Сыны Амарида - Дэвид Коу

Это кончилось довольно быстро, и три мага отошли назад, а Ньялль поднял их посохи, показывая народу. Оррис ожидал криков ликования или какой-либо другой формы одобрения, но услышал лишь слабый ропот и бесстрастное журчание реки. Два офицера увели коней магов, обещав о них позаботиться.

- Хорошо, Ньялль, - тихо сказал Баден, - проводи-ка нас теперь в Великий Зал. Он ждет нас.

Седовласый маг, не говоря ни слова, повернулся и направился к великолепному зданию, где их ждал Сартол.

Людское море мирно расступилось, пропуская их. Многие глядели враждебно, другие были не так уверены в виновности арестантов. Оррис, по правде, почти не обращал на это внимания. Его больше беспокоили маги, которые смотрели, как на мосту разыгрывается драма. К его облегчению, многие из них пошли вперед, собираясь дойти до Палаты Собраний к тому моменту, как прибудут обвиняемые.

- Примерно этого я и ожидал, - заметил на ходу Баден. - Сартол уже чувствует себя уверенно, но он все еще стремится возбудить общественное негодование. Должно быть, чего-то он все же побаивается.

- Молчать! - приказал один из стражей.

Баден остановился и гневно на него взглянул.

- Мы свободные люди, которых еще не приговорили, - тихим угрожающим голосом сказал он. - Не вредно бы тебе это запомнить. - Рядом со здоровяком он выглядел просто мальчишкой. - И еще заруби себе на носу, что даже без птицы и посоха я могу превратить тебя в факел одним мановением руки.

Охранник вздрогнул:

- Д-да, Магистр. Извини.

Баден повернулся и зашагал дальше.

- Заметили, - спросил он вкрадчиво, - какие дюжие нынче охранники?

Оррис и Транн расхохотались, и обиженный страж мрачно на них покосился, а Ньялль презрительно взглянул на него.

Через несколько минут они пришли в Великий Зал и без особой помпы поднялись по широкой мраморной лестнице к огромным дверям. Даже в создавшихся обстоятельствах Оррис не смог остаться равнодушным к великолепию здания. Как всегда, сверкающая статуя Первого Мага, голубая кровля с созвездием золотых медальонов (где-то на другой стороне - его собственный, его и Пордата), тонкая инкрустация на массивной двери заставили его вспомнить о первом путешествии в Амарид и первом визите в здание, где встречались маги и Магистры.

Воспоминание Орриса стало еще более отчетливым, когда он вошел вслед за Ньяллем в Палату Собраний и поднял глаза, чтобы увидеть портрет Ама-рида, обретающего Парне. Ньялль приказал арестантам остановиться, и Оррис неохотно оторвался от воспоминаний, возвращаясь к насущным проблемам. Большинство магов еще не вернулись - две трети стульев пустовали. Присутствовали преимущественно Магистры, которые остались в Амариде с Одинаном и Ньяллем. Баден этого и ожидал, хотя беспокоился меньше, чем Оррис. Будучи сам молодым, признанный лидер молодежи, готовый до последнего бороться с консерватизмом Ордена, Оррис боялся, что старики с удовольствием учинят над ним расправу. Тем не менее он понимал, что оттягивать процесс нельзя - Магистры подготовятся и продиктуют свою стратегию, и он с союзниками ничего не узнает о плане Сартола. Не слишком приятная перспектива.

Отбросив сомнения, Оррис оглядел зал, отыскивая что-нибудь, что могло бы свидетельствовать о намерениях Сартола. Он не знал толком, что ищет какую-то перемену в убранстве или в самом Сартоле.

С дальнего конца стола посохи Джессамин и Передура лежали на подлокотниках их кресел, а ближе к Оррису стояли корзины Элайны и Джарида, в которые некогда были собраны перья для молодых магов.

"Траур по погибшим - или якобы погибшим - во время путешествия в Рощу Терона", - со странным безразличием подумал Оррис. Тут же он заметил, что его собственный стул и стулья Транна и Бадена отодвинуты от стола и поставлены в ряд перед тем местом, где стоял Ньялль.

Ньялль молча указал обвиняемым на их стулья. Когда они встали рядом с ними, седой Магистр посмотрел на Одинана, сидящего справа от кресла Премудрой, и кивнул. Старик кивнул в ответ; маленькая головастая сова прижалась к его плечу. Он с трудом встал и ударил посохом о мраморный пол. Резкий звук отразился от стен и купола, и все маги встали. Тут Оррис услышал, как распахнулась дверь.

Сартол вышел из комнаты Премудрого и приблизился к столу. Высокий и прямой, Магистр двигался с такой грацией, что все присутствующие казались в сравнении с ним неуклюжими. Его точеное лицо не выдавало ни мыслей, ни чувств, глаза повелительно озирали Собрание. Большая сова, сидящая у него на плече, - сова, которая убила Пордата, - тоже оглядывала комнату желтыми глазами с тяжелыми веками, такая же эффектная и собранная, как ее хозяин. Глядя на Сартола, проклиная птицу, сделавшую его кандидатом в Неприкаянные, и желая Магистру смерти, Оррис не мог, однако, не заметить усталости мага и в то же самое время не восхититься его мощью. Он будто снова стал юным учеником мага, и какая-то несвоевременная, пугающая мысль мелькнула в сознании: таким должен быть истинный Премудрый.

Через мгновение Оррис пришел в себя и увидел, как предатель снимает посох Джессамин и занимает ее место. Но он, даже будучи погруженным в свои мысли, успел заметить нечто ужасное и сразу понял, что надо делать ему и его товарищам.

Остальные маги заняли свои места, и Одинан начал перечислять пункты обвинения; его высокий гнусавый голос отражался от стен. Оррис, однако, не мог забыть о том, что увидел. Он не был уверен, заметил ли это Транн, но насчет Бадена сомнений быть не могло. Магистр в тот момент выдохнул воздух, и глаза его слегка расширились. Это и уверило Орриса, что ему не привиделось. Всего на мгновение, но... бледно-желтое свечение Сартолова перилла отразилось в хрустальной глубине Созывающего Камня.

Оррис быстро оглядел лица магов, чтобы проверить, не забыл ли этого кто-то еще. Большинство, однако, сидело лицом к столу, а не к камню и входящему Магистру. Большинство. Но не все.

Оррис знал Радомила почти девять лет, с того Собрания, на котором получил плащ. Старший маг сразу ему понравился: неизменно любезный, хоть и несколько непоследовательный.

Радомил редко говорил на Собраниях, во время голосований не придерживался определенной линии, и, хотя у него была уже третья птица, он все еще оставался простым магом. Оррис - теперь впору было улыбнуться при воспоминании о собственной юношеской гордыне - думал тогда, что с ним ничего подобного не случится.

Теперь он, однако, понял, что был не совсем справедлив. Пордат погиб, и Оррис был бы рад любой птице - ястребу ли, сове ли - и знал, что не будет смеяться над другими магами, потерявшими своих птиц. Но Радомил, помимо всего, проявил отвагу и силу, куда большие, чем можно было себе представить. И вот, сидя рядом с пустующим местом Бадена, Радомил пристально смотрел на Орриса умными темными глазами. Конечно, он заметил, что случилось с Камнем, и почувствовал реакцию Орриса. И тот осторожно, едва заметно кивнул, подтверждая: они союзники в борьбе с Сартолом.