Другая история Руси. От Европы до Монголии - Сергей Валянский

По мере роста населения значение сухопутных дорог росло, и центральное положение Москвы очень быстро превратило ее в подлинный узел таких дорог. Без них некоторые удобства географического положения Москвы не играли бы столь большой роли. Так, Москва сообщалась со своей северной гаванью (Дмитровом) только сухопутным путем и на относительно большом расстоянии в 70 километров.

Важнейшим путем из Москвы на юг была дорога на Коломну, выводившая далее к Рязани. На Коломну можно было ехать тремя дорогами: Болвановской, Брашевской и Котловской. Последняя была наилучшим и самым безопасным путем из Москвы в Коломну. По ней в 1390 году прибыл в Москву митрополит Киприан, возвращавшийся из Царьграда.

Сухопутным путем из Астрахани до Москвы добирались в полтора месяца, причем дорога сначала шла вдоль Волги, а потом через степь.

Очень рано в наших письменных источниках появляется Владимирская дорога. В сказании о перенесении Владимирской иконы в Москву в 1395 году она названа «великой» дорогой. Замечательнее всего то, что она подходила к Москве у Сретенских ворот, в районе Кучкова поля, следовательно, не с востока, как можно было бы ожидать, а с севера. Это показывает первоначальное направление Владимирской дороги, которая поворачивала от Клязьмы к Москве по кратчайшему расстоянию.

Направление старых сухопутных дорог обозначено названиями некоторых московских улиц: Стромынка, Тверская, Дмитровка. Из них требует объяснения только Стромынка, которая выводила на Киржач и далее на Юрьев-Польский. Она получила название от села Стромынь по дороге на Киржач, о котором известно с 1379 года. К перечисленным дорогам прибавляется группа западных сухопутных дорог: Волоцкая, Можайская и Боровская.

Краткий очерк тех путей, которые вели к Москве, показывает нам, что Москва XIV–XV веков принадлежала к числу крупнейших торговых центров Восточной Европы. Она имела несомненные преимущества и перед Тверью, и перед Рязанью, и перед Нижним Новгородом, и перед Смоленском. Она занимала по отношению к ним центральное место и одинаково была связана как с верхним течением Волги, так и с Окой, имея своими выдвинутыми вперед аванпостами Дмитров и Коломну.

Ни в каком другом средневековом русском городе мы не найдем такого пестрого смешения народов, как в Москве, потому что в ней сталкивались самые разнородные элементы: немецкие и литовские гости с Запада, казанские, среднеазиатские и армянские купцы с Востока, итальянцы и греки с Юга. Для иностранца же, прибывшего с Запада, Московия представлялись последней культурной страной, за которой расстилались неизмеримые степные пространства. Через Москву легче всего было добраться и в Среднюю Азию, как это сделал Дженкинсон во второй половине XVI века.

Москву XIV–XV веков по праву надо считать важнейшим международным торговым пунктом средневековой Восточной Европы, что подтверждается и ранним появлением в ней видных купеческих фамилий, связанных с крупной зарубежной торговлей.

Накопление капиталов в руках московских купцов было тесно связано с черноморской торговлей, поэтому ведущая купеческая группа и получила в Москве прозвание гостей-сурожан. Сурожский купец Тимофей Весяков построил в Китай-городе поблизости от Богоявленского монастыря во второй половине XV века свой дом — «Весяков двор». Вероятно, он чем-нибудь выдавался среди окружающих его строений, так как упомянут в летописи.

О другой постройке, воздвигнутой купцом Тароканом у Фроловских ворот в Кремле, упоминает летописец в 1471 году:

«Того же лета Тарокан купец заложи себе палаты кирпичны во граде Москве, у градной стены, у Фроловских ворот; единаго лета и сведе».

Это была едва ли не первая гражданская кирпичная постройка в Москве, отмеченная по своей необычности в летописи.

Денежные капиталы держались в отдельных купеческих родах иной раз почти на протяжении целого столетия. В этом несомненный признак прочности торговых связей и денежных богатств, накопленных московским купечеством, некоторые фамилии которого приобретали земельное имущество и вступали в ряды родовой знати.

