Последние парень и девушка на Земле - Шиван Вивьен

Я сняла блузку и надела платье поверх джинсов. В основном оно было мне впору, только я никак не могла застегнуть молнию на спине. Ничего, Морган поможет мне ее застегнуть или заколет разрез на спине английскими булавками. Как классно, подумала я, что мы с Морган наденем платья наших мам.

Прежде чем отправиться обратно вниз, я взяла с книжной полки мой экземпляр «Морщинки во времени». Я перечитала несколько глав, еще когда нашла Розочку, и сейчас мне захотелось заново дочитать книжку до конца. Вдруг я заметила белый лист бумаги, спрятанный между двумя книгами на полке внизу. Все на этой полке было старым, бумага пожелтела от времени, но этот лист бумаги был плотным, новым и ярко-белым. Он был сложен три раза. Я развернула его.

Это было предложение компенсации от правительственных оценщиков за наш дом.

На пятьсот тысяч долларов.

Над линиями, под которыми были напечатаны имена и фамилии моих матери и отца, были незаполненные пространства.

Я немедленно представила себе свою маму в здании мэрии, помогающую одному из своих пациентов встретиться с оценщиком. А потом она задержалась там до тех пор, пока не уверилась, что никого вокруг нет. Тогда она зашла в кабинет оценщика и конфиденциально спросила его, какую компенсацию мы можем получить.

Если бы отец узнал об этом, он бы никогда маму не простил. Если бы люди, которые все еще поддерживали отца, узнали, то получилось бы еще хуже. Они бы никогда не простили отца. Он сумел получить под своей петицией подписей наших жителей на полторы страницы. Немного, но все же кое-что. А некоторые люди еще колебались, такие как миссис Дорси и мать Джесси. Они не подписались под петицией, но и не сделали никаких шагов, чтобы договориться с властью.

Естественно, я никому не собиралась говорить о том, что узнала. Но кто еще мог проболтаться? Один из оценщиков? Сама мама? Возможно, миссис Дорси все-таки знает? А это означает, что знает и Морган. Я очень надеялась, что моя мама все-таки не настолько глупа. Но уже то, что я вообще стояла здесь и держала в руках эту бумагу, не слишком обнадеживало меня.

Глава 30. Пятница, 27 мая

Детализированный прогноз на выходные: мы наблюдаем полосу сильных бурь, продвигающихся с юга. Имеющиеся в настоящее время математические модели погоды предсказывают, что через тридцать шесть – сорок восемь часов в Эбердине выпадет значительное количество осадков. Пожалуйста, следите за поступлением дальнейших прогнозов.

Церемония выпуска последних двенадцатиклассников эбердинской средней школы состоялась рано утром. Ученикам младших классов разрешили на ней не присутствовать, но многие из нас все равно пришли.

Но не Морган. Она решила, что вчерашний день будет ее последним днем в школе. Она попрощалась со всеми учителями и сфотографировала нас на фоне наших шкафчиков. Я была удивлена отсутствием подруги, особенно после того, как она вызвала у меня чувство вины из-за того, что я будто бы не придала должного значения закрытию пиццерии «Минео», но я не собиралась объясняться с Морган по поводу ее неявки, поскольку наша ссора из-за «Минео» уже отошла в прошлое и отношения между нами снова были хорошими, как и всегда.

По прошлым годам я помнила, что билеты на церемонию выпуска ценились на вес золота. Каждому выпускнику полагалось только четыре штуки, и в дни, предшествующие церемонии окончания школы, шла бойкая торговля билетами и проворачивались всякого рода скрытые махинации, лишь бы заполучить лишние билетики для дедушек, бабушек, дядюшек и тетушек.

Но в этом году все было не так.

Первые три ряда были, естественно, заполнены выпускниками. За ними располагались рядов десять, на которых сидели их родственники. А следующая за ними середина актового зала была почти пуста, здесь расположилась лишь небольшая кучка учеников младших классов, и так вплоть до задних рядов. Некоторые ученики даже задрали ноги на спинки незанятых сидений в передних рядах.

Отличить одних выпускников от других было практически невозможно, поскольку все они были облачены в одинаковые темно-зеленые длинные мантии и такого же цвета плоские квадратные шапочки. Некоторые украсили верх своих шапочек надписями, что хотя и было достаточно традиционным явлением, но не вошло в систему. Обычно эти надписи гласили: «ВЫПУСКНИКИ – ЭТО КРУТО» – и тому подобное. Встречались похожие надписи и сейчас, но в основном двенадцатиклассники пришли на церемонию с более пессимистическим настроем, и на их шапочках красовались надписи: «ПОКОЙСЯ С МИРОМ, ЭБЕРДИН» и «Я НЕ УМЕЮ ПЛАВАТЬ».

Наш школьный оркестр практически распался, и на сцене стояли только саксофонист, трубач и флейтист. Они играли церемониальный марш так громко, как только могли, чтобы слышно было всем, собравшимся в зале.

Я была в смятении. Тайный выпускной бал был назначен на завтра, а прогноз погоды был неутешительными.

Фактически он был ужасными.

Предположительно на нас надвигалась еще одна большая буря, и впервые пошли разговоры о том, что возможно новое наводнение. На время я заделалась метеорологом-любителем и принялась сопоставлять различные прогнозы, постоянно обновляя приложения на своем телефоне, показывающие ближайшую погоду.

Заместитель директора представил Ливая как лучшего выпускника этого года. Он взошел на сцену, пожал руку заместителю директора и занял свое место на трибуне. В руках у него, как и вчера, была пачка карточек с заметками. Парень стал нервно их перебирать, как будто обнаружил, что они перепутались и идут не по порядку или вообще написаны на незнакомом языке.

– Привет! – сказал Ливай наконец. Слишком громко.

В зале раздались смешки.

Я смотрела, как Ливай оглядывает толпу. Он отложил свои карточки с заметками в сторону, потом схватился за края трибуны, как будто это были ручки сиденья в кабинке на таком аттракционе, как американские горки.

– Итак… я далеко пойду.

Думаю, прошла секунда, прежде чем некоторые из ребят поняли, что Ливай говорит о пресловутой статье. Я, конечно, поняла это сразу. Джесси тоже, потому что он развернулся на своем сиденье и посмотрел на меня широко раскрыв глаза. Для тех же из присутствующих, кто так ничего и не понял, Ливай любезно поднял экземпляр номера газеты со статьей.

– Как видите, – сказал он, постукивая пальцем по заголовку, – здесь говорится: Ливай Хемрик. Парень, который далеко пойдет! – И сделал глубокий вдох. – Должен сказать, что я был здорово смущен, когда вышла эта статья. Но если честно, – Ливай пожал плечами, – именно таким человеком я и хотел стать. Я готовился покинуть Эбердин с тех самых пор… Он сделал паузу, и я почти начала