Россия нэповская - С Павлюченков

Общее собрание представителей научной, творческой и политической общественности российской эмиграции во Франции, принявшее решение об образовании РАГ, очертило, причем весьма скромно, крут ее задач — «научная работа и поддержание связи с учеными, учебными учреждениями, взаимная моральная поддержка, подготовка молодых ученых, помощь поступающим в высшие учебные заведения»[735]. В течение первого года существования РАГ в Париже ее возглавлял сначала Е. В. Аничков, которого в 1921 году сменил П. Н. Гронский.

Академические группы в других странах в сущности скопировали свои «уставы» с русско-парижского варианта. Расхождения были, по сути дела, минимальными: так, например, в Югославии и Болгарии, кроме чисто научных целей, РАГ ставили задачу поддержания и развития связей между славянскими народами. Для этого создавались специализированные общества, как, например, «Русская матица»[736].

Однако уже через год — полтора после организации РАГ стало ясно, что ограничивать деятельность академических групп лишь задачами морально-этической и научной консолидации невозможно. На повестку дня выдвигались проблемы материальной поддержки ученых и студентов, создания «рабочих мест» для эмигрантской профессуры, финансирования научных проектов и изданий, организации ученых советов и защиты диссертаций.

При Институте русского права и экономики Парижского университета[737] действовал Ученый совет по защите диссертаций. Председательское кресло бессменно занимал А. Н. Анцыферов, возглавивший РАГ в Париже с 1923 года. Благодаря этому Ученому совету в 1920-е и 1930-е годы ученых степеней были удостоены такие известные в эмигрантской среде исследователи, как юристы Г. К. Гинс и В. В. Энгельфельд[738], преподававшие на Русском юридическом факультете в Харбине[739], экономисты: Б. С. Ижболдин[740], прославившийся впоследствии своими трудами в области истории и экономики, в частности — как автор так называемой теории «исторического синтеза»[741], А. В. Соллогуб[742], С. М. Стефановский[743] и ряд других. Представители французской науки, входившие в состав Совета, отмечали огромную практическую ценность большинства исследований. Ученая степень позволила многим занять соответствующее своему интеллекту и своим знаниям место в иерархии западноевропейского общества, претендовать на вакантные места в европейских и американских высших учебных заведениях.

Ученый совет и руководство Института права и экономики, благодаря своим связям с французскими политическими кругами, сумели организовать и ряд оплачиваемых стажировок своим соискателям в архивах и библиотеках ряда крупнейших европейских стран сроком от полугода до года. Это дало возможность ученым в более сжатые сроки подготовить свои исследования.

Однако подготовка научных кадров осуществлялась не только во Франции. Другим своеобразным научным центром можно считать и Прагу. Здесь, во время заседаний Совета русских профессоров, в состав которого, в разное время, входили руководители РАГ в Чехословакии П. И. Новгородцев, П. Б. Струве, Е. В. Спекторский, В. А. Францев, был осуществлен ряд успешных защит магистерских диссертаций. В отличие от Парижа, русские ученые-эмигранты, проживающие в Чехословакии, сохранили традиции дореволюционной научной элиты: предоставление исследования на степень магистра сохранялось и предваряло докторскую диссертацию. Стоит отметить две защиты — И. В. Емельянова[744] («Кооперативные организации среди земледельцев») и П. А. Остроухова («Очерки Нижегородской ярмарки в XIX веке»), которые привлекли внимание научной эмигрантской и западноевропейской общественности[745].

Деятельность членов РАГ не ограничивалась только научными делами. Огромную часть времени и сил они отдавали организации и налаживанию работы структур, связанных с делами русских эмигрантов и соблюдением прав человека — дело не менее важное, чем научные изыскания. Например, ряд членов РАГ в Париже входили в Комитет французской секции российской Лиги прав человека и гражданина, юридическую комиссию при Русском эмигрантском комитете, Общество просвещения беженцев из России[746]. Поскольку большинство в РАГ составляли юристы и экономисты, то юридическая помощь совмещалась с финансовой. Шел активный поиск средств, могущих поддержать эмигрантов хотя бы в первое время. Сотрудники правозащитных обществ и комитетов, союзов и комиссий буквально «стучались» во все двери — государственные и коммерческие организации, к частным лицам, стремясь заручиться поддержкой. Наиболее нуждающимся РАГ даже оказывал материальную (правда очень скромную) помощь, порой из своих собственных средств, собранных среди членов группы.

