На всю жизнь (повести) - В. Подзимек

— Вам что-нибудь нужно?

Она увидела перед собой приветливое лицо и даже не поняла, что ее палец нажимает на кнопку звонка.

— Простите… я Марика Ридлова, — прошептала она едва слышно.

Лицо молодой женщины сразу посерьезнело.

— Проходите, прошу вас, — пригласила она.

Марика вошла в теплую прихожую, залитую ярким электрическим светом.

— Меня зовут Шарка Мартинова, — представилась хозяйка и протянула гостье руку.

Марика умышленно не заметила протянутую руку, ее взгляд пробежал по округлившемуся Шаркиному животу. «На пятом или шестом месяце», — определила она, лихорадочно делая подсчеты. Сомнение возросло. О чем ей, собственно, говорить с любовницей своего мужа? С любовницей ли? Нетрудно было догадаться, что эта женщина для Гинека не просто любовница.

Шарка пригласила Марину в гостиную и выключила проигрыватель. На замечание пришедшей: «Зачем вы выключили, я эти концерты тоже люблю» — она не ответила и направилась на кухню. Ожидая, пока закипит вода, она раздумывала, что же все-таки привело сюда жену Гинека. Приехать без всякого предупреждения, из такой дали… Ответа на этот вопрос она не нашла. И еще она не могла избавиться от мысли, что Марина Ридлова красивая женщина, очень красивая…

Шарка поставила на поднос чашку с кофе для гостьи, вторую чашку, с чаем, для себя, сахарницу и вернулась в гостиную.

Марика Ридлова успела внимательно разглядеть и ее и комнату, потому что сказала:

— У вас здесь хорошо. Никогда не думала, что у Гинека такой изысканный вкус. Он вообще практичный мужчина, не так ли?

— Я сама обставляла квартиру. Думаю, что ему понравится, — ответила с легкой улыбкой Шарка.

— На деньги Гинека? — спросила Марика, и Шарка почувствовала, как кровь приливает к ее лицу.

— Бывают оскорбления, которые разумный человек, зная их первопричину, может легко перенести, и тем не менее я хочу вас предупредить, что, если вы собираетесь продолжать разговор в подобном тоне, я буду вынуждена выпроводить вас отсюда, — проговорила Шарка и подумала: «На злой вопрос и злой ответ».

— Из квартиры, которая вам не принадлежит? Если я захочу, то могу переселиться сюда, — с деланным равнодушием сказала Марика.

— Я не разбираюсь в юридических тонкостях, но одно знаю хорошо: ничего более безрассудного вам и в голову прийти не могло. Может, вы надеетесь, что кроме половины квартиры еще кое-что получите?

— Вы слишком уверены в себе, — усмехнулась Марина. — И можете за это поплатиться…

— Не знаю, на что вы намекаете. Но если вы думаете, что однажды я пожалею, что решилась жить с Гинеком, то ошибаетесь. Когда кого-нибудь любишь по-настоящему, то думаешь о том, как его удержать, а не наоборот.

Лицо с редкими веснушками раздражало Марику. Да еще это платье свободного покроя…

— Осознаете ли вы то, что украли у меня мужа? — сказала она и вызывающе добавила: — Как вам удалось этого добиться?

— Очень просто. С вашей помощью, — ответила не задумываясь Шарка.

Румянец на лице Марики приобрел фиолетовый оттенок, резко обозначились скулы. Шарке неожиданно стало жаль ее.

— Не лучше ли нам поговорить как женщина с женщиной? — предложила она. — Ведь злость ни к чему не приведет. Зачем вы приехали? Если только ругаться, то… вам лучше здесь не задерживаться.

— Если бы на моем пути не оказались вы… Если бы Гинек вас не встретил…

— Он бы встретил другую, — не дала Шарка ей договорить. — Вы ведь его никогда не любили. Вы только играли в любовь.

— Но я все еще его жена, барышня! — выпалила Марика, с ненавистью глядя на нее.

— Если для вас это так важно… — пожала плечами Шарка. — Я постелю вам в спальне, можете ждать там Гинека. Он приедет примерно через пять недель. Вы правы, никто, кроме вас двоих, этот вопрос не решит.

— Не надо, — прервала ее Марика, заставляя себя держаться непринужденно. — Мне достаточно будет теперешнего адреса Гинека.

Шарка сочувственно улыбнулась ей. Гинек даже адреса не оставил Марике! Она взяла бумагу и карандаш и написала адрес Гинека.

— Еще какие-нибудь пожелания есть? — Интонация вопроса ясно выражала отношение хозяйки к незваной гостье.

Марика поднялась и величаво пошла к выходу. Прислонившись к стене, Шарка невозмутимо наблюдала, как она медленно одевается, очевидно раздумывая, что сказать на прощание.

