История русской армии. Том второй - Николай Михневич

По прибытии в Грузию Севастопольского мушкетерского и 15-го егерского полков Цицианов собрал в Саганлуге, в 15 верстах от Тифлиса, отряд силою в 3 батальона с 2 егерскими ротами, 3 эскадрона драгун и 11 орудий и 22 ноября выступил из Саганлуга. Через шесть переходов достиг Загиала (шамшадыльского селения), где к нему присоединились еще 2 батальона 17-го егерского полка. Таким образом, отряд увеличился до 5½ батальона.

29 ноября, по прибытии в Шамхор, Цицианов отправил Джевад-хану письмо с требованием сдачи Ганжи. Получив отрицательный ответ, главнокомандующий приступил к рекогносцировке крепости. Подъехав к предместью и не имея возможности осмотреть крепость, не завладев предварительно садами, Цицианов сформировал две колонны: одну, из Кавказского гренадерского батальона, с легкими войсками и двумя орудиями, под начальством подполковника Симоновича, он направил по большой тифлисской дороге, а сам с 2 батальонами егерей, эскадроном драгун и 5 орудиями двинулся правее тифлисской дороги на ханский сад.

В садах наши войска встретили сильное сопротивление. Предместье, растянувшееся на полторы версты от стен крепости, изобиловало высокими глинобитными заборами, окружавшими сады и представлявшими ряд отдельных укреплений, которые приходилось брать штурмом. Несмотря, однако, на сильный огонь и отчаянное сопротивление, наши войска в течение 2 часов успели очистить предместье. На другой день крепость была обложена и открыто бомбардирование.

Желая избегнуть кровопролития и полагая, что Джевад-хан достаточно напуган поражением своих войск в предместье, Цицианов письмом вновь потребовал сдачи крепости. Целый месяц длились бесплодные переговоры, и наши войска держали ганжинскую крепость в осаде, но на все требования сдачи Джевад-хан отвечал отказом. Тогда, собрав военный совет, Цицианов решил штурмовать Ганжу. Начальником наступающих колонн был назначен генерал-майор Портнягин, и ему было приказано все предприятие держать в тайне, оставляя войска на местах, и только за полчаса до наступления развести их по назначенным местам. Казачья цепь до рассвета должна была оставаться на своих местах.

Штурмующие войска были разделены на две колонны, из которых первой, составленной из двух гренадерских батальонов и 200 спешенных драгун под общим начальством Портнягина, приказано было идти влево от карабагских, или верхних, ворот — «от батареи артиллерии подпоручика Башмакова», вторая колонна, из двух батальонов 17-го егерского полка, под начальством полковника Карягина, должна была наступать левее тифлисских, или цитадельских, ворот; колонна эта предназначалась для демонстративной атаки. Батальон 17-го егерского полка майора Белавина, при котором находился и сам Цицианов, составлял резерв и был поставлен на Майдане, против карабагских ворот. Батальон Севастопольского мушкетерского полка поставлен напротив тифлисских ворот с приказанием препятствовать выходу неприятеля из крепости и в случае надобности для помощи штурмующим. Вся артиллерия свезена была к резервам и туда же отряжено 100 казаков. Наконец, татарской коннице, «недостойной по неверности своей вести войну обще с высокославными войсками», приказано было держать цепь вокруг форштадта и садов.

План крепости Ганжи

Штурм был назначен на 5½ часа утра 3 января. До земляной стены отряд должен был дойти с крайнею тишиною и, пользуясь темнотою ночи, приставить лестницы к городской стене. Диспозиция была исполнена в точности. Колонны к назначенному времени заняли свои места и подошли к городскому валу так тихо, что огонь из крепости был открыт тогда, когда наши солдаты были не далее как в 15 сажен от земляного вала. За земляным валом оказалась каменная стена. Неприятель начал кидать в атакующих камни и стрелы, а также для освещения штурмующих — подсветы, сделанные из свернутых бурок, смоченных нефтью и зажженных.

Карягин хотя и должен был производить демонстративную атаку, но, видя вред, причиняемый неприятелем, выделил лишь незначительный отряд для демонстрации и, не ожидая условленного сигнала колонны Портнягина, кинулся к лестницам и успел взойти на стену раньше левой колонны. Овладев стеною, Карягин отправил вдоль нее батальон майора Лисаневича, который овладел последовательно двумя башнями и затем отворил городские ворота. В одной из захваченных Лисаневичем башен был убит сам Джевад-хан, упорно защищавшийся, сидя верхом на одной из пушек.

