Сквозь Пекло - Елена Асеева

— Ишь, ты, как заплел, — довольным голосом, проронил Дубыня, когда Садко закончил свой сказ. — День, значит, зачинается от звезды Денницы, красиво, верно, Святозар.

— Уж, это точно, красиво, и главное, все так и было на самом деле, — негромко ответил Святозар. — Мне об этом рассказывала… рассказывала. — Наследник замолчал, вспоминая высокое бледно-синее с гаснущими звездами небо, могучие темно-зеленые дубы, небесно-голубые глаза Бури Яги Усоньши Виевны, ее божественные уста наполненные чистотой и сиянием, и улыбнулся. — Рассказывала старая знакомая… Она говорила, что земля тогда так горела, моря и реки кипели, дым был такой густой, что люди умирали не в силах вздохнуть… А когда Перун сбил Денницу и потушил колесницу, Бог Хорс десять дней не выходил на небосвод, скорбя по своему сыну, а земля еще долго потом горела в полной темноте… И, лишь, Месяц продолжал светить в свое время, и потому уцелевшие на земле люди могли только и понять, что наступила следующая ночь… Когда Заря-Зареница похоронила тело своего сына, то долго плакала над его могилой, вместе со своей дочерью, сестрой Денницы, Радуницой. Бог Перун прилетел к могиле сына Хорса и создал над ней два дерева: ольху и осину, чтобы они склонялись перед сыном солнца и оплакивали его необдуманное желание, стать подобным, равным Богу.

— Интересно, — разворачиваясь к наследнику, и любопытным взглядом, оглядывая его, спросил Храбр. — Это кто ж у тебя была, старая знакомая, которая такое могла наблюдать и поведать тебе? Ведь кажись, все эти события были еще до потопа.

Святозар глянул, на удивленно, уставившихся на него наставников и беззаботно засмеявшись, пояснил:

— Задолго до потопа…Это было так давно, что люди и не знают когда, а Боги уже, верно, и позабыли… так она говорила.

Глава двадцать пятая

Садко спел и в этот, и в последующие дни еще много сказов: про Богов, про жизнь простых восуров, про битвы, которые они вели, отстаивая свою землю и веру, и каждый такой сказ сопровождал его сын прекрасной наполненной чистотой, любовью и светом игрой на жалейке. Многие сказы Святозар уже слышал, некоторые слышал впервые, но были и такие, как про сына Бога Хорса, Денницу, которые он дополнял, или поправлял. Масляница на удивление для наследника в пирах и сказаньях прошла быстро, и также быстро на восток Восурии пришла весна.

Не успели закончиться праздники, как Святозар стал собираться в путь. Велемудр впервый же день после масляницы в сопровождении Храбра и Дубыни уехал на пристань, распоряжаться и готовить в плавание ладью и людей. А наследник принялся созидать водырь, такой какой когда-то подарил ему царь Альм во время путешествия в страну Беловодья, и который он оставил, как дар своему тестю Путяту. Долгое время Святозару не удавалось создать то, что он хотел, потому что водырь должен был показать ему царство, которое находится не на земле, а внутри Восточного моря. Пять дней, наследник бился над созданием водыря, иногда вскакивая с ложа даже глубокой ночью, но всякий раз водырь получался не такой как надо. Водырь точно указывал, теряющему терпение Святозару, дом воеводы в Валадаре, направление в сторону Славграда или в Арапайские горы, но, совершенно, не показывая направление Алтынского царства Волыни.

