Тридцать девять и девять (СИ) - Джим Вестван

веселая и остроумная, а ее надменное поведение во время первого разведывательного визита понять можно. В конце концов, Эля тоже вела себя не лучшим образом и впечатление о себе хотела бы существенно подправить.

Да и в целом, если уж решили они с Данилом быть вместе, то рано или поздно, а познакомиться со всеми придется. О его родителях Элине пока что думать страшно, но с друзей, пожалуй, начать можно. Вот она, например, уже представляет себе, с каким удовольствием и гордостью будет представлять его своим коллегам и руководителям в Москве, и перед старыми институтскими подругами охотно им похвастается, пусть посмотрят, ради кого она бросила Стива, а то они до сих пор ее не вполне нормальной в связи с этим считают. А если она в итоге решит с работы уволиться, вообще, наверное, сочтут за полную кретинку. Однако сейчас это решение принимать не нужно, Данил пока не официальный ее муж и даже в Москве еще не был. Вдруг ему там понравится больше, чем в зоне влияния грозного папаши его бывшей невесты?.. Но так далеко заглядывать Элина, пожалуй, не будет. Ближайшие две недели она пробудет здесь и уж постарается провести это время с удовольствием!

***

— Сейчас много чего по-другому в нашем бюро стало, — рассказывала Элина за столом о своей деятельности в Москве. — Можно просто заказать определенную работу за деньги. Я, например, гид-переводчик — устный перевод в основном, сопровождение групп.

— То есть, ты с группой сюда приехала? — с большим интересом выспрашивала Ленка подробности появления у Давыдова его подруги, на которой его, по всему видать, совершенно заклинило. — А как вы познакомились?

Сам Давыдов в разговоре практически не участвовал, лишь парой слов перекинувшись с Мишкой, и, наблюдая за Данилом во время этого ужина, Ленка никак не могла определиться: радоваться ей за него, бояться или в самом деле начинать психиатра подыскивать. Все намного серьезнее, чем ей с первого раза показалось. Ведь Давыдов далеко не подросток, который из-за гормональных сдвигов не в состоянии со своими порывами справляться. Но Данил не в состоянии! Он вообще ничего не видит и не слышит, кроме своей Эли, которой, похоже, уже через пять минут после начала ужина стал намекать на то, что пора бы вернуться в его квартирку, шепча что-то на ухо с таким блаженным выражением лица, которое не оставляло никаких сомнений: если бы здесь не было Стельниковых, он повалил бы ее прямо на этом диване.

Он следит за каждым ее движением, передвигает посуду так, чтобы ей было удобнее орудовать приборами, тотчас же подносит салфетку, стоит ей лишь взглянуть на их стопку, сложенную на краю стола, а когда она откладывает вилку, сразу берет ее руку, чтобы, воспользовавшись моментом, нежно поцеловать пальчики.

— Данил, перестань! — отодвигала его от себя Элина, но это было совершенно бесполезно: он лишь умиленно улыбался на все ее раздраженные фразы и продолжал постоянно к ней прикасаться. Ленка видела, что ей, бедняжке, хочется пообщаться, много чего рассказать и, возможно, спросить самой, но приходилось постоянно отвлекаться на пристающего Давыдова.

Ленка только переглядывалась с Мишей и прекрасно видела, что Стельников тоже под большим впечатлением от происходящего.

— Так как же вы, все-таки, встретились? — напомнила Ленка свой вопрос.

— Просто на улице столкнулись! — улыбнулась ей Эля, немного сжав переплетенные с Данилом пальцы. — Но познакомились мы раньше, намного. Я тогда вообще еще в школе училась.

— Да что ты?! — удивленно подняла Ленка брови и, поймав взгляд Давыдова, изобразила немой вопрос, который тот прекрасно понял и, широко улыбнувшись, едва заметно покивал, окончательно развеивая Ленкины сомнения.

Так, значит, это и есть та самая роковая любовь, из-за которой он столько лет оставался один и изводил несчастную Киру своим трудным характером? И куда он теперь подевался, его трудный, эгоистичный характер? Да эта шустрая москвичка может при желании делать с ним что хочет, ни капли не опасаясь задеть его самомнение, от которого, похоже, тоже не осталось и следа. Он даже выпить больше двух рюмок категорически отказался, к изумлению своих соседей сообщив, что вообще-то практически не пьет, чтобы его ненаглядная Эля, не дай бог, не подумала о нем ничего плохого.

При этом сама Эля явно хотела бы еще посидеть и вовсе не прочь была бы продолжить застолье, когда Давыдов, потеряв терпение, просто поднялся из-за стола, не оставляя ей выбора.

Кира, видимо, прочувствовала момент, когда Ленке меньше всего хотелось с ней разговаривать, и позвонила буквально через минуту после ухода гостей. Что могла сказать ей Ленка после того, как подтвердила факт личного с давыдовской подругой общения? Только трудную правду, которая укладывалась в несколько слов.

— Без вариантов, Кирюша, — постаралась произнести как можно мягче Ленка. — Дело вообще не в ней. Он просто любит ее, как ненормальный. Это все, Кира. Там ничего уже не поможет, давай просто закроем тему.

Кира на удивление спокойно эту информацию восприняла, поспешив закончить разговор, и Стельникова была ей весьма за это признательна. Ленке и без Черновой есть о чем подумать и пострадать, оставаясь под впечатлением от нового образа Давыдова. Наверное, это эффект новизны от неожиданной встречи, однако со стороны Мишки, например, она и на ранних стадиях отношений такого откровенного обожания не припомнит. Миша был остроумен и галантен, когда ухаживал, он всегда старался поднять Ленке настроение и во всем поддержать, но чтобы вот так откровенно боготворить и никого больше вокруг не видеть… Что уже говорить о других Ленкиных отношениях… В них такого и представить невозможно! Очевидно, далеко не всем выпадает подобное счастье в жизни, и Ленка искренне надеется, что знаменитая переводчица Элина, которая так гордится своими профессиональными достижениями, все же понимает, чем на самом деле владеет…

***

Сидя в кресле, Данил разговаривал с Лешкой по телефону, когда Эля, выйдя из ванной с намотанным вокруг головы полотенцем и в его неизменном тельнике, остановилась в дверях гостиной, вопросительно взглянув в лицо. Он протянул к ней руку и, не отрывая от уха трубку, усадил рядом с собой на широкий подлокотник, сразу обняв за талию.

— Ну как тебе сказать, Лагуна, — улыбался он Элине, любуясь ее открытой влажной шеей с выбившейся из-под полотенца прядью черных волос. — Геленджик помнишь? Помнишь цепь мою золотую? Так она нашлась. Ну да. Привет тебе! — слушая поток комментариев в трубке, подмигнул он Эле. — Да я понял, Леха! Батя мой, как всегда, лучший. Разведчик, блин. Да, давай!

— Как у Лешки дела? — спросила Эля, когда Данил закончил разговор. — Он с Наташей?

— Ну