Из тьмы - Дэвид Вебер

в Чикаго много лет назад, - сказал он. - Это было... как вы, люди, там это называете? Ах, да! Это был кинофестиваль в тамошней публичной библиотеке. Как уроженец Валахии, я, конечно, был глубоко впечатлен полной верностью фильма земле, в которой я родился. - Его улыбка стала еще шире, и он пожал плечами. - Я, конечно, не верю, что они на самом деле хоть что-то поняли правильно, но мне всегда нравился именно этот фрагмент диалога. Это так восхитительно преувеличено, тебе не кажется?

- Полагаю, что термин, который вы ищете в данный конкретный момент, - это "стог сена", а не "куча соломы", Мирча, - сказал сейчас Бучевски. - И хотя я понимаю, что Жасмин Шерман, Лайман Карри и я, вероятно, единственные чернокожие в радиусе двухсот или трехсот миль, это все равно немного неполиткорректно.

- О, и ты так предан этой своей "политкорректности", не так ли?

- Честно? Нет, не так сильно, - признался Бучевски, и Басараб усмехнулся. Но затем выражение лица румына посерьезнело, и он потянулся через стол, чтобы положить руку на плечо Бучевски.

- Кем бы ты ни родился, мой Стивен, - тихо сказал он, - теперь ты славянин. Валах. Ты это заслужил.

Бучевски пренебрежительно махнул рукой, но не мог отрицать теплоты, которую ощущал внутри. Он знал, что Басараб тоже имел в виду каждое слово, точно так же, как знал, что действительно заслужил свое место заместителя румынского командира благодаря обучению и дисциплине, которые он привил жителям деревни. Басарабу каким-то образом удалось накопить внушительное количество стрелкового оружия и средств поддержки пехоты, но какими бы устрашающими ни были Таке Братиану и остальная часть первоначальной группы Басараба как личности, и какими бы преданными они ни были своему вождю, было очевидно, что никто из них на самом деле не понимал, как обучать гражданских лиц. Стивен Бучевски, с другой стороны, потратил годы на превращение избалованных американских гражданских лиц в морских пехотинцев США.

По сравнению с этим тренировка суровых, закаленных в горах румынских крестьян была сущим пустяком.

Я просто надеюсь, что никому из них никогда не понадобится это обучение, - размышлял он, и его настроение снова стало мрачным.

- Идите вперед и сядьте с остальными, Мирча, - сказал он. - Сколько бы вы ни решили рассказать им, я поддержу вас. Однако я бы предпочел, чтобы вы не вдавались слишком подробно в наши собственные оборонительные планы и позиции. Возможно, от них мало проку против щенков, но я бы предпочел, чтобы они стали сюрпризом, если этой зимой кто-нибудь из наших соседей решит стать совсем... предприимчивым.

- Склонным к приобретательству? - Басараб склонил голову набок, приподняв одну бровь. - Это часто употребляет большинство морских пехотинцев? Или ты приберегал это для особого случая?

- Я знаю все виды громких слов, - заверил его Бучевски. - Просто еще не очень многие из них знаю по-румынски. Хотя я уверен, что это произойдет... по крайней мере, при условии, что эти лопоухие ублюдки оставят нас в покое.

Его голос снова стал жестким с последним предложением, и Басараб потянулся через стол, чтобы снова коснуться его предплечья.

- Согласен, - сказал он и пожал плечами. - Я знаю, что для тебя это так же противно, как и для меня, мой Стивен. И все же рано или поздно, если только они просто не намерены убить всех нас, должна быть какая-то форма примирения.

Кислое выражение лица Басараба показало его мнение о собственном анализе, но он непоколебимо продолжил.

- Люди этой земли и раньше сражались с завоевателями, мой Стивен. Иногда с успехом, а в других случаях... не так успешно. Действительно, у самого Влада Цепеша когда-то была своя главная крепость Четатеа Поэнари на вершине горы в Кортеа-де-Арджес, всего в тридцати километрах отсюда. Понимаю, что Влад не был особо любим в истории за пределами Румынии, хотя на этой земле некоторые видят его по-другому из-за того, как много он сделал, чтобы противостоять туркам, как успешно он сдерживал их - по крайней мере, некоторое время - и именно к Четатее Поэнари он отступил, когда враги вынудили его уступить место.

- И все же это только подчеркивает суть, не так ли? Даже он, несмотря на все ужасные меры, к которым был готов прибегнуть - и хотя мой народ во многом почитает его, эти меры были ужасающими, мой Стивен; боюсь, гораздо хуже, чем все, что вы видели в Афганистане или других странах за свою жизнь, - не смог победить турок в конце концов. Как же тогда мы победим захватчика из-за пределов самих звезд?

Басараб покачал головой.

- Нет. Мечтать о такой глупости означало бы лишь принести разрушения, которые она принесла в других местах, однако, если бы шонгейри намеревались устроить простую резню, а не завоевание, тогда они начали бы с уничтожения всех наших городов из космоса. Для меня это говорит о том, что мы, по крайней мере, незначительно более ценны для них живыми, чем мертвыми. Боюсь, вряд ли можно было бы сказать больше о турках или Советах, и никто на самом деле не знает, сколько тысяч и миллионов румын погибло, сопротивляясь этим чисто человеческим завоевателям. Теперь, казалось бы, мы должны еще раз обратить наши мысли к выживанию после завоевания, и то, что наш народ делал раньше, без сомнения, он может сделать снова. Но я не подчиню свой народ этим новым завоевателям из-за пределов нашего мира, не предложив сначала самых выгодных условий, которые мы можем получить. И если они докажут, что я ошибаюсь, - если они продемонстрируют, что они действительно готовы довольствоваться резней, а не завоеваниями, - тогда они заплатят более высокую цену, чем могут себе представить, прежде чем станут править этими горами. Как ты говоришь, им не понравится ни один из нас, когда мы разозлимся.

Мгновение он сидел в холодной, опасной тишине. Затем он встряхнулся.

- Что ж, тогда, похоже, мы пришли к согласию. Но если мы хотим достичь подлинного соглашения с нашими соседями - и если я хочу быть уверен, что соглашение будет на моих условиях, - мне придется лично отправиться на переговоры с каждым из анклавов и его лидерами.

- Сейчас, подождите минутку! - сказал Бучевски. - Я соглашусь, что это то, что нам нужно сделать, вне зависимости от того, без ума я от этого или нет, но я бы предпочел, чтобы вы не бродили