Верхушка московского купечества объединялась в две группы: гостей-сурожан и суконников. Деление торговых людей на Гостинную и Суконную сотни сохранялось и в XVII веке, но тогда названия гостей и суконников оставались лишь по традиции. Иное было в XIV–XV веках, когда гости и суконники составляли не только особые корпорации, но и объединялись спецификой их торговой деятельности. Гости-сурожане торговали с Югом, суконники — с Западом; главным товаром первых были шелковые ткани; вторые в основном торговали сукном. В общественном положении сурожане стояли выше суконников и других торговых людей.

Богатство определяло общественное значение купеческой верхушки, в поддержке которой нередко нуждались даже великие князья, особенно во время междоусобных смут. Вообще роль купечества в ранней истории Москвы гораздо заметнее, чем это можно представить по учебникам истории.

Московское царство

При Иване III (1440–1505, с 1462 Великий князь московский) в Кремле завели большое строительство. Что же строили и, главное, кто? В 1479 году приехавший из Италии знаменитый болонский мастер Аристотель Фиораванти, как считается, ознакомившись с «русскими традициями» и с помощью русских мастеров возвел стоящий и доныне Успенский собор. Ведь он не только требовал обновления, его к тому же следовало сделать обязательно больше, чем собор в городе Владимире, бывшей столице. Затем был окончен и освящен Благовещенский собор, игравший роль домового храма государя, и церковь Риз Положения. Последним из великих храмов, окруживших Ивановскую площадь Кремля, стал Архангельский собор, заново построенный миланским зодчим Алевизом Новым.

Храмам должен был соответствовать и роскошный каменный дворец Великого князя между Успенским и Благовещенским соборами и далее вдоль набережной к Боровицким воротам. Под руководством венецианца Марко Руффо стали расти на высоких сводчатых подвалах (подклетях) «великие палаты», самая знаменитая из которых выступает на площадь с Красным крыльцом и украшена граненым камнем, а потому именуется Грановитой.

Дворец и соборы были окружены новым каменным Кремлем, прочно и красиво возведенным итальянскими и русскими мастерами. Периметр его составил более 2 километров, высота зубчатых стен различна, от 5 до 19 метров — в зависимости о того, на высоком или низком месте они стоят. Две стороны Кремля омывали реки Москва и Неглинная, вдоль других (в том числе и на Красной площади) был вырыт огромный ров глубиной до 12 метров, как то было принято в Европе. Впрочем, и сама кладка стен Кремля сделана по правилам итальянского крепостного зодчества: тело стены из белокаменного бута на кирпичном каркасе, облицовка кирпичная.

Под башнями устроены были хитрые тайники, в которых прятали сокровища. Значительно позже (в 1625) над вполне средневековыми европейскими башнями надстроили шатровые верхушки; если вы посмотрите на Кремль прищурившись и представите его себе без шатровых башенок, то увидите, что главная наша крепость совершенно идентична средневековым европейским крепостям того времени, только стоит на равнине.

На Спасской башне до сих пор сохранилась плита с надписью:

«В лето 6999 (1491) июля божию милостию сделана бысть сия стрельница повелением Иоанна Васильевича государя и самодержца всея Руси и великого князя Володимерского и Московского и Новгородского и Тверского и Югорского и Вятского и Пермского и Болгарского и иных в 30-е лето господарства его а делал Петр Антоний от града Медиолана».

Через 130 лет английский мастер Х. Гэлоуэй установил на Спасской башне часы (в 1621), а в 1706 году Петр I заменил их на новые, купленные в Голландии; современные куранты изготовили в 1851 братья Бутеноп.

По примеру царя (как это всегда бывает) приближенные и среди них, например, митрополит, стали строить себе каменные палаты, ХОТЯ НА РУСИ ОТ ВЕКУ БЫЛО ВЕДОМО, ЧТО ЖИТЬ В ДЕРЕВЯННЫХ ДОМАХ ПОЛЕЗНЕЕ ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ. Ведь и в самом деле в каменных, толстостенных палатах трудно было установить правильный температурный режим, а потому постоянно возникали «простудные» проблемы. Неудивительно, что деревянные терема для государя тоже поставили, позади каменного дворца! Кстати становится понятным, почему строительство вели иностранцы. Не по причине русской тупости, как могли бы подумать некоторые читатели, а потому, что до этого русские мастера просто не имели опыта строительства каменных сооружений… а вот наше деревянное зодчество доныне поражает европейцев.

Приход промышленной, строительной, торговой культуры из Европы стал обычной практикой и для последующей истории России. Вместе с иностранцами на русскую землю переносился их быт.