Не отставали от своих коллег и русские эмигранты в Праге и Белграде, Берлине и Софии, Риге и Лондоне. Но наибольшее внимание РАГ уделяли студентам, тем, кто готовился прийти на смену первому поколению русских ученых-эмигрантов. Детище РАГ в Париже — Общество русских студентов для изучения и упрочения славянской культуры, являло собой настоящий центр притяжения эмигрантской молодежи. Здесь проходили не только встречи научного и культурного плана, но и отмечались юбилейные даты, устраивались вечера, сложился даже студенческий хор, которым руководил все тот же неутомимый председатель РАГ А. Н. Анцыферов. Наряду с культурной и просветительской «подпиткой» студенты получали информацию об экономическом и социальном уровне развития того или иного государства, о колебаниях курсов валют и цен акций на важнейших биржах мира, возможностях и объемах рынка труда, сведения об эмиграционной политике и проч., — все это способствовало формированию объективного мировоззрения и адаптации к новым жизненным реалиям.

В Чехословакии в 1920-е годы проходили так называемые «збраславские пятницы» — своеобразный интеллигентско-научный «салон», на заседаниях которого приглашалась и вся эмигрантская молодежь. Там обсуждались как проблемы далекой родины, так и насущные вопросы эмигрантского бытия. Выступали юристы, разъяснявшие суть того или иного закона, экономисты-практики, пытавшиеся проанализировать возможные хозяйственные перспективы той или иной западноевропейской страны, журналисты и политические деятели, объясняющие особенности государственного устройства стран, на территории которых существовала русская диаспора. Чтобы собрания эти не носили сугубо академический оттенок, приглашались поэты, писатели, музыканты.

Огромное место в жизни российских колоний в 1920-е годы занимали исследовательские образования. Такие, например, как кружок «К познанию России», имевший своей целью «обследование причин, объясняющих ход культурного развития русского народа в прошлом и выяснение условий, могущих благоприятствовать его успешному социально-экономическому развитию в будущем»[747]. Членам кружка, среди последних стоит отметить долголетнего соратника С. Ю. Витте П. П. Мигулина, удалось не только сплотить вокруг себя достаточно известных в научной среде личностей, но и издать материалы исследований[748]. Свою лепту внесли и члены «Кружка изучения России» (руководитель — историк В. Л. Иванов)[749], «специализировавшиеся» на истории России времен XVIII–XIX веков.

Особое место занимают созданные в 1920-е годы общества и центры, ставившие задачу исследования хозяйственного организма России: Экономический кабинет профессора С. Н. Прокоповича (Берлин, затем — Прага), Русское экономическое общество в Лондоне, Русское экономическое общество в Югославии, торгово-промышленный и финансовый союз, Торгово-промышленный комитет (два последних — во Франции). Цель последних объединений — потребность и «моральная принудительность» в ознакомлении русской эмиграции, в особенности — ее молодежи, с процессами и явлениями, происходящими в России. Эту задачу в экономической и связанной с ней правовой области и пытались разрешить созданные экономические общества.

Исследованию вопросов исторического прошлого и настоящего России были призваны созданные в середине 1920-х годов Институт изучения России в Праге[750], раз, личные региональные общества, как, например, Общество сибиряков[751], национальные академии. В различных западноевропейских университетах и исследовательских центрах российскими учеными были прочитаны специальные курсы лекций, дающие возможность по достоинству оценить интеллектуальный потенциал эмигрантской элиты. Так, по инициативе комитета русской интеллигенции, подобный курс лекций был прослушан сотрудниками Института изучения Восточной Европы в Риме; профессора Русского научного института в Берлине выступали с лекциями в Голландии и Дании, а русские эмигранты, проживающие в Польше — в странах Прибалтики.