— Одну секунду, я зажгу вам свет в коридоре! В темноте идти опасно. Многие гости здесь вместо включателя света нажимают кнопку звонка, — проговорила она.

Марина прикусила нижнюю губу, на языке появился солоноватый привкус крови. Но она не заметила боли, потому что была уязвлена неприкрытой насмешкой, сквозившей в словах этой блондинки, и своим унизительным положением.

Она обернулась. Шарка вышла в коридор и направилась к выключателю. И тут послышался вскрик. Короткий, болезненный.

Сначала Марика не поняла, что произошло. Потом в свете, проникавшем на лестничную площадку через полуоткрытую дверь, увидела лежащую на полу Шарку. В ту же секунду она оказалась возле Шарки. Женщина лежала неподвижно, поджав к животу ноги.

Что делать? Рука Марики, пошарив по стене, нащупала выключатель и звонок и нажала на них. Раздался звонок, одновременно вспыхнул свет. Марика быстро опустилась на колени и ребром руки проверила Шаркино дыхание. Оно было слабым. Пульс на шейной артерии вообще не прощупывался. Она резко распахнула Шаркину кофточку, так что пуговицы полетели в разные стороны, а заученными движениями начала массаж сердца.

— Что случилось? — В двери одной из квартир сначала появилась лохматая шевелюра, а затем мужчина в трико.

— Вызовите «скорую», быстро! — приказала Марика.

Шум в коридоре привлек еще одного помощника.

— Боже мой!.. — раздался женский голос.

— Быстрее можно найти машину, чем дождаться «скорую» из больницы, — логично рассудил мужчина, надевая брюки.

— В доме машины есть у Главковых, Ванишовых и Смоликов, — со знанием дела проговорила женщина и склонилась над Марикой. — Вам нужна помощь?

— Я сама управлюсь, я врач. Главное — раздобудьте машину, ее немедленно надо отвезти в больницу.

Марика сняла пальто и перебросила его через перила. Опять нащупала артерию. Кровь в ней едва пульсировала. Она опустилась на колени и снова продолжала массаж.

Шарка чуть заметно зашевелилась и захрипела. Это обнадеживало. Откуда-то снизу донеслись торопливые шаги. Подняв голову, Марика увидела перед собой Душана и Элишку. Лицо Душана было бледным.

— Когда-нибудь мы все покалечимся на этом линолеуме, — сокрушался кто-то, но Марика никого не слушала. Командирским тоном она приказала Душану:

— Подгоняй машину прямо к выходу!

Шарку положили на заднее сиденье. Марика влезла за ней, свернула свое пальто и положила его ей под голову. У Шарки открылось кровотечение; положение становилось критическим.

К счастью, движение не было интенсивным. Покрытое ледяной коркой шоссе бежало под колесами, и Элишка боялась каждого торможения, которое могло вызвать занос. А сзади слышались прерывистое дыхание Шарки и настоятельные просьбы Марики:

— Быстрее! Ей все хуже!

Пугающее темное пятно на сиденье становилось все больше. Марика держала Шарку за руку. Рука была холодной, прозрачной и вялой. Временами тело Шарки напрягалось от боли, с губ срывался стон.

— Приехали, — обернулась наконец к ним Элишка. — Я сейчас…

Марика крикнула ей вслед, чтобы подготовили реанимационную аппаратуру и вызвали гинеколога. Элишка сделала все молниеносно. Обе женщины поспешили за носилками. Перед стеклянными створками двери путь Марике преградила старшая медсестра.

— Я врач, — отстранила ее Марика и подошла к мужчине в белом халате, который уже наклонился над Шаркой. — Она поскользнулась в коридоре и упала. Состояние коллапса с прекращением дыхания и кровообращения. В сознание пришла спустя две минуты после падения. Беременна, полагаю, на пятом или шестом месяце, начинающийся выкидыш.

Врач был немногословен, отдавая строгие указания персоналу. Элишка разобрала не все звучавшие латинские слова, но главное поняла. Она старалась сдержать свои чувства, плотно закрыла глаза, но слезы все равно нашли щелочки и побежали по щекам. Затем она услышала: «Спасибо вам, коллега» — и увидела сквозь занавеску хирургический столик и удаляющийся силуэт Марики Ридловой.

31

Гинек стоял на берегу замерзшей реки с продрогшими рыболовами, терпеливо застывшими у вырубленных во льду лунок. Когда им удавалось привлечь добычу наживкой и ловко подсечь, они снимали пойманную рыбку с крючка и бросали ее на лед. Жизнь уходила из нее за несколько секунд; рыбешка раз-другой подпрыгивала на льду и замерзала.