Старец Силуан Афонский - Архимандрит Софроний (Сахаров)

* * *

       Раньше я не знал, что значит — душа больная, а теперь отчетливо вижу это и в себе и в других. Когда душа смирится и предастся на волю Божию, то становится здравою и бывает зело покойна в Боге, и от этой радости молится, чтобы все познали Господа Духом Святым, Который ясно свидетельствует душе спасение.

* * *

       «Господь с небес призирает на (всех) сынов человеческих, чтобы видеть, есть ли разумеющий, ищущий Бога» (Пс.13, 2).

       Монах день и ночь поучается в законе Господнем, и также день и ночь непрерывно ведет войну с неприятелем. Он должен взять семь крепостей.

       Первая крепость — отсечь свою волю.

       Вторая крепость — предать себя в послушание старцу.

       Третья крепость — иссушить себя ради Бога.

       Четвертая крепость — иметь нестяжание.

       Пятая крепость — победить самолюбие.

       Шестая крепость — смирить себя.

       Седьмая крепость — отдать свою душу Богу, т.е. во всем предаться воле Божией.

       Теперь посмотрим — какие же награды за победы получает монах от Господа еще на земле.

       Первое — мир совести. Второе — душа и тело имеют мир от Господа. Третье — душа любит Бога и, созерцая Его, помышляет, что любит нас Господь. Четвертое — душа от любви Божией любит и ближнего своего, как самого себя. Пятое — душа упокоевается в Боге и созерцает величие Божие и милосердие. Шестое — душа ходит по земле и работает руками, но ум прилепился к Богу и, созерцая Его, забывает землю, ибо любовь Божия влечет душу Любимого любить. Седьмое — душа чувствует благодать Божию в мыслях своих. Восьмое — душа чувствует благодать в сердце своем. Девятое — душа чувствует благодать Божию и в теле своем. Десятое — от любви Божией раскрывается Царствие Небесное, и душа Духом Святым знает какой наш Господь.

* * *

       За писание мое, кто будет читать, за все простите, за ошибки мои, и прошу вас молиться за меня.

       Но писал я потому, что влекла меня любовь Божия, в которой я сытости не знаю. Я сидел, и вся душа моя была занята Богом, и не единая мысль не приближалась ко мне и не мешала уму моему писать о любимом Господе. И когда я пишу слово, то другого еще не знаю, но рождается оно во мне, и я пишу его. Когда же кончаю писать, то помыслы, бывает, приходят и тревожат мой слабый и немощный ум, но я тогда жалуюсь Милостивому Господу, и Господь милует меня, падшее создание Свое.

Мысли об исходе

 Я ЛЕЖУ телом на земле, но рвется дух мой видеть Господа во славе. Хотя и много я грешен, но Господь дал мне познать Его Духом Святым, и душа моя знает Его, знает, как безмерно Он милостив и какой Он радостный.

       Душа до благодати Божией боится смерти. Боится душа и Самого Бога, потому что не знает, насколько Он смирен, и кроток, и милостив. И никто не может понять любовь Христову, если не вкусит благодати Святого Духа.

       Братья мои о Господе возлюбленные, — Милостивый Господь свидетель души моей, что я пишу истину. И знайте, братья, и никто себя да не обманывает: кто брата не любит, тот и Бога не любит. Верно об этом говорит Писание, и его надо в точности исполнить, и тогда узришь ты сам в душе своей милость Господню, которая пленит твою душу, ибо сладка благодать Господня.

* * *

       Юноша ищет себе невесту, а девушка ищет себе жениха. Это земная жизнь, Богом благословенная. Но та душа, которую изберет Себе Господь и даст ей вкусить сладость любви Божией, земную жизнь не равняет с любовью Божией, но занята бывает Единым Богом, и ни к чему земному не привязывается. И если приходят к ней земные мысли, то она не услаждается ими, ибо не может возлюбить земное, но вся желанно стремится к небесному.

* * *

       Божия Матерь с Иосифом Обручником болезнуя искали Христа, когда Он остался в Иерусалиме и беседовал в храме со старцами; и лишь после трех дней нашли Его.

       Сколько скорбела душа Божией Матери за эти дни? Она помышляла: «Где Ты, Сыне Мой любезный? Где Ты, Свете Мой драгоценный? Где Ты, утроба Моя возлюбленная?»

       Так каждая душа должна искать Сына Божия и Сына Девы, доколе не обрящет Его.

* * *

       Душа, познавшая любовь Божию Духом Святым, умирая, испытывает некоторый страх, когда ангелы поведут ее ко Господу, потому что, живя в мире, она повинна грехам. Но когда увидит душа Господа, то возрадуется от Его милостивого кроткого лица, и Господь не помянет ей грехов по множеству кротости и любви Своей. От первого взгляда на Господа вселится в душу любовь Господня, и она от любви Божией и сладости Духа Святого вся изменится.

* * *

       Наши отцы перешли от земли на небо. Что они там делают? Они пребывают в любви Божией и созерцают красоту Лица Божия. Красота Господня пленяет всякую душу радостью и любовью. Эта красота и на земле познается, но отчасти, ибо совершенной любви бренное тело не может вынести. На земле Господь дает душе столько, сколько может она вместить и сколько хочет щедрая рука Господня.

* * *

       Душа моя приблизилась к смерти и сильно желает видеть Господа и вечно быть с Ним.

       Господь простил мне множество грехов и дал мне Духом Святым познать, как много Он любит человека.

       Все небо удивляется воплощению Господа, как Он, Великий Господь, пришел нас грешных спасти и приобрел нам вечный покой Своими страданиями, и душа не хочет помышлять ничего земного, но влечется туда, где Господь.

       Милы сердцу слова Господни, когда Дух Святой дает душе их разуметь. Когда Господь жил на земле, то множество народа ходило за Ним, и по нескольку дней не могли оторваться от Господа, но голодные слушали Его сладкие слова.

       Душа любит Господа, и все, что мешает думать о Боге, печалит ее. И если еще на земле душа так сильно услаждается Духом Святым, то тем более там будет она наслаждаться.

       «О, Господи, как возлюбил Ты создание Свое».

       «Твой тихий, кроткий взор душа забыть не может».

* * *

       Душа моя, Господи, занята Тобою целый день и всю ночь, и ищу Тебя. Дух Твой влечет меня искать Тебя, и память о Тебе веселит мой ум. Душа моя возлюбила