Тайный агент Её Величества (Когда падают звезды) - Алла Бегунова

Выстрелили они одновременно. Но прежде, чем блеснули искры от огнива и вспыхнул затравочный порох, заполняя арбу едким дымом, в одну секунду с невероятной остротой почувствовал он запах ее духов, пряный и волнующий. Впервые подумал о ней, что красива она и недоступна…

— Может быть, лошадь с седлом и прочей сбруей тебе подарить? — Аржанова смотрела на молодого слугу внимательно.

— Дак лошадей я не люблю, ваше высокоблагородие.

— А что любишь?

— Ну это… — Николай махнул рукой на горные вершины, припорошенные снегом. — Наши приключения. Век бы ездил с вами по свету и басурман гонял, покуда верх не возьмет наша християнская сила!

— Хорошо, — она улыбнулась. — Я сама придумаю, чем тебя наградить. Уж тогда не отказывайся…

Тяжелые дождевые облака обложили Чатыр-Даг с четырех сторон и, сея мелкий противный дождичек, медленно сползали в предгорную долину. Спасаясь от дождя, они подняли лошадей в галоп и понеслись во весь опор по ровной, широкой дороге. Под гору кони шли легко, бойко. Возможно, они понимали настроение своих всадников, а оно было превосходное. Особенно — у Анастасии Аржановой!

Доверясь Алмазу, лихо скакавшему впереди кирасир, она иногда отпускала поводья и рукой касалась кожаного мешочка, надетого на шею под камзол и кафтан. Там, тщательно свернутые, находились наиболее важные из бумаг Казы-Гирея. Все остальное: палатку, сундук, корзины, одежду, амуницию и другие вещи — они сожгли. Оружие собрали и унесли с собой и три сабли, три кинжала и три ружья с запасом пороха и пуль подарили атаману чабанов Нуреддин-аге. Высоко ценя доверие русских и их дар, татарин в избытке снабдил путешественников знаменитым овечьим сыром и мясом.

Каждый новый удар копыт по каменистой дороге отдалял курскую дворянку от мрачной пещеры «Тысячеголовая». Ей действительно хотелось поскорее забыть о могильнике, где наконец-то обрел вечный покой Казы-Гирей, человек злой, жестокий, коварный. Она полагала, что вода и сырой воздух глубокого подземелья за короткое время обратят его тело в прах, и к россыпи древних черепов прибавится еще один, от них отличающийся лишь пулевым отверстием на лбу.

Других, позднейших путешественников и исследователей, вероятно, озадачит такая находка. Без сомнения, они отнесут ее к новой истории Крыма. Но камни, черепа, куски дерева или железа ни о чем им рассказать не смогут. Пусть потомков заинтригует эта удивительная тайна.

Для самой Аржановой никаких тайн уже не существовало. В сундуке Казы-Гирея нашлось много бумаг, содержавших сведения, крайне интересные для секретной канцелярии Ее Величества. В частности, в письме из Константинополя, адресованном двоюродному брату светлейшего хана, она обнаружила имя Джанибек-мурзы из рода Барын. А ведь он значился среди тех, кто в 1774 голу подписал присяжный лист Екатерине Второй и кого русские считали верным своим сторонником. Более того, каймакам округа Гёзлёве Абдулла-бей отзывался об этом человеке сугубо положительно и рекомендовал Флоре встретиться с ним.

Земельные владения рода Барын не были столь обширными, как у рода Ширин или у рода Кыпчак. Однако они располагались почти в центре полуострова. Южная их граница пролегала по яйлам Главной горной гряды, северная — по реке Салгир, протекающей в степной части Крыма и впадающей в Азовское море. На этой территории находился и город Карасу-Базар[46], куда сейчас направлялись русские. Анастасия решила немного отклониться от маршрута и заехать в гости к Джанибек-мурзе, в его поместье в селении Джафар-Берды.

Она хотела показать достопочтенному мурзе письмо из Константинополя и задать кое-какие вопросы. Например: когда он стал осведомителем мухабарата? Сколько денег за это заплатили ему турки? Что просили делать в Крымском ханстве, сначала охваченном мятежом, а теперь успокоенном российскими войсками? Будет ли он добровольно сотрудничать с русскими или для его убеждения нужны особые аргументы?

Джафар-Берды, деревня дворов на сто, привольно раскинулась в живописной долине, у истока небольшой, но бурной речки. Как водится, усадьба Джанибек-мурзы отличалась от крестьянских подворий крепким каменным забором и двухэтажным особняком. К ней вела грунтовая дорога. Разведывательно-диверсионную группу там заметили издалека. Да и трудно было ее не заметить. Двенадцать всадников в треуголках, плащах и кафтанах, с ружьями и палашами, шесть вьючных лошадей и четыре — заводных.

Аржанова остановила Алмаза около ворот усадьбы, спрыгнула на землю и постучала в их дубовые доски эфесом палаша.

— Кто там? — раздался испуганный голос.

— Посланцы великой царицы.

— Что вам угодно?

— Видеть достопочтенного Джанибек-мурзу.

— Господин сейчас в отсутствии.

— У меня есть письмо, которое надо непременно отдать ему в руки.

— Ваше имя?

— Анастасия Аржанова…

Татарский вельможа слушал этот разговор, стоя во дворе за воротами. Он колебался, не зная, какое решение принять. Такие времена наступили в Крымском ханстве, что проявлять неуважение к русским, дерзить им или обманывать, стало очень опасно. Пехотные и кавалерийские полки из корпуса генерала графа де Бальмена разбили бивуак в тридцати пяти километрах от Джафар-Берды. Один дневой переход — и они будут здесь.

Красивую русскую женщину, отлично владеющую их языком, он видел в сентябре 1782 года на приеме, устроенном светлейшим ханом по случаю его отплытия из Керчи в крепость Петровскую. Тогда беи, мурзы и имамы между собой говорили о том, будто она, словно ведьма, меняет обличья, совершенно неуязвима и ездит по Крыму с вооруженными слугами, выполняя секретные поручения губернатора Новороссийской и Азовской губерний князя Потемкина.

Подумав о сатане, побиваемом, как сказано в Коране, камнями, Джанибек-мурза приказал слуге открывать ворота, а сам поспешно удалился в покои, чтобы надеть парадный парчовый кафтан для встречи важной гостьи. Кирасиры заехали на просторный, мощеный камнем двор, спешились, взяли лошадей под уздцы и составили тесный ряд. Аржанова вместе с Мещерским и Чернозубом поднялись по ступеням в дом и прошли в «селамлык», где ожидал их хозяин, старающийся сохранять спокойствие и быть приветливым с пришельцами с далекого севера.

Под конец зимы в поместье Джанибек-мурзы экономили дрова и топили камины далеко не во всех комнатах. Однако в беседе с Флорой татарин не раз покрывался потом, вытирал его со щек и лба ситцевым квадратным платком. Слова застревали у него в горле. Русская же путешественница мягко и настойчиво добивалась точных ответов. Эти ответы давались крымчанину с огромным трудом.