Свои и Чужие (СИ) - Антонов Сергей Петрович

Раеоонец задумался, гробовая тишина окутала помещение. Пурэ подошел к Кибу и присев рядом на диван, достал из пачки сигарету, предложил врагу, тот не отказался. Так сидели, дымили в молчании почти пять минут. Первым тишину нарушил командир «Бримуны».

— А потом что, все равно же поставят к стене и свинцом нашпигуют, ты же обычный майор, как и я. Как можешь гарантировать жизнь, тем более тем, кто воюет за деньги?

— Пока йнезер, и поверь, мое слово — не пустой звук, скоро я стану местной легендой со своими ребятами, поэтому плен вам обеспечить смогу. Да, в нем будет очень не сладко, за все то, что вы тут понатворяли придется ответить, но это лучше, чем смерть. Я знаю, у вас не принято из живых людей кишки выматывать по сантиметру. Для аговирских ублюдков война- это спорт, подобно кровавой оргии, причинить побольше боли и страданий просто ради интереса, удивляюсь, почему ваша сука «Ласка» не перебежала к ним, чувствовала бы себя там как рыба в воде.

— Она не была садисткой, то что случилось с корреспондентом- это стечение обстоятельств и исключение из правил.

— Не надо оправдывать эту суку, она получила по заслугам, даже меньше. Так вот к чему я клоню, судя по тем слухам, которые до меня доходят, южани из десяти сдавшихся аговирцев в среднем в плен берут двух, трех от силы и на это есть веские причины. Для вас война — работа, как сейчас говорят, просто бизнес и только. Это можно понять, простить нельзя, но понять можно, в ином случае меня бы тут не было.

Киб нервно втянув дым, запустил пятерню в засаленные волосы, медленно поднялся на ноги и со словами «пошли за мной» направился к выходу.

По пути «Комендант испалинов» обратился к своему спутнику вновь.

— Кстати, мне вот любопытно, и уже давно. Те угрозы о расправе над тринадцатью пленными, если один из наших раеоонцев не вышел бы тогда на дуэль — это был просто блеф твоего предшественника?

Киб обернулся и с недоумением посмотрел своими изумрудными глазами в лицо Аммина, пытаясь понять, шутит тот или нет.

— Блеф? Лола была смыслом жизни кэпа после дочери. Он собственноручно размозжил голову её второго номера об стенку на моих глазах за то, что тот смалодушничал и сдал возлюбленную вашей раеоонке, а потом и ей шею свернул, хотя она играла не последнюю роль в его жизни, как я понял. У тебя еще остаются какие-то сомнения о серьезности намерений этого человека? Пленные в соседнем здании бытовухой занимаются, конечно, их стало поменьше, как и всех нас, но тут не курорт. Что мы могли, мы для них делали, но отдай Наб нам приказ, его бы мы тоже выполнили, вне зависимости нравится ли этот приказ нам или нет. Я безгранично рад, что судьба избавила меня от такой обязанности.

— Разделяю твою радость, — кивнув, коротко ответил Пурэ.

Встретив своего зама, командир объявил общий сбор в холле банка, всем без исключений. Когда личный состав «Бримуны» собрался, Пурэ сильно поразился численности бригады. На каменной плитке выстроилось всего чуть более шестидесяти бойцов.

До него доходили слухи, что после ухода Наба не все приняли новое командование в лице заместителя. Почти четверть личного состава разорвала контракты и покинула подразделение. Они оказались самыми умными, избежавшими этой мясорубки. Другие продолжали воевать, зарабатывать и гибнуть. Все кто дотянул до этого дня, сконцентрировались теперь перед Кибом и Аминном.

Когда все собрались, Киб прекратил отрешенно рассматривать носок своего ботинка и набравшись духу, начал речь. Голос его показался подчиненным странным, наполненным невысказанной мольбой, просьбой к чему-то, за гранью их понимания. Стоящий рядом Пурэ, явно смущал боевой контингент наемников, но Киб размеренно расставлял все точки на «и».

— Итак, — командир прочистил горло и эхо от голоса разнеслось по помещению, — я собрал всех тут, чтобы сообщить о своем решении. Я больше не вижу смысла сражаться дальше, для Аговира и нас все кончено. Наше уничтожение дело времени. Рядом со мной стоит человек, все мы о нем наслышаны, — повернув голову и окинув «коменданта исполинов» безучастным взглядом, Киб продолжил, — Аммин Пурэ, он готов гарантировать всем вам жизнь, если «Бримуна» сейчас же сложит оружие. Я ему верю и призываю всех вас к тому же, сынки, выполнить его распоряжение.

