Рассказы (сборник) - Михаил Харитонов

— Ничего не делать, — вздохнул Сикорски. — Справиться своими силами мы с ними не можем. Это очень древняя и очень сильная цивилизация. Жаловаться галактам, даже если мы когда-нибудь до них доберёмся? Бесполезно. Нам просто не поверят. У нас нет никаких доказательств. Птички вне подозрений, как английская королева.

— Как супруга Цезаря, — поправил его аккуратный Привалов.

— Один хрен… Я думаю о другом. Это всего лишь начало атаки на человечество. Пристрелочный выстрел. А я — из последних, кто ещё что-то понимают в этих делах. И я совершенно не вижу того, кому я мог бы сдать дела, когда придёт время…

Саша почувствовал, что задыхается от волнения. Он понимал, что шеф удостоил его… чего именно — он ещё не знал, но такая откровенность со стороны подозрительного Экселенца была чем-то из ряда вон выходящим.

— А где сама Библиотека? — Привалов решил, что он теперь имеет право на кое-какие вопросы.

— Теперь я думаю, — как ни в чём не бывало продолжал Сикорски, — что они могли поступить и хитрее. Например, рассчитать, что их план будет раскрыт, и специально выдать нам набор тех знаний, развитие которых они хотели бы блокировать. Хотя нет, это не удалось бы. О содержимом Библиотеки знал только я. А я стёр себе лишнюю память. Меньше знаешь — лучше спишь.

Он бросил обломок человеческой кости в воду. По воде пробежал едва заметный круг.

— Тот кусок дерьма, которым голуби нас угостили, — наконец, соизволил он ответить на вопрос, — лежит в дальнем пыльном углу Музея Внеземных Культур. Я сам не знаю, где: память об этом я стёр себе тоже. Это записано в документе, лежащем в очень закрытом архиве. Если до него и доберутся, то весьма нескоро.

— Ещё есть эксперты… — Привалов поймал себя на умничанье и тут же попытался оправдаться, — ну да, я понимаю, они тоже… но ведь, говорят, даже из стёртой памяти что-то вытаскивается? Или мы их того… ликвидировали? — он почувствовал, как глупо это прозвучало, и окончательно смешался.

— Много ты понимаешь в ликвидациях. — проворчал шеф. — Напоминаю тебе главное. Сотрудник Управления — это человек, который должен быть готов в любой момент погибнуть по приказу начальства. Более того: сотрудник Управления должен быть готов отдать жизнь по приказу начальства, с которым он не согласен или который не понимает… или о котором даже не подозревает.

— Да, я знаю, — Саша поскучнел. Сентенцию о долге сотрудника он слышал от Сикорски далеко не первый раз. Обычно она означала, что Саше прямо сейчас свалится на голову какая-нибудь нудная работёнка, требующая минимума героизма и максимума добросовестности. Похоже, много обещавший разговор по душам закончен…

— Ни черта ты не знаешь, — обнадёжил шеф, поднимаясь на ноги и покряхтывая. — Ладно. Мне нужно сказать тебе одну вещь. Рудольф Целмс здесь, на Надежде. И, насколько я понимаю, дела его не блестящи.

17 августа 74-го года по земному летоисчислению.

Планета Надежда. Межсезонье. Ночь.

Привалов вошёл в сожжённый дверной проём. Включил фонарь. Кривое жёлтое пятно света, похожее на немытую тарелку, прилипло к пластиковой стене, потом проскребло по полу. Саша поставил фонарь на пол и включил круговое освещение. Всё то же самое: обвалившийся пролёт, ошмётки краски на стенах, выгоревший дверной проём. Кое-где сквозь пепел и грязь проросла бледная травка, напоминаюшая земную крапиву.

Он проверил защиту. Генератор работал нормально. Вообще, всё было нормально, даже как-то слишком.

— Ну и где? — сказал Саша. Ничего более изящного ему в голову так и не пришло, и он чувствовал себя по-дурацки.

— Это вы мне? — донеслось откуда-то сзади.

Саша резко обернулся, хватая пальцами пустоту под мышкой, где должна была висеть кобура скорчера.

— Вы на пол посмотрите, — посоветовал всё тот же голос.

Привалов, мысленно чертыхаясь, разглядел на полу блестящий цилиндрик гиперполевой ловушки.

Умклайдет вздрогнул, качнулся, встал на ребро. Внутри него что-то задвигалось: блестящие бока забликовали.

— Значит, Сикорски послал на переговоры вас, — донеслось из цилиндрика. — Странно. У меня создалось впечатление, что он горит желанием пообщаться со мной лично. Впрочем, это ничего не меняет. Пока что я не не намерен вылезать из этой штуки, — цилиндрик крутанулся вокруг оси.

— А можете? — поинтересовался Саша. — Это ведь полевая ловушка?

— Могу, — сказало существо. — Видите ли… эта модель ловушки не работает. Точнее говоря, почти не работает. То есть она меня удерживает, но недостаточно сильно. Потом ваши учёные кое-что усовершенствовали, и другие Странники попадались уже по-настоящему. Что касается меня, то я вполне могу её покинуть… Но не хочу. Знаете, очень интересные ощущения. Как будто лежишь в гамаке. Очень удобно и вставать не хочется. Хотя можно, так сказать, раскачиваться вдоль силовых линий…

— Ну и как? Хорошо ли вам живётся без тела, Целмс? — Привалов попытался вызвать в себе праведный гнев, которого на самом деле не ощущал.

— Не нужно этой злобы, не распаляйте себя, — цилиндрик встал вертикально. — Она вам не идёт. Давайте лучше о делах.

— Я не очень понимаю, какие у нас дела, — честно сказал Привалов.

Он и в самом деле не понимал. Сикорски, посылая его сюда, был как-то особенно немногословен. Всё, что Привалов извлёк из многозначительного хмыканья и туманных намёков Экселенца — так это то, что информацию о состоянии и местонахождении Руди Целмса продали КОМКОНу голуби. Проку от такой информации было нуль. Хуже того — совершенно невнятным было и само задание. Саша понял дело так, что ему нужно просто встретиться с Руди — или с тем, во что он превратился. Встретиться, выслушать, особенно не хамить, доложиться. Всё. Экселенц, правда, предупредил Сашу, чтобы он не слишком рассчитывал на беспомощность противника. «Это очень хитрый и опасный тип» — проворчал он под нос и велел Саше смотреть в оба. При всём том шеф отправил Привалова на переговоры практически безоружным и без всяких средств связи. Возможно, это были условия другой стороны — хотя, по словам того же Сикорски, Целмс не мог выйти на контакт самостоятельно… В любом случае Саша не мог взять в толк, зачем нужно было соглашаться на подобные условия.

— Не понимаете, значит… — протянуло существо. — Хм… Вам когда-нибудь стирали память?

— Не удостоился, — буркнул Саша.

— После нашего разговора я могу вам это гарантировать. Хотя бы «девочкой» называть перестанут.

Привалов не нашёлся, что ответить.

Умклайдет вытянулся и чуть покачнулся, как бы изображая поучительно воздетый указательный палец.