Неуемный волокита - Виктория Холт

— Не говори о смерти, прошу тебя. Ты воспринимаешь все это слишком серьезно. Я был вынужден жениться, но чувства мои к тебе остались прежними. В моем сердце ты всегда будешь первой.

— Не уверена.

— Кто может заменить тебя?

— Твоя толстая банкирша.

— Нет. Думаю, она родит мне детей. Но это и все, чего я от нее хочу.

— Кажется, хочешь кое-чего еще. Ее служанка расстроена, потому что ты отсылаешь их вместе с любовником в Италию.

— Ты же знаешь, я терпеть не могу обоих. При виде этой женщины у меня по коже мурашки бегают.

— Потому что она не вызывает у тебя желания улечься с ней в постель?

— С ней? Ха! Она же отвратительна.

— Кончино Кончини явно не разделяет твоих взглядов.

— Он наверняка что-то замышляет. Да, они оба не нравятся мне. И я буду рад их отъезду.

— Генрих, высылать их жестоко.

— Жестоко! Я позволю им пожениться, дам небольшое приданое, и пусть уезжают.

— А королева?

— Что королева?

— Она очень привязана к этой женщине. Называет ее молочной сестрой.

— Королеве надо привыкать к французским обычаям. Она уже не в Италии.

— Генрих, ради меня не высылай их. Пусть поженятся и останутся здесь.

Генрих удивленно посмотрел на Генриетту.

Та засмеялась.

— Удивляешься, почему я решила помочь королеве. Не веришь, что мне этого хочется. И ты прав. Я ненавижу королеву, как ненавидела бы любую женщину, отнявшую тебя у меня. Но прошу позволить ей оставить при себе Леонору Галигаи и Кончино Кончини. Скажу, почему. У нас с этой женщиной завязалась дружба. Королева хочет удалить меня от двора, а Леонора убедит ее не делать этого. Генрих, если меня попытаются выдворить, возникнут неприятности, потому что ты этого не допустишь. Леонора убедит королеву оставить меня в покое.

— А чего хочет Леонора за свои услуги?

— Брака с Кончини, места правительницы гардеробной и возможности остаться во Франции, где по-прежнему будет моей подругой.

— Место правительницы гардеробной я уже обещал другой женщине.

— Значит, ей придется разочароваться.

— Но мне не нравится эта парочка. Какая-то мерзкая. Отдает нечистью.

— Если Леонора убедит королеву пристойно обходиться со мной, можно будет избежать многих неприятностей.

Генрих кивнул. Он не любил семейных сцен. Ему больше всего хотелось, чтобы жена и любовница помирились. Уступка Леоноре и Кончино представляла за это малую плату.

Королева забеременела. Эта весть обрадовала короля и всю страну, но разозлила Генриетту.

Дружба Генриетты с Леонорой привела к желаемому результату. Мария стала терпимо относиться к любовнице мужа; Леонора же получила место правительницы гардеробной, вышла замуж за Кончино, и вдвоем они весьма успешно богатели.

Мария велела произвести переделки в Лувре, он показался ей тусклым и убогим по сравнению с покинутым ею великолепным флорентийским дворцом. Затем стала жить там в ожидании родов. Жизнью королева была довольна; она смирилась с неверностью мужа, и ходили настойчивые слухи, что у нее тоже есть любовники. В частности, Орсино Орсини, приехавший в составе ее свиты; поговаривали, что поцелуи их слишком пылки для дружеских. Она очень благоволила к Кончино Кончини, мужу ее «молочной сестры», и отношения ее с Леонорой служили поводом для догадок. Королева, толстая и ленивая, готова была заявить: «Раз можно королю, можно и мне». Но Генриетту она ненавидела; главным образом потому, что та постоянно утверждала, будто, по сути дела, состоит в браке с королем, поскольку он дал ей нерушимое обязательство, хранившееся у ее отца, и оно равносильно брачному обету.

Через две недели после известия о беременности королевы Генриетта гордо заявила, что тоже в положении, и весь Париж с веселым нетерпением ждал, кто родит королю сына — жена или любовница.

Когда Мария готовилась к родам в Фонтенбло, король находился при ней.

Генрих посещал церковь, молился о рождении сына и надеялся, что молитвы его будут услышаны. Но особенно не беспокоился. Детей у него было много, поэтому он не сомневался, что, если родится девочка, Мария через год произведет на свет желанного им обоим мальчика.

Ему вспомнилась Генриетта, уехавшая в свое поместье в Вернейль. Она сказала, что не хочет оставаться при дворе, слушать всю ту шумиху, которая поднимется из-за отродья банкирши.

Генрих невесело улыбнулся. Он был близок к желанию избавиться от чар Генриетты. Она иногда бывала несносной, но все другие женщины по сравнению с ней казались холодными.

Он направился в покои королевы, где нарастало волнение.

У двери его встретила одна из служанок.

— Очень хорошо, что пришли, ваше величество, — сказала она. — Ждать осталось недолго.

Служанка оказалась права. Меньше чем через час Мария родила сына. Он был крепким, здоровым и получил имя Людовик. У Франции появился дофин.

Узнав об этом, Генриетта пришла в ярость. Она молилась, чтобы родились либо девочка, либо мертвый ребенок. Ее бесило, что эта толстуха, именующая себя королевой, восторжествовала над ней.

От гнева Генриетта разболелась, и лишь когда подруги предупредили ее, что так можно повредить ребенку в чреве, взяла себя в руки.

Восхищенный дофином Генрих писал ей:

«Дорогая, моя супруга оправляется после родов, и мой сын, слава Богу, чувствует себя прекрасно. Он так вырос и располнел, что стал вдвое больше, чем при появлении на свет. Я здоров, и меня ничто не гнетет, кроме разлуки с тобой, но скоро она кончится, потому что я приеду к тебе. Всегда люби меня. Целую твои руки и губы миллион раз. Г.».

Более ласкового письма и нельзя было желать, однако в нем выражалась радость по поводу ребенка другой женщины, появившегося на свет за месяц до родов Генриетты.

Генриетта написала ему, что пребывает в отчаянии, пока он ходит на задних лапках перед своей банкиршей, и ждет тяжкого испытания, во время которого женщине бывает радостно присутствие отца ребенка. Она слышала, что он находился в Фонтенбло, когда родился тот ребенок, но не решается просить, чтобы он приехал к той, на ком обещал жениться.

В Вернейле поднялось волнение. Неожиданно приехал король.

— И ты думала, я не буду с тобой при рождении нашего ребенка? — спросил он Генриетту.

— Я не ждала тебя. Ты обращался со мной не столь хорошо, чтобы я научилась надеяться.

— Оставь, — сказал Генрих. — Забудь прошлое. Я здесь. И, черт возьми, живот у тебя большой. Родится мальчик вдвое крупнее дофина.

— Беременность у меня заметнее благодаря стройности. А эта Медичи так толста, что постоянно выглядит беременной.