Бастарды - Эльхан Аскеров

– Этого мало, – заявил сотник тоном, не терпящим возражений.

– Ты издеваешься надо мной? – удивился Ал-Тор.

– Ни в коем случае, но с вами пойдут еще трое.

– Да зачем? Я, что, сам себя защитить не в состоянии?

– Вы-то в состоянии, но кто защитит этот городишко от вас?

– Совсем спятил, – огорченно констатировал Ал-Тор. – Выходит, я иду на базар, чтобы устроить резню?

– Нет.

– Тогда я вообще ни иблиса не понимаю! – разозлился Ал-Тор.

– Вот об этом я и говорю, – тут же ответил сотник, – вы слишком быстро стали впадать в ярость. А когда вы в ярости, спаси боги этот несчастный город и его окрестности.

– Да брось ты, старина. Неужели я действительно такой монстр?

– Нет, мастер. Пока вы спокойны, вы чудесный человек, но стоит вам разозлиться, как вы перестаете отдавать себе отчет в своих действиях. Любая, самая маленькая несправедливость приводит вас в бешеную ярость. А это уже опасно.

Достаточно вспомнить ночную стычку. Мы бы прекрасно справились и сами, но вы вломились в бой, как кушитский носорог, и бой превратился в бойню. Самое опасное, что вы заражаете своей яростью всех окружающих. Ночью я слышал, как старики удивлялись сами себе, после того как разнесли в клочья всю сотню. Простите, мастер, но я должен был рассказать вам.

– Все в порядке, старина. Ты все правильно сделал, – задумчиво ответил Ал-Тор и вышел из зала.

Трое гвардейцев, повинуясь молчаливому жесту сотника, тут же вышли следом за ним и, пристроившись на расстоянии двух шагов, зашагали в ногу со своим мастером.

Ал-Тор молча шагал по начинающему просыпаться городу, уперев невидящий взгляд в спину идущего впереди Такеши и пытаясь осознать все услышанное. В голове юноши крутились одни и те же мысли.

Как это могло случиться? Когда он успел превратиться в монстра, которого боятся даже те, кого он поклялся защищать? Что он сделал не так, когда бросился в бой, стараясь оттянуть на себя основную массу противников, чтобы спасти жизни своих ветеранов?

Словно в ответ на его мысли, в голове юноши прозвучал ответ:

– Ты так и не понял, что они не нуждаются в твоей защите. Смерть в бою, лучшее, чем может закончиться жизненный путь воина.

– Все-таки прокрался, стальной. – Мысленно усмехнулся юноша, узнав голос своего клинка.

– Ты так давно не говорил со мной, что я решил напомнить о себе.

– Не хотел надоедать тебе своим нытьем, – жестко припомнил юноша клинку слова, с которыми они прекратили общаться.

– Обиделся? Прости, я все время забываю, что вы, люди, сильно подвержены эмоциям и настроениям. Хотя если бы не они, многое из того, что происходило, не произошло бы.

– О чем ты?

– Вспомни, поддавшись ненависти, ты в одиночку уничтожил целый отряд, а я, попав в водоворот твоих эмоций смог перерубить драконий клинок. Хотя всегда считал, что это невозможно. А кстати, о клинках. С чего это ты решил порыться в оружейных лавках?

– Боишься, что заброшу тебя в дальний угол?

– Ну, признаюсь откровенно, после нашего последнего разговора была такая мысль.

– Не беспокойся. Я слишком привык к тебе. И потом, Разман ковал тебя под мою руку. Да и где я еще найду такую упрямую и болтливую железяку, как ты? – неожиданно улыбнулся Ал-Тор.

– Ну было бы желание, а найти можно, – проворчал клинок.

– Я же сказал, не буду.

– И все-таки, что ты хочешь найти?

– Не знаю. Просто хотелось побыть одному и немного подумать.

– О чем?

– Обо всем. Не успел появиться в городе, как тут же подрался с парнями, которых видел первый раз в жизни, затеял перевоз борделя в свои земли. Посадил под замок наместника. И все ради чего? Сам не знаю.

– Ну, подрался ты потому, что тебя оскорбили, бордель вам в замке и самим пригодится, а наместник давно уже должен был оказаться под замком, просто в городе не нашлось никого, кто оказался бы способным на такое.

– Думаешь, я поступаю правильно?

– Время покажет. Во всяком случае, мне не стыдно за твои поступки. А это главное.

– Главное для кого?

– Для меня. Для нас. Это значит, я могу быть спокоен за свою честь.

– Твою честь?! Прости, но о какой чести может идти речь, когда идет разговор о мече?

– Только не говори мне, что ты забыл все, что я тебе рассказывал о клинках и смене носителя.

– Ах вот ты о чем! Но ведь смена носителя – это решение одного клинка. Ведь никто не будет порицать тебя, если ты не захочешь сменить своего носителя. Это решать только тебе.

– Верно. Но у нас, у муаровых, тоже есть свой суд. Суд чести.

– И как же это выглядит?

– Когда хранители объявляют сход, весть об этом разносят по всем известным пределам. Сход бывает родовой и общий. На родовом собираются только те, кто относится к данному роду, например древковое оружие или топоры, или длинные клинки. Ну, в общем, ты понял. А на общий сбор собираются все, без исключения.

– Это что же за сход такой получится, если все оружие в одном месте соберется?

– Не все, а только мы, муаровые. Такой сход, на моей памяти, собирали только один раз. Тогда была объявлена большая война. Царь одной из серединных стран решил завоевать весь мир. Тогда и объявили сход.

– И чем закончилась эта война?

– Его меч сломался, и царь был убит.

– Сломался?

– Да. Иногда нам приходится идти на крайние меры. Казнить отступника. Тогда палачом стал двухлезвийный лаброс из прокованной черной бронзы. Он был самым старым из семейства тяжелых топоров. Отступник отказался уйти сам.

– М-да. Серьезно. Я только одного не понял, как вы собираетесь?

– Когда приходит весть, муаровые начинают подталкивать носителей на участие в турнире или в крайнем случае в войне. Там мы и собираемся. Старейшие, объявившие сход, рассказывают всем причину, и мы решаем, как должен поступить тот или иной клинок. Обсуждаем, у кого какие проблемы с носителем, подсказываем, как лучше поступить. Но это случается редко. В основном каждый клинок решает все вопросы сам, только иногда обращаясь к хранителям.

– И много у вас таких хранителей?

– Почти в каждом крупном людском поселении есть хранитель. Особенно если там есть воинский отряд. Вспомни, как в замке появился кузнец. Его гердан и есть хранитель. Я тебе рассказывал.

– Да, я помню.

– Вот так мы и живем.

– А это больно, менять носителя? – осторожно спросил юноша.

– Понимаешь, понятие боль неприменимо к стальным в том смысле, в котором оно применяется к людям, но приятного мало. Мы ведь, в отличие от вас, не умеем забывать. Да и живем мы намного дольше, чем вы. Рано или поздно, приходится менять носителя, если только не приходится отдаться горну, как это было с твоим первым старейшим.