Хрущев. Творцы террора. - Елена Прудникова

Доклад делал Маленков. Он говорил, что за один 1937 год из партии было исключено 100 тысяч коммунистов, что КПК после рассмотрения апелляций в разных областях восстанавливала от 40 до 74 процентов исключенных. В Орджоникидзевской краевой парторганизации были отменены решения об исключении из партии 101 человека из 160 подавших апелляции: в Новосибирской организации — 51 из 80; в Ростовской — 43 из 66; в Сталинградской — 58 из 103; в Саратовской — 80 из 134; в Курской — 56 из 92; в Винницкой — 164 из 337 и т. д.

Сталин на пленуме говорил: «Некоторые наши партийные руководители вообще стараются мыслить десятками тысяч, не заботясь об «единицах», об отдельных членах партии, об их судьбе. Исключить из партии тысячи и десятки тысяч людей они считают пустяковым делом, утешая себя тем, что партия у нас большая и десятки тысяч исключенных не могут что-либо изменить в положении партии. Но так могут подходить к членам партии лишь люди, по сути дела, глубоко антипартийные».

В общем, лейтмотив пленума был: нельзя так, товарищи!

В деле защиты от «перегибов» есть еще любопытные, хотя и очень косвенные моменты. Вот, например, воспоминания наркома Бенедиктова о том, как относились к репрессиям в Политбюро.

«…По вопросам, касавшимся судеб обвиненных во вредительстве людей, Сталин в тогдашнем Политбюро слыл либералом. Как правило, он становился на сторону обвиняемых и добивался их оправдания, хотя, конечно, были и исключения… Да и сам я несколько раз был свидетелем стычек Сталина с Кагановичем и Андреевым, считавшимися в этом вопросе «ястребами». Смысл сталинских реплик сводился к тому, что даже с врагами народа надо бороться на почве законности, не сходя с нее…

Сталин, несомненно, знал о произволе и беззакониях, допущенных в ходе репрессий, переживал это и принимал конкретные меры к выправлению допущенных перегибов, освобождению из заключения честных людей. Кстати, с клеветниками и доносчиками в тот период не очень-то церемонились. Многие из них после разоблачения угодили в те самые лагеря, куда направляли свои жертвы. Парадокс в том, что некоторые из них, выпущенные в период хрущевской «оттепели» на волю, стали громче всех трубить о сталинских беззакониях и даже умудрились опубликовать об этом воспоминания!»

Заметили, в чем тут фокус? Бенедиктов говорит о репрессиях — но упоминает при этом только одну категорию, на защиту которой вставал Сталин — обвиненных во вредительстве. Точно так же и Вышинский, когда пропесочивал прокурора Омской области.

«Вышинский. Мы предъявили вам тягчайшее обвинение. Эти безобразия делались при вас или без вас? Дайте оценку своим действиям.

Бусоргин.Ряд дел относится непосредственно к моей работе. Я допустил грубейшую политическую ошибку тем, что по ряду дел не проверял поступавшие материалы (…)

Вышинский. …Вы читали дела, которые вы направили в суд по 58-7, скажите честно?

Бусоргин. Не читал».

Статья 58-7 — это вредительство. Смотрите, как интересно получается… «Партийная составляющая» репрессий состояла из двух потоков: политические обвинения и «вредительские». По первым проще и быстрее было пустить партфункционеров, по вторым — специалистов. Бенедиктов о политических делах не говорит, Вышинский тоже их не упоминает. А вот Хрущев, а следом за ним и другие реабилитаторы, говорят исключительно о политических обвинениях. Интересно, кто-нибудь взялся подсчитать соотношение «политических» и «вредительских» обвинений на процессах «тридцать седьмого года» и среди реабилитированных до войны? А также сколько и кого реабилитировали при Хрущеве? Очень интересная, думаю, была бы статистика…

Итак, еще в январе 1938 года уже начали бороться с «перегибами». Однако этот процесс никоим образом не коснулся партийной верхушки. Наоборот, именно на этом пленуме сняли одного из самых кровавых «чистильщиков» — Постышева. За него никто не вступился. Вообще то, что эти люди не имели привычки заступаться друг за друга, изрядно облегчило сталинскую задачу. Их можно было арестовывать и расстреливать поодиночке, а остальные в это время продолжали «бороться», словно бы не понимая, что близится их очередь. Неужели действительно не понимали? Или каждый был уверен, что уж его-то точно не тронут? Или позиция была еще проще — чем больше товарищей падет в боях, тем больше у оставшихся шансов занять теплое местечко… А в итоге получилось совсем по «Тараканищу»: волки скушали друг друга.

Ну не только, конечно, волки друг друга кушали, но и охотники отстреливали. Сталин, в отличие от борьбы с «оппозицией» годом раньше, где он то и дело призывал к умеренности, здесь милосердия не проявлял. Наоборот, некоторые его ремарки на ежовских докладах носят отпечаток явного удовлетворения. Так, на одном из ежовских списков, где значились люди, которые «проверялись для ареста», Сталин оставил резолюцию: «Не «проверять», а арестовывать нужно».

Таким был ответ Сталина на «красный террор». По крайней мере, картина получается логичная. И очень хотелось бы, чтобы это было правдой…

Сила «волны» и личная воля

Генрих. Но позвольте! Если глубоко рассмотреть, то я лично ни в чем не виноват. Меня так учили.

Ланцелот. Всех учили. Но зачем ты оказался первым учеником, скотина такая?

Конечно, «большой террор» был волной, захватывавшей всех. Но при этом обе стороны — как «сталинцы», так и «красные бароны» — очень сильную ставку делали на «человеческий фактор», хотя и на противоположные его проявления. Конечно, если будить в человеке зверя, тот в большинстве случаев просыпается — но все же бывает разной степени кровожадности.

Несмотря на истерию, захлестывавшую партию и НКВД, далеко не все пошли у нее на поводу. Об этом говорит, в частности, итоговый список результатов операции по приказу № 00447. Воистину «все оттенки смысла умное число передает»… [Н. Гумилев. «Слово».]

Операция, как мы помним, формировалась «снизу вверх» — на местах сами определяли размах репрессий. А теперь возьмем сводную таблицу итогов «кулацкой» операции и посмотрим. Вот, например, Коми АССР. На «призыв партии» откликнулись быстро — 10 июля. 211 человек по первой категории (55 «кулаков» и 156 уголовников), 221 по второй (соответственно 117 и 104). 30 июля, в приказе, им это число изменили: 100 и 300. Обычно регионы без спора принимали ежовские цифры. Но эти 28 августа шлют новый запрос, где упорно гнут свое: 211 и 221 человек. Ни на одного ни больше, ни меньше.