В один из дней наследник, вместе со Стояном, Чаславом и Звениславом, приехал на пристань, где вдоль ее края в ряд теснились ладьи: военные, торговые и промысловые. День был по-весеннему теплым, на голубом небе ярко горело желто-оранжевое светило, наполняя Валадар теплыми, солнечными лучами, легкий ветерок едва гладил волосы, а в воздухе нежно пахло речной водой, освобожденной от тяжелого льда. Святозар и други спешились с коней, и, дойдя до ладьи, на которой собирались отправиться в путь, остановились. Наследник достал из сумы водырь, положил его на правую ладонь, и принялся шептать над ним, но водырь, как не старался Святозар, никак не хотел показывать ему царство Волыни. Наследник так разгневался на недвижимую стрелку, что размахнувшись, запустил в каменную мостовую водырем, а тот словно созданный из стекла и ярко горящий лазурью, внезапно от удара лопнул, разлетелся на множество лазурных капелек, которые упали на пристань и осветили ее нежным, голубоватым светом. Пристань была наполнена людьми, и когда воины увидели кусок светящейся каменной мостовой, то принялись прикасаться к голубоватой дымке света, исходящей от нее. И стоило людям, дотронутся до той дымки, как свет начал разрастаться, переходя на руки, вещи воинов, покрывая их полностью голубоватым сиянием.

— Ох…,- вымолвил Святозар, когда увидел как несколько воинов, засветились голубым светом. — Ох! Только не это!

Он подбежал к воинам, и, протянув к ним навстречу руки, начал шептать заговор, стараясь снять сияние. Одначе голубой свет, покрывающий людей и пристань, внезапно ярко вспыхнул и изменил свет, превратившись в лазурный. Святозар в ужасе отступил назад, но глубоко вздохнув вновь зашептал заговор. Не успел он его дошептать до конца, как свет опять ярко вспыхнул и превратился в зеленый. Воины, покрытые сиянием, бездвижно стояли на месте, повесив руки повдоль тела, и испуганно глядели на меняющиеся на себе цвета света. Святозар нанова вздохнул и зашептал новый заговор, но сияние не пропадало, а с каждым последующим заговором лишь изменяло цвет, становясь попеременно, то голубым, то лазурным, то зеленым.

— Да, как же, как же это…,- запаниковал наследник и ударил себя по лбу ладонью.

Святозар чувствовал, что еще чуть — чуть и страх за людей, попавших в беду, полностью овладеет его душой, и порывисто выдохнув несколько раз, зашептал новый заговор. Однако теперь ярко вспыхнувший голубой свет сменился на золотой, который стал быстро разрастаться, покрывая тем сиянием, не только завопивших от ужаса, толпившихся на пристани, людей, но и саму пристань, и Святозара, и ладью. Через мгновение, в котором наследник слышал лишь крики убегающих, не залитых сиянием, людей с пристани, вся ладья от носа до кормы была покрыта золотым светом. Святозар схватился руками за голову, не зная, что сделать, чтобы остановить расползающийся по пристани свет, который теперь перекинулся на соседние ладьи, но увидев перед собой глаза воинов, наполненные ужасом, взял себя в руки. Он закрыл глаза, и чтобы успокоить дыхание прислушался к себе, бах-бах-бах, испуганно стучит сердце внутри него, ох-ох-ох стонет душа. «Тише, тише, тише…», — шепчет сам себе Святозар. И вот уже душа не стонет, а сердце стучит спокойно и равномерно. Еще морг, Святозар стоял неподвижно, прислушиваясь к себе, а после зашептал: «О, солнечный Бог Хорс, повелевающий золотой колесницей, что вывозит Солнце на небесный свод! Ты, согревающий нас в стужу! Ты, защищающий нас от тьмы! Светом небесной твоей силы собери весь рассыпавшийся свет, созданный мной, в одно единое целое, и наполни, это создание, мудростью, как наполняется весь мир жизнью! Именем твоим солнечный Бог Хорс свершись!» Святозар дошептал заговор и вытянул правую руку вверх, выставив ладонь к солнечным лучам. И в тоже мгновение золотой свет, наполнивший и часть пристани, и три ладьи, и воинов-ладейников, все также не двигающихся с места, начал покидать захваченные позиции. И мало-помалу освобождать занятые ладьи, пристань и людей, со стороны казалось, что на берег выплеснулась огромная золотая волна, которая затем резко отхлынула назад. Прошел какой-то миг, и золотой свет остался лишь около ног Святозара, да наполнял его снаружи и изнутри, но погодя сияние и вовсе покинуло пристань, переместившись на тело наследника, да начало плавно подниматься вверх к выставленной ладони. Яркий золотой свет вытек на ладонь Святозара, и обратился в огромный пылающий шар.