Трое против Колдовского Мира: Трое против Колдовского Мира. Заклинатель колдовского мира. Волшебница колдовского мира - Андрэ Нортон

Одна из жаровен, в которой лежали угли, еще не совсем остыла, и я вновь раздула в ней огонь, положив туда немного древесной коры и пучок высохшей травы. Как только вверх поднялся ароматный дым, я погрузила шип в самый жар разгорающегося огня. Если Айлия права и я так прочно овладела мыслями и сердцем Айфенга, нужно немедленно разрушить узы, навеянные сном.

Похоже, это получилось, потому что вождь больше не приходил ко мне, и вообще никто не беспокоил меня посещениями. Кажется, я мало занимала мысли вапсалов, они были озабочены другим. Внешне кочевники казались спокойными и уравновешенными, но изнутри их всечасно жгло нетерпение, какой-то зуд. Они не могли быть довольны и счастливы, долго находясь на одном месте, даже если это сулило легкую и спокойную жизнь.

Они приносили еду и дрова для костра к моей двери каждое утро, но в основном я проводила целые дни одна, стараясь вспомнить с помощью Юттиных вещей все, что могло хоть как-то помочь мне. Рано или поздно, и скорее всего рано, Айфенг и его воины придут ко мне с требованием о предвидении. Я бы могла, конечно, разыграть перед ними спектакль, но это обман, на который я не решусь. Я не имею права изображать то, чего нет, это было бы предательством по отношению к Дару, а мне теперь и вовсе нельзя было творить что-то недостойное, иначе я бы потеряла и то немногое, что приобрела с таким трудом.

Попытки предвидения ровным счетом ни к чему не приводили и только усиливали мое отчаяние. Я пробовала много раз — и все безрезультатно. Разумеется, мне мог бы помочь кто-нибудь другой, наделенный Даром, но нужно было еще войти в контакт с ним. Однажды я случайно наткнулась на другие вещи Ютты, не замеченные мной сразу, они были плотно завернуты и лежали на самом дне второго сундука, словно это было что-то давно забытое и никому ненужное. Я сидела, держа их в руках, и внимательно изучала.

Среди них нашлась вещь, похожая на те, что используют новички в Обители Мудрейших — просто детская игрушка в сравнении с другими, гораздо более сложными и могущественными приспособлениями; однако, заново обретая навыки в колдовстве, я и была ребенком и обрадовалась своей находке. Это все-таки лучше, чем ничего… Мне только и остается смиренно пользоваться тем, чем могу.

…Передо мной лежала деревянная доска, на ней в три ряда были вырезаны руны. Следы красной краски, едва различимые теперь, виднелись в глубоких трещинах первого ряда, золото — в маленьких потускневших линиях второго, а третья строка казалась совсем темной, и я не сомневалась, что некогда она была выкрашена густым черным цветом.

Только в том случае, если я справлюсь с этим, я смогу получать ответы на вопросы Айфенга, и мне не придется никого обманывать. Нужно испробовать немедля. А мой собственный вопрос, что так беспокоил меня? Может быть, начать с него?

Килан! Кемок! Я закрыла глаза, представила их обоих как можно ближе — это были не просто братья, это были еще два «я» — и шепотом начала песнь, слова которой были такими древними, что давно утратили свое первоначальное значение, они стали не более чем звуками, помогающими собрать необходимую энергию.

Положив доску себе на колени, придерживая ее для равновесия правой рукой, пальцами левой я прикоснулась к изрезанной поверхности и начала как бы сметать пыль от верха до самого низа, сначала красный ряд, затем золотой, потом, хотя у меня уже почти не оставалось сил, черный. Я сделала это один раз, второй, наконец, третий раз…

Я получила ответ — неожиданно пальцы мои остановились на неровной поверхности, как будто погрузились в нее или приросли к доске. Я открыла глаза, чтобы прочитать выпавшее мне послание.

Золотое! Если у меня получилось, золотой цвет означает жизнь, и не просто жизнь, но благополучие тех, кого я так мечтаю отыскать. И немедленно, как только я разрешила себе поверить в это, деревянная хватка доски ослабла, и я смогла освободить руку.

Огромная ноша, с которой я жила все это время, упала с моих плеч, и я больше ни секунды не сомневалась, что прочла правильно.

А теперь… мое собственное будущее. Убежать? Как? Когда?

С этим было сложнее. Я не могла мысленно изобразить побег и реально представить его, как это было с лицами моих братьев. Я могла лишь попытаться сформулировать отчетливое желание быть где-нибудь — и дожидаться ответа.

Через некоторое время пальцы мои вновь остановились, но на этот раз возле колонки красных рун, а это значило, что побег возможен, но встретится много опасностей, и случится это еще не скоро.

