряжения дрожат колени, и был доволен. На этот раз и девицы разглядели как следует жениха. Лысый, беззубый, сгорбленный, царь Иван не мог быть по душе ни одной из стоявших перед ним. Только воспитанные в беспрекословном подчинении родителям, верящие в божественную власть царя могли безропотно согласиться на брак с таким человеком. А ведь каждая слышала и про жестокий характер царя, про его казни и опалы.

Наслаждаясь состоянием перепуганных, трепещущих девиц, словно испытывая их, царь еще раз прошелся возле соревновательниц на царский венец. Он впивался взглядом в каждую. Все красивы, все по вкусу царю. Трудно сказать, какая лучше.

К царю приблизился первый боярин земской думы Иван Федорович Мстиславский и с поклоном подал ему кольцо и шелковый платок.

Царь Иван решил снова посмотреть на девиц. Он опять прошел по ряду. Высокую и дородную красавицу, стоявшую второй справа, он взял было за руку. Девица залилась краской, но царь прошел дальше.

Бояре зашептались. Наконец царь Иван решился. Он сделал шаг к высокой, русоволосой и красивой Марфе Собакиной и, чуть склонив голову, подал ей кольцо и платок. Ее тяжелая красота затмила остальных. Царская невеста пошатнулась. Ее поддержали и повели. Вокруг все кланялись и поздравляли с высокой честью. Теперь она стала царевной, и все должно пойти по заведенному с давних времен порядку.