Хроники Реликта. Том 2 - Василий Головачев

Инк заставы возник за столом в облике обыкновенного землянина, черты которого напоминали всех гостей сразу. Оглядел компанию, приветливо развел руками и откупорил бутылку шампанского.

– За встречу в новой реальности, друзья!

– Давно я не пил шампанского, – проворчал Диего Вирт, поднимая свой фужер. – За преодоление!

Шампанское было великолепным, и все же Ставру снова показалось, что пили они другой напиток, а все, что видел глаз и чувствовало тело, – лишь прекрасно созданная псевдореальность.

– По-моему, в вашей вселенной я еще не бывал, – небрежно сказал Грехов. – Иначе запомнил бы вас. Но и Конструктор здесь тоже не проходил, насколько я понимаю.

– Не проходил, к сожалению, – подтвердил Ньюмен. – Но я, конечно же, знаю, кто он и как появился на свет. Он ушел так далеко, что даже мои создатели не знают, где его искать. Знает лишь один… э-э… серый призрак, тот, который ушел вместе с ним, но он до сих пор не вернулся.

Грехов опечалился. Ставр смотрел на него с некоторым недоумением: Габриэль явно играл, демонстрируя чувства, которых никогда раньше не выказывал ни при каких обстоятельствах. Зачем это ему понадобилось, приходилось только гадать.

– Я надеялся, что Сеятель уже вернулся. Нам очень нужна его помощь.

Ньюмен кивнул.

– Понимаю, не спешите, что-нибудь придумаем. А как получилось, что вы расстались с Конструктором?

– Первыми не выдержали К-мигранты. Конструктор высадил их на одной из таких же, как ваша, погранзастав, но в другом домене, откуда они могли вернуться в нашу метавселенную самостоятельно. Но на них, очевидно, вышел местный эмиссар ФАГа и… – Габриэль сделал глоток шампанского, посмотрел сквозь фужер на собеседника. – Это тема отдельного разбирательства. К-мигранты вернулись на Землю, но уже в качестве агентов ФАГа. Потом попросился назад чужанин, чья оболочка – слой его пространства жизни – истощила все запасы энергии. Мне пришлось его сопровождать. К тому времени мы забрались в такие дебри доменов Универсума, что выбраться в свою вселенную без помощи чужанин бы не смог… да и со мной вместе тоже. Сеятель сопроводил нас до «нервного канала» Универсума, пронизывающего все клетки-домены, но куда ушел потом, я не знаю.

– Он мог догнать Конструктора, – кивнул инк заставы. – А мог и сам отправиться путешествовать. Он был выдающимся чело… э-э… существом с очень большим энергоинформационным и этическим запасом. Среди людей таких называют гениями. Ну, хорошо, вы вернулись. И как же вы оцениваете условия существования в других метавселенных-клетках Универсума?

– Мои оценки и сравнения достаточно субъективны, но все же я пришел к выводу, что наилучшая из вселенных та, которая заставляет преодолевать препятствия, где выживание возможно, но не слишком легко. Больше всего подходит данному определению моя родная метавселенная, остальные, где я побывал, реализуют иные принципы, и жить там я бы не хотел. Одна из них, например, достигла абсолютной симметрии формальных законов, что, естественно, привело к существенному сокращению разнообразия структур и к стагнации развития. В другой местные Архитекторы-Конструкторы-Инженеры создали нечто вроде рая, где жить очень легко, но не очень-то хочется, и в результате там и без вмешательства Фундаментального Агрессора наступил аксиологический коллапс.

Грехов помолчал. Ньюмен подождал продолжения, потом осторожно спросил:

– Не хотите ли вы сказать, что Универсум… болен?

Габриэль бросил на него острый взгляд.

– Вас это беспокоит?

– Не меня, моих создателей.

– Пожалуй, тревога их имеет основания, хотя делать выводы на основе трех-четырех посещений других доменов некорректно. Я думаю, если бы вернулся Сеятель, он смог бы развеять наши сомнения. В каждом домене ФАГ действует по-разному, но суть при этом остается одна – изменение закона! Может быть, вообще пришла пора перемен, и ФАГ – лишь отражение этого нового Вселенского, на уровне всего Универсума, закона?

– Вы делаете очень интересные предположения, – вежливо улыбнулся Ньюмен. – Теперь я не удивляюсь, почему Сеятель дружил с вами. Гении быстро находят общий язык, даже если они принадлежат разным расам. Ну а что вы думаете о войне, развязанной ФАГом в вашем домене?

