В театре и кино - Борис Бабочкин

Отечественная война, приходит, чтобы отомстить генералу, и мстит ему рассказом о своей дочери - студентке Насте и скрытыми намеками на поведение сына Рыбакова - Вани.

И здесь на какую-то долю секунды выдержка изменяет Рыбакову - Бабочкину: ссутулившись, точно постарев в одно мгновенье, он быстро выходит из комнаты и сейчас же возвращается. И хотя глаза его сухи и на вид он по-прежнему спокоен, для нас совершенно ясно, что ему нужно было скрыть слезы, которые он не смог сдержать, слыша, как над ним, а главное - над его Ваней - глумится проходимец Титов, хвастаясь своей и вправду во всех отношениях примерной дочерью. Слабость Рыбакова была минутной, и, овладев собой, он дает Титову отповедь, полную уничтожающего презрения.

Большой человеческой нежностью, нотками легкого, светлого юмора была проникнута в исполнении Бабочкина и Т. Панковой почти безмолвная сцена прощания уходящего на фронт генерала со своим старым другом - санитаркой тетей Катей. Эта сцена запоминалась как одна из самых сильных сцен спектакля.

Поставленный Бабочкиным спектакль "Вечный источник" Д. Зорина был приурочен к празднованию 40-летия Великой Октябрьской революции.

Режиссерский замысел Бабочкина, его понимание пьесы ясно видны из брошюры, изданной к премьере спектакля, в которой режиссер писал:

"Процесс зарождения ленинского кооперативного плана, первые шаги, направленные к осуществлению этого плана, страстный порыв бедноты к новой жизни, возникновение сельскохозяйственных артелей, жесточайшая классовая вражда, разгоравшаяся в деревне, - одна из наиболее ярких и захватывающих страниц истории Советского государства.

Этой теме посвящена пьеса Дм. Зорина "Вечный источник"...

В пьесе действует Владимир Ильич Ленин. В живом общении с народом раскрывается здесь незабвенный образ. Ленин предстает перед зрителем живым человеком, в раздумьях и поисках решений гигантских задач коммунистического строительства..

...То, что мы называем ленинскими нормами руководства, должно быть понято каждым зрителем не теоретически, не путем умозрительных заключений, а в живых образах и ситуациях, как бы подсмотренных в жизни. Драма Дм. Зорина

"Вечный источник" перерастает рамки исторической пьесы, и в

*

этом я вижу ее достоинство .

("Дмитрий Зорин. "Вечный источник" - спектакль Малого театра". М., "Искусство", 1957.)

Вторая режиссерская встреча Бабочкина с драматургией Д. Зорина не принесла желанных плодов - пьеса "Весенний гром" была весьма неполноценной, и спектакль поэтому не вошел ни в "актив" Малого театра, ни в режиссерский "актив" Бабочкина.

Выдающимся созданием режиссерского и актерского таланта Бабочкина является "Иванов" А. П. Чехова - спектакль, ставший украшением классического репертуара Малого театра.

Постановка "Иванова" в сезон 1959/60 года имела особенно

важное значение для Малого театра: это был первый в его

*

истории чеховский спектакль , и к тому же спектакль юбилейный, осуществленный в ознаменование столетия со дня рождения великого писателя. Из всех спектаклей, которыми московские театры отметили эту дату, "Иванов" в постановке Бабочкина представлял, по мнению критики, наибольший интерес новизной режиссерского замысла и отличным исполнением ряда ролей: Анны Петровны (К. Роек), Иванова (Б. Бабочкин), Лебедева (М. Жаров), Зинаиды Савишны (Е. Шатрова).

(малый театр несколько раз обращался к водевилям Чехова, но до 1960 года не поставил ни одной из его многоактных пьес.)

В своей статье об "Иванове" Бабочкин говорит, что классическую пьесу надо ставить как пьесу "новую, впервые прочитанную, никогда ранее не игранную и никем, кроме автора, не комментированную . С этих позиций и подошел Бабочкин к работе над драмой Чехова и раскрыл ее по-своему, с неожиданными, новыми и современными акцентами. Режиссер и в этом спектакле, как и в "Дачниках", стал как бы первооткрывателем классического произведения.

