Царская невеста - Валерий Елманов

Расторопные слуги, вызванные купцом, тут же отвели меня наверх, в небольшую комнатушку, где умиротворенно и свежо пахло мятой, смешивающейся с горечью полыни и еще чем-то приятным и чертовски знакомым, только догадаться я не мог, ибо меня и впрямь чуть ли не шатало. Еще раз повторив, чтобы меня непременно разбудили с третьими петухами, я тяжело погрузился в гору тюфяков и перин и, к своему стыду, вырубился напрочь, даже не успев разуться.

Однако пробудился я от зова слуги на удивление легко, хотя навряд ли проспал больше шести-семи часов. Наверное, организм компенсировал недостающие часы крепостью самого сна. Прощание с купцом вышло кратким, ибо новая встреча с Ицхаком предстояла совсем скоро или… не предстояла вовсе.

Рогатки на ночных улицах еще не убрали, но меня пропускали безропотно – нарядная одежда подтверждала, что я не из ночных татей, а десяток угрюмых ратников, маячивших за моими плечами, убедительно подсказывал, что лишних вопросов лучше не задавать.

Словом, довольно-таки быстро я оказался на своем новом подворье, на Тверской, подняв Андрюху Апостола, ошалевшего от моего раннего визита, прямиком с постели и вытащив его для разговора в холодные сени, рассчитывая, что легкий морозец поможет парню побыстрее прийти в себя. Рассусоливать было недосуг, потому я был по-военному краток:

– Вот тебе деньгá на новый переезд. Здесь пятьдесят рублей, хватит на все. Нынче же пойдешь и купишь сруб да приглядишь себе местечко в какой-нибудь слободе, а завтра или послезавтра туда переедешь. И о том, что ты со мной знаком, никому ни слова, иначе худо с тобой приключится. И вот еще что: поп у тебя на примете есть, чтоб обвенчал и при этом не задавал лишних вопросов? Сразу скажу, венчание может понадобиться в любое время дня и ночи, когда бы мы к нему ни заявились, хоть сразу после полуночи.

Андрюха – ах ты, лебедь моя белая да несмышленая, – в ответ лишь хлопал глазами, не говоря ни слова. Видать, со сна слишком много новостей, поэтому требовалось время на включение соображаловки.

Он так долго это делал, что первым не выдержал даже не я, а Глафира. Ушлая баба, очевидно, все это время стояла за дверью, ведущей в избу, и подслушивала. Молчание мужа показалось ей чрезмерно длинным, и она решила, что если оно затянется еще хоть на минуту, то у княж-фрязина окончательно лопнет терпение и он, озлившись, плюнет и отберет назад мешок с серебром, решив найти кого посмышленее. Вынырнув из-за своего укрытия, она, ничуть не смущаясь своих полуобнаженных прелестей, затараторила:

– Да как не быть, Константин свет Юрьич. У него всякие имеются. Опять-таки ежели славный посул дать, то нешто кто откажется?! А времена нынче худые, потому как ненадежные, и всякий разумеет – чем мене в памяти держати, тем опосля слаще на полатях спати.

– Ежели к батюшке Никодиму подойти, – наконец прорезался голос у Андрюхи. – Тока он…

– Что тока? – насторожился я.

– То Андрюша мой мыслит, – вновь влезла Глафира. – А ты его, княж-батюшка, не слухай – непременно сыщет. Да ему всего и надобно, что в дом к себе на пирог мой пригласить, а о прочем я уж сама с гостечком говóрю вести стану. Ты поведай лишь, к какому сроку поспеть надобно, и все. Когда венчанье-то занадобится?

– Да я и сам толком не знаю, – вздохнул я. – Где-то денька через три-четыре, а может, через пять-шесть.

– У-у-уй! – радостно взвизгнула Глафира. – Да к такому сроку мы с ним, ежели твоя душенька возжелает, не одного найдем, а ежели рубликов с десяток посулить, то от их и вовсе отбою не будет. – И уставилась на меня ищущим взглядом.

– Посули, – кивнул я. – За сколько сторгуешься, не знаю, а тебе, красавица, я два десятка рублевиков хоть сейчас отдам.

– Можно и сейчас, – простодушно согласилась она. – А то вдруг наперед занадобиться дати. Они ж хучь и божьи слуги, а свою выгоду блюдут строго.

Словом, сговорились.

Проинструктировав напоследок самого Андрюху, дабы он, как только переедет на новое место, немедленно оповестил о нем купца Ицхака, чтобы мне по прибытии сразу знать, где именно искать самого Апостола, я немедленно двинулся в дальнейший путь, держа курс на Александрову слободу.

Едва я обогнул Кремль, добравшись до безлюдного в эту пору Торга, и только-только повернул от пустынных заснеженных рядов в сторону Ильинки, в спину мне, словно пуля, ударил колокольный звон, точь-в-точь похожий на тот, что я слышал два года назад и тоже осенью. Причем раздавался он со стороны Вознесенского Девичьего монастыря. Да-да, того самого, в котором похоронили несчастную Марфу Васильевну Собакину. Ошибка была исключена – слева от Фроловских ворот на территории Кремля находился именно этот монастырь, и это именно его колокола сейчас звонили.

Я не из пугливых, но сочетание белого снега, отливающего мертвенной синевой утренних сумерек и погребального колокольного звона, у кого угодно может вызвать нервный озноб. И кого они отпевают ныне? Неужто очередную царскую невесту?! Упаси бог!

Разобрался, правда, быстро – звон оказался не погребальный, а самый что ни на есть обычный, к тому же с заминкой в несколько секунд вдогон ударили колокола и на подворье Угрешского монастыря, следом за которыми незамедлительно гулко-басовито отозвались их медные собратья на звоннице Ивана Великого, и понеслось-поехало со всех сторон, но на сердце отчего-то по-прежнему было тревожно, и тревога эта не унималась в течение всего пути…

Прибыли мы в слободу в аккурат под самую свадьбу, седьмого ноября. Тоже символично, если вспомнить события этого дня спустя три с половиной столетия. Вот только мой единственный ратник – остальных пришлось оставить у близлежащей заставы возле сельца Слотина – навряд ли заменит хоть один красногвардейский отряд. Тем более что нынешнее седьмое было по старому стилю, а не по новому, так что не стоит говорить даже о символике.

Я мог бы попасть и несколько раньше, но меня изрядно тормознули. После отмены опричнины стражники на заставе у Слотина вели себя весьма лояльно, запутавшись, кого можно пускать сразу, с учетом новых веяний, а на кого все равно надо испросить царского разрешения, и не чинили препятствий никому. Зато теперь, перед торжествами, согласно повелению Иоанна, опасающегося, что его очередную невесту сглазят или испортят, контроль был жесткий, бесцеремонный и затяжной.

Как знать, может, я бы и вообще не попал на свадьбу, если бы не повстречавшийся Истома. Последнее время мне что-то стало везти на этого сурового десятника. Или уже сотника? Впрочем, какая разница. Нет, он не дал приказ тут же пропустить меня. Еще чего. Зато он ускорил процедуру выяснения – дозволено ли фряжскому князю принять участие в царской пьянке-гулянке али как.