Тут кто-то стал царапаться у входа в шатер.

— Колдуны, мы ждем, — раздался голос Айфенга. Значит, мое антиколдовство не удалось? Но если бы он пришел ко мне, как к жене, он не стал бы вызывать меня таким возгласом, да еще стоя за порогом.

— Те, кто ждут, могут войти, — я воспользовалась словами Ютты и быстро отвязала занавеску от столба, позволяя Айфенгу войти.

Он был не один; позади него я увидела трех воинов — самых высокородных людей племени, входивших в своего рода совещательный совет. В ответ на мой приглашающий жест они опустились на колени, затем, откинувшись назад, сели на пятки. На протяжении всего визита говорил со мной один Айфенг.

— Мы должны уйти отсюда; здесь больше нет жизни, — начал он.

— Это так, — согласилась я. И добавила, вспомнив еще одно выражение Ютты: — И куда хочет отправиться народ?

— Это мы спрашиваем у тебя, колдунья. По-нашему, надо опять идти на восток, вниз по реке к морю, где раньше был наш дом, еще до того, как с другого берега пришли враги. Но не будет ли это нам во зло? Как ни боялась я этой минуты, она настала, ко мне пришли с просьбой о предвидении. А из всех инструментов у меня только и было, что эта деревянная доска и мои пальцы. Но я должна была сделать все, надеясь на хороший исход.

Я вытащила доску: они смотрели на нее в замешательстве, словно увидели что-то необычайное.

— Ты не будешь смотреть на светящийся шар? — спросил Айфенг. — Так делала Ютта!

— А разве ты, — ответила я вопросом на вопрос, — носишь то же самое копье и точно такой же меч, как и Тоан, который сидит справа от тебя? Я не Ютта и пользуюсь другими средствами.

Вероятно, это объяснение его удовлетворило, он только всплеснул руками и больше ни о чем не спросил. Я закрыла глаза и попыталась представить себе наше путешествие ясно и отчетливо, как только могла. Это была трудная задача, ведь невозможно было представить то, что я не знала. В конце концов я решила, что будет лучше, если я сконцентрируюсь на себе одной и постараюсь вообразить свое путешествие. И в этом была моя ошибка.

Я положила пальцы на доску, и они довольно быстро остановились. Я открыла глаза и увидела, что замерли они чуть ниже первого ряда.

— Мы отправимся в путь, — сказала я. — Опасности будут, но не очень серьезные. Все окончится хорошо.

Вождь удовлетворенно кивнул головой.

— Пусть будет так. Вся жизнь состоит из опасностей, но на то мы и мужчины, чтобы идти вперед; у нас есть глаза, чтобы смотреть, уши, чтобы слушать, у нас есть разведчики, которые умеют пользоваться и тем, и другим лучше всех. Восток там, колдунья, и мы отправимся, когда солнце взойдет во второй раз, начиная с этого дня.

7

По правде говоря, я не испытывала никакого желания отправляться на восток, все дальше и дальше от Зеленой Долины, значившей для меня так много. Ведь даже если мне сейчас вдруг удастся разорвать узы рун и сбежать отсюда, между мною и Долиной лежат многие лиги пути по незнакомой стране, полной тайных и хитроумных ловушек. Но заклятие Ютты лишило меня выбора, и, когда вапсалы отправились в путь, вместе с ними пошла и я. Единственное, что я могла — это запоминать дорогу, по которой мы двигались, чтобы потом, когда удастся снять заклятие и освободиться, я бы не заблудилась; но скоро ли все это произойдет, я не знала.

Мы — или только я — забыли холодные укусы зимы за время, проведенное в долине горячих источников, а уходя отсюда, мы волей-неволей возвращались из раннего лета в суровый холод зимы.

Юттины сани и собаки, которые тащили их, оказались вместе с нею в могиле, но Айфенг, согласно обычаю, дал мне новые сани и пару отлично выученных гончих собак; он же прислал служанку Аусу, чтобы она помогла мне уложить вещи. У меня еще не было служанки из племени, да я и никогда не просила, чтобы мне прислали ее, так как не хотела, чтобы кто-нибудь видел мои тщетные попытки восстановить былое мастерство. Однако теперь я оценила, как много забот во время наших переходов Висма и Аторси брали на себя. И поскольку работа в шатре была новой для меня, я хотела теперь попросить кого-нибудь в помощь себе.

Каким бы маленьким ни казалось само племя, в нем было несколько каст, и так повелось очень давно. Одни люди здесь приказывали, такие, как Айфенг и другие вожаки, остальные безропотно повиновались. И еще я узнала, что последние, как, например, Висма, были либо пленниками, либо их потомками.