Колонна Портнягина сначала не имела такого успеха. Сделанная в земляном валу накануне штурма брешь указала неприятелю место главной атаки, а потому здесь была сосредоточена большая часть сил осажденных. Вследствие этого левая колонна, встретив у бреши упорное сопротивление, была вынуждена взбираться по приставным лестницам. Портнягин первым взошел на стену, а за ним последовал весь отряд и овладел тремя башнями.

Но, овладев башнями, войска должны были спуститься в город с каменной стены четырех сажен вышиною. Шести башенных спусков не хватало рвавшимся вперед войскам, и они, несмотря на продолжавшийся внизу ружейный огонь ганжинцев, перетаскивали с наружной стороны стены 14-аршинные лестницы и по ним спускались в город.

В городе между тем смятение было ужасное: толпы татар, конных и пеших, в беспорядке метались по улицам, отыскивая ханский бунчук, как место сбора; женщины собрались на площадь и своими криками оглашали воздух. Солдаты очищали город от неприятеля. К полудню все стало тихо. Все улицы были покрыты мертвыми телами.

Таким образом, Ганжинская крепость, считавшаяся лучшею во всем Азербайджане, пала через полтора часа штурма. К чести наших солдат, ни одна из 8600 женщин, взятых ханом в город из деревень в залог верности их мужей, и ни один младенец не погибли. Трофеями оказались 9 медных и 3 чугунных орудия, 6 фальконетов, 8 знамен с надписями, 55 пудов пороху и большой хлебный запас, 8585 мужчин и 8639 женщин пленных.

Победа эта приобрела особую важность главным образом потому, что Ганжа была стратегическим ключом всех северных провинций Персии и держала в страхе весь Азербайджан. Эта крепость считалась между азиатами оплотом от всяких на них покушений.

Чтобы изгладить о ней самое воспоминание, Ганже было дано Цициановым название Елисаветполь. Устроив в Елисаветполе временный лазарет для раненых и оставив там Карягина с его полком для обороны, как крепости, так и всего владения, Цицианов возвратился в Тифлис для окончания переговоров с Соломоном, результатом которых стало принятие Имеретией подданства России.

Край, подведомственный России за Кавказом, состоял в то время собственно из Грузии и только что покоренного ганжинского ханства (переименованного в Елисаветпольский округ). Небольшая площадь этих двух владений была окружена со всех сторон разноплеменными народами, из которых хотя большая часть и изъявляла покорность России, заключив с Цициановым союзные договоры, но на прочность этих договоров и искренность подданства положиться было нельзя. Скорее можно было ожидать враждебных отношений.

Для упрочения русского владычества в Закавказье Цицианов решил продвинуть границы до реки Аракса и с этой целью овладеть Эриванью. Силы, которыми для этого располагал Цицианов, состояли из 8 полков пехоты с 24 орудиями, Нарвского драгунского и Донского казачьих полков. К началу 1804 г. войска эти были разбросаны от Елисаветполя и от Анапура на военно-грузинской дороге до Бамбака по пути к Эривани. Этот разброс был вызван необходимостью держать в повиновении только что подчиненные народности и охранять их от набегов враждебных соседей. В экспедицию же против Эривани можно было выделить лишь незначительное число войск.

Экспедиционный отряд состоял всего из 10 батальонов, 4 эскадронов и 3 сотен линейных казаков, 300 человек грузинской милиции и 12 орудий, всего 4080 штыков и сабель.

В апреле месяце были получены сведения, что Аббас-Мирза, наследник персидского престола, прибыл в Тавриз с войском в числе 20–30 тысяч. Сосредоточив в этом пункте все свои силы, Аббас-Мирза был намерен отправить один отряд под начальством своего родственника Сулейман-хана к Шуше, а сам с главными силами следовать к Эривани и затем с разных сторон вторгнуться в Грузию.

При первом известии о сборе персиян у Тавриза Цицианов стянул войска к нашим границам с Персией. Тифлисский полк был отправлен в Сомхетию, причем генерал-майору Леонтьеву с батальоном его имени было приказано расположиться в Бамбаках. Находившийся в Елисаветполе Карягин с двумя батальонами 17-го егерского полка был усилен батальоном Севастопольского мушкетерского полка. Кроме того, Карягину было приказано собрать из шамшадыльских татар и армян конных охотников.

Все подготовленные распоряжения Цицианова и движение наших полков к границам не ускользнули от внимания эриванского и нахичеванского ханов, поставленных теперь между двух огней, одинаково для них опасных.