– Я не называю этот процесс войной, хотя для человечества он выглядит именно так. Всякая война подразумевает борьбу Света против Тьмы, или Добра против Зла. Но, во-первых, Свет – лишь вид Тьмы! А во-вторых, что такое Добро и Зло в масштабе Универсума? Всей Вселенной? По какому критерию их можно разделить? Мы даже на Земле не смогли определить абсолют добра, что же говорить о масштабах, несравнимо больших? Как-то лет двести назад люди решили уничтожить комаров, клещей и прочих кровососущих, мешающих жить. Но вместе с комарами тут же исчезли – вымерли! – десятки видов птиц и животных, которых люди убивать вроде бы и не хотели.

– Я понял вашу мысль. В вашем домене ФАГ начал уничтожать «комаров»… так?

– Не совсем, все гораздо сложнее, уровней вмешательства ФАГа – около десятка, но как один из аспектов Войны «борьба с комарами» имеет место. И я, естественно, на их стороне. А разве в вашей вселенной ФАГ не проявил себя, как реорганизующая, отменяющая местные законы сила?

– Он пытался расщепить время, хотя в нашем мире оно и так трехмерно. Однако Сеятели, ставшие Инженерами местной вселенной, не дали ему развернуться. Правда, моим создателям пришлось самим изменять внутренние законы и встраивать во вселенную «амортизаторы зла», смягчающие любое внешнее вмешательство. И все же ваш взгляд на вещи очень близок идее Инженеров: пришла Пора Перемен. Да, вероятно, ФАГ объективно существует и где-то успешно проводит в жизнь свои стратигемы, как Игрок, равный по мощи Универсуму, но он не является носителем зла, каким стал в представлении многих ваших соотечественников. К тому же Игра между Универсумом и ФАГом ведется очень давно, миллиарды лет, изредка достигая пика перестройки вселенных, но никто никогда не называл ее Войной.

– Погодите, у меня кровь стынет в жилах, – сказал Ставр, не сводя потемневших глаз с лица Ньюмена. – Вы хотите сказать, что после достижения очередного коллапса игровых отношений… вселенные перестраиваются? Не может быть!

– Фома Неверующий, – засмеялся Диего Вирт. – Как сказал очень древний мудрец: «Ничего не происходит без причины. Чего не может быть, того и не бывает. Если же что-то случается, значит, это возможно»[63].

– Кажется, он понял, – кивнул на Панкратова благожелательно настроенный хозяин заставы.

– Что же ты понял? – поднял брови Диего.

– Не может быть! – повторил Ставр, поражаясь простоте своей догадки. – Значит, и Архитекторы и Конструкторы перестраивали наш домен не по своей воле, а в соответствии с концепцией… Игры?!

– Примерно так, эрм. Игра – эргодический процесс, который уничтожает следы своего протекания и к данному состоянию приходит через серию сильно отличающихся состояний. До появления человека ваша метавселенная изменялась дважды – Архитекторами и Конструкторами, пришла пора новых перемен.

Ставр настолько был оглушен новостью, что не скрывал этого.

– Тогда зачем все это? Наша возня… борьба… война с ФАГом?.. Все равно мир изменится – что под влиянием ФАГа, что под влиянием других сил, тех же Сеятелей. Человечество не уцелеет ни в том, ни в другом случае.

– И все же будет лучше, если мы поучаствуем в процессе преобразований, – мягко сказал Грехов. – Существует закон, который игнорирует ФАГ: абсолютно правильная этика отождествляется с классом решений, динамически оптимальных. И Архитекторы и Конструкторы действовали в рамках этого закона, подгоняя параметры существования домена под необходимые для нормального развития условия жизни всего Универсума.

Если этого ФАГ не учтет, домен-клетка станет Универсуму не нужен, как неизлечимо больной орган, и будет отторгнут. Вот почему наша… хм… Война останется для нас войной со всеми вытекающими последствиями, и мы должны ее выиграть… или уйти в небытие.

– Такие случаи уже бывали? – спросил Диего, ничуть не встревоженный нарисованными перспективами.

– Много раз, – ответил Ньюмен. – Именно поэтому Универсум потерял некоторую вероятностную свободу мотиваций при определении концепций выигрыша в каждом конкретном случае, то есть в каждой конкретной своей клетке-вселенной. О человеке в этой ситуации мы бы сказали, что у него температура.

– Воспалительный процесс, – подсказал Диего.

Инк заставы посмотрел на него, но продолжать не стал.

– У вас ко мне лично нет вопросов?

– Расскажите о своей вселенной. – Диего сделал вид, что не заметил взгляда. – Я человек простой, масштабы, уровни, цели Универсума меня не волнуют, однако оценить условия жизни в домене я, наверное, смогу.