— Командир, о чем ты говоришь… — попробовал было возразить боец, как Киб тут же его перебил.

— Может, я и не очень хороший командир, но дальше заставлять вас умирать впустую не собираюсь. Больше тут не за что сражаться, через пару дней Аговирский гарнизон окончательно падет, полагаю, не нужно вам объяснять, что будет с нами без Пурэ. Так что проявите благоразумие и сложите оружие, все! — с отчаянием в голосе потребовал Киб и застучал в бессилии кулаком о мраморный поручень.

На миг установилось неловкое молчание, после которого послышался редкий шум падающих на пол автоматов и штурмовых винтовок.

— Лучше через десять лет вернуться домой, чем гнить тут вечно. Для меня было великой честью сражаться бок о бок с вами, братья! Вы для меня, вы все самые верные друзья, которые никогда не подведут и не подставят, разделят горести и печали. Но сами знаете, что в отличие от вас, для меня Родина закрыта, а без неё мне нет смысла жить дальше — у Киба по грязной и пыльной щеке потекла слеза, оставляя за собой четкую борозду.

Повернувшись к Пурэ, «универсальный радист» извлек из кобуры вороненый пистолет, на рукоятке которого, была выполнена непонятная йнезеру гравировка, пристально посмотрел в черные глаза бывшего врага:

— «Бримуна», как подразделение больше не существует. Я полагаюсь на твоё слово, Аммин. Сражаться против тебя было для меня настоящий честью, прости что я… мы принесли столько страданий твоей стране, но…просто многие из нас уже не умеют жить по-другому, я тому яркий пример. Прощай.

Пурэ слишком поздно понял подтекст речи Киба, а когда тот приставил ствол к своему подбородку, действовать стало поздно.

Единственное, что успел сделать «комендант исполинов» — это выкрикнуть требовательное «Не надо!!!». Однако, изменить решение чернорозочника было невозможно. Он проиграл, проиграл эту войну, проиграл свою жизнь. Подставив тогда Наба, потерял честь, нарушил данное слово офицера, сдал подразделение. Но тяжелейшим из всех камней на сердце был тот, что про смысл жизни, который и правда весь источился, ведь он состоял из стремления уничтожать ту самую жизнь.

Киб быстро снял с предохранителя пистолет, сделал глубокий вдох и нажал на курок, прозвучал выстрел, создавший резкий контраст красного на выбеленной стене.

***

— Солдаты выполнили последний приказ своего командира, а Аммин сдержал слово.

Живые пленные-рабы аранийцы в лагере «бримуны» стали для раеоонцев лицензией на избежание казни. Далее, почти семь лет северяне восстанавливали Аранию. В сорок третьем, все, кто захотели, вернулись домой.

— Где, по прибытию, ребятки получили сроки за наёмничество и дискредитацию государства. Причем получили по-полной, вплоть до расстрелов. Их дела были показательными, — закончила Лара.

— Кстати, а как в дальнейшем сложилась судьба Пурэ? — поинтересовался Линар.

— Пурэ за оборону Аггании, удостоился высшей государственной награды «Герой Арании», дослужился до йнезер-генерала[1]. После войны ушел в политику и переехал жить с семьёй в частный дом на озере Викин. Мы там были. Вид просто потрясающий.

— Создатель, сколько же материала вы перекопали. Все вместе взятые сотрудники тут за всю жизнь не проводили таких расследований, что сделали вы. Теперь понимаю, почему такая высокая цена статьи.

— Информацию брали, как уже упоминали, из мемуаров переговорщика Эммилии. Про Алеана с товарищами узнали из заметок Илоны, её племянница нам одолжила на изучение. Много деталей выудили из воспоминаний детей Каддана Намэ, дочери Аммина и солдата Умана Кундэ. Финал истории — это пересказ дочери Наба уже своей дочери. На самом деле, источников очень много и каждый давал нам новую деталь в общую картину пазла. Узнали и про «Кровавую Ласку». Её брат Айк, ради которого она все и заварила, возглавил центр по реабилитации инвалидов войны, создал семью, женился на женщине отсюда из Бэинхолда, усыновил ребенка, а он в свою очередь все рассказы отчима передал нам за стаканчиком «грендона».