Бабочкин в своей постановке "Иванова" показал активность героев Чехова, энергичность их стремлений, остроту происходящей между ними борьбы. Социальные условия и известная ограниченность мировоззрения героя лишают его возможности одержать победу в борьбе с окружающей его пошлостью. Но именно активность, энергия, заложенные в его характере, заставляют его особенно сильно чувствовать моральную ответственность за свои поступки перед обществом и перед самим собой. Мысль о моральной ответственности, от которой человека не освобождают никакие жизненные обстоятельства, является одной из основных мыслей спектакля. Душевный разлад, трагическая гибель героя и обусловлены тем, что, сознавая свой нравственный долг перед людьми, он не в силах этот долг выполнить, а совесть, честь, высокие идеалы юности не позволяют ему отмахнуться от гражданской ответственности и превратиться в обывателя, преследующего лишь мелкие, эгоистические цели.

На тупое, злобное, самодовольное мещанство, обличению которого Чехов посвятил столько проникнутых уничтожающей иронией страниц, Бабочкин обрушил всю свою страстную ненависть, всю силу своего таланта художника.

И когда в спектакле после драматической завязки первого действия на фоне тревожного багрового заката и летних сумерек над старым парком ивановской усадьбы, в пейзаж которой так органически "вписывается" очаровательный образ больной Сарры - К. Роек, мы переносимся в Зюзюшкину гостиную, где голодные гости зло и глупо сплетничают или от скуки зевают во весь рот, становится очевидным полное соответствие замысла режиссера с содержанием и стилистикой чеховской пьесы. Очень верно определила своеобразие трактовки Бабочкиным сатирической стороны "Иванова" М. Туровская: "Там [в спектакле Театра имени Пушкина] была пошлость пассивная, как бы выцветшая, пошлость застойная, пошлость - скука. Здесь пошлость наглая, злорадная, загребущая, пошлость - хамство"*.

(м. Туровская. "Устарел ли Чехов?" "Литературная газета" от 26 июля 1960 года.)

Бабочкин подчеркнул сатирическое в пьесе, как бы желая напомнить, что великий писатель завещал нам и это "старое, во грозное оружие . В плане острой, доходящей почти до гротеска сатиры решены в спектакле Малого театра образы Зинаиды Савишны (Е. Шатрова), Косых (Н. Светловидов), Бабакиной (Ю. Бурыгина и В. Новак), Авдотьи Назаровны (Е. Рубцова и Л. Гайликовская) и всех гостей, "зулусов", как называет их Лебедев.

Да и Лебедев в исполнении М. Жарова, на вид такой милый и безобидный, на самом деле настолько сроднился с Зюзюшкиными порядками, так привык к своему ленивому, полусонному существованию, что никакие "порывы души", никакие воспоминания молодости с ее возвышенными мечтами и стремлениями уже не могут оправдать его в наших глазах. Сквозь пленительное жаровское обаяние то и дело проглядывают обывательская сущность Павла Кириллыча Лебедева, застарелая инерция его чувств, мыслей, поступков, смягченное внешним дружелюбием глубокое равнодушие к людям.

Выдающимся актерским достижением спектакля было исполнение К. Роек роли Сарры. Актриса играет умную, изящную, духовно тонкую женщину, у которой еще большой запас жизненных сил. И если ее любовь все же не может спасти Иванова от его тоски, то в этом виноват он сам, а не Сарра. Уход Иванова от такой жены усугубляет его вину перед ней и служит еще одним доказательством его духовного краха. Бабочкин не ищет оправданий и смягчающих вину Иванова обстоятельств ни в личности Сарры, ни в окружающей его обстановке. Недаром с такой презрительной досадой отмахивается он от предложенной ему Лебедевым избитой формулы: "Тебя, брат, среда заела!". Конечно, в том, что Иванов не может найти применения своим силам, виноваты общественные условия, но это не освобождает его от ответственности, не снимает вины с него самого - вот что ясно чувствуется в исполнении Бабочкина.

Сознавая, что он виноват перед близкими, Иванов все же не может смягчить свою раздражительность, чувство отчужденности по отношению к ним. Сердито оборвав дядю, когда тот вставил реплику в его разговор с доктором Львовым. Иванов - Бабочкин тотчас же спохватывается - за что он обидел старика, - но это раскаяние только внешнее.

Прощаясь с женой в первом действии, он прекрасно понимает, какую глубокую травму наносит Сарре тем, что каждый вечер уезжает к Лебедевым. Казалось бы, Иванов должен попытаться обмануть жену (ибо это - "ложь во спасение"), притвориться по-прежнему любящим, тем более что Чехов вкладывает в его уста и ласковые слова: "Голубушка моя, родная моя, несчастная...".

Но даже эти слова Бабочкин произносит с какой-то суховатой торопливостью, почти не глядя на жену, точно боясь, что она прочтет холодность в его глазах, которые еще недавно смотрели на нее с такой нежностью... Иванов, как его понимает Бабочкин, не может притворяться, хитрить, ложь неприемлема для его честной и гордой натуры.