Бессмертие - Кларк Далтон

Родан первым оказался рядом с ним. Он не сомневался, что Ллойд действительно это чувствует, но довольно сильно ударил его в бок, чтобы он пришел в себя, прежде чем всех людей охватит паника.

— Ведите себя, как разумный человек! — набросился на него Родан. — Что случилось?

Ненависть! — прохрипел Ллойд. — Страшная ненависть! Я потому и проснулся, а голова у меня гудит так, что я едва слышу вас.

Родан взбежал на холм. Ллойд считал, что противник идет с севера.

Оба постовых пока ничего не заметили. Родан велел занять орудия, встроенные в холм.

Удивительно, но Феллмер Ллойд ничего не слышал о ребяческой тяге к игре, которую считал второй характерной чертой неизвестной расы.

— Только ненависть, — глухо пробормотал он.

Родан отдал приказания.

— Мы до тех пор не станем стрелять, пока это будет возможно. Включите психотронный излучатель и попытайтесь сделать противника, который, возможно, появится, безвольным.

Вообще-то, он и сам не верил в то, что добьется успеха с помощью психотронного излучателя. Роботов нельзя загипнотизировать.

Шли минуты. Феллмер Ллойд, видимо, страдал все сильнее под влиянием ненависти неизвестных. Он лежал рядом с Роданом, прижав голову в шлеме к земле, и стонал.

И вот они пришли.

Элегантным прыжком они перескочили верхушку противоположного холма и направились в низину, в которой Родан велел смонтировать свои приборы.

Это были пять шаров. Они переливались всеми цветами даже в темноте, распространяя рассеянный свет. Казалось, им точно известна цель, потому что они не задержались в низине, а стали цепочкой взбираться на холм.

Заработали психотронные излучатели, но — безуспешно. Расстояние сокращалось, и все понимали, что произойдет, если шарам удастся перейти через вершину.

— Огонь! — приказал Родан.

В тот момент никто не знал, как подействует оружие «Звездной пыли» на шары. У Родана была слабая надежда, что они хотя бы смогут составить себе представление о теле противника.

Но того, что произошло дальше, не ожидал никто.

Декристаллизирующееся поле дезинтегратора на левом фланге позиции холма захватило передний шар. В тот же момент произошел ослепительный, оглушительный взрыв. Когда они снова смогли видеть, шар, в который произошло попадание, абсолютно исчез, а остальные четыре беспомощно и бесцельно двигались вниз по холму.

Люди Родана дали выход своей злости. Не успел Родан положить этому конец, потому что казалось, что четыре оставшихся шара можно без опаски поймать руками, залп за залпом из различных орудий отогнали шары, подняли их вверх и уничтожили мощным взрывом.

Сражение длилось всего десять минут. После чего пять переливающихся шаров были уничтожены, и Феллмер Ллойд облегченно вздохнул, когда на него перестала действовать невероятно сильная ненависть.

— Когда, — спросил Родан, — вы заметили, что ненависть исчезла? Я имею в виду: после уничтожения какого шара?

Ллойд покачал головой.

— Это не то, что вы думаете. Вы считали, что большинство шаров пилотируются роботами, а подлинный неизвестный находится в одном из них? С обстрелом каждого шара ненависть немного уменьшалась, а когда был уничтожен последний, она совсем исчезла.

Это заставило Родана задуматься. Его тезис о том, что вся эта цивилизация состоит из армии роботов и только одного или, в крайнем случае, двух органических существ, пошатнулся.

Он спрашивал себя, насколько имеет смысл ждать дальше. Противник был разбит и, очевидно, не решится во второй раз напасть на позицию холма. Как иначе они могли заполучить свое?

Он был убежден в том, что в этой местности уже ничто не шевельнется, и обозвал дураком постового, который на следующее утро утверждал, что один из осциллографов, смонтированный по ту сторону холма, заработал, показав на своем телеэкране пестрый узор.

Однако, когда долго спавший Феллмер Ллойд, пытавшийся отдохнуть таким путем от напряжения прошлой ночи, встал, то моментально заметил излучение постороннего мозга, который, по его словам, «был сверх всякой меры игрив».

Родан пошел к постовому, которого обозвал дураком, и извинился перед ним. Потом он взобрался на холм и до тех пор лежал рядом с обоими дежурными, пока собственными глазами не увидел новые происшествия: стреляющий нейтронный излучатель, работающее вычислительное устройство и холодильную машину, которая ведрами выдавала жидкий воздух.

Хотя ему и принесло удовлетворение то, что посторонний, как и прежде, поддавался своей страсти к игре и к смонтированным поблизости от него приборам, он был крайне растерян.

Не только потому, что Ллойд вдруг сообщил, что желание играть было свободно от какой бы то ни было ненависти, тогда как раньше он утверждал, что ненависть и страсть к игре связаны друг с другом. Но также и потому, что поведение противника нельзя было объяснить, если только не посчитать его шизофреником.

Ему не дали размышлять долго. Один из постовых отозвался в шлемопередатчике, и голос его звучал довольно взволнованно:

— В низине движение, сэр. Вы не хотите подняться и посмотреть?

Родан во второй раз за это утро взобрался на холм и притаился за вершиной. Он удивлялся, что это могло быть за движение, которого постовой не смог идентифицировать с расстояния всего в тридцать метров, но теперь он увидел это сам.

Казалось, что снизу на песке что-то возникает. Песок был в движении, словно крот искал выход.

Это продолжалось около десяти минут, потом в почве образовалось вдруг небольшое отверстие. Что-то коричневое, острое показалось на мгновение и снова исчезло. Песок снова пришел в движение и кружил вокруг небольшого отверстия, как сливающаяся вода вокруг сливного отверстия.

Некоторое время спустя отверстие увеличилось в пять раз по сравнению со своим первоначальным размером. Еще раз показалось что-то коричневое, острое, высунулось немного больше, но в конце концов посчитало отверстие все еще явно недостаточно большим. Раскопки продолжались, и когда напряжение наблюдавших достигло высшей точки, отверстие стало настолько большим, что коричневое существо смогло наконец выбраться на поверхность.

Это был мышиный бобр, и вел он себя довольно своеобразно.

Животное скакало от одного прибора к другому, удовлетворяя свое любопытство тем, что по очереди обнюхивало их.

Небольшой холодильный агрегат — именно тот, который еще час назад работал — особенно привлек его внимание. Мышиный бобр уселся перед машиной на задних лапах, вытянув вперед слабо развитые передние лапы, и несколько неуклюже ощупывал пластиковую обшивку.

Выпрямившись, животное достигало почти метра в высоту. Холодильная машина была вполовину меньше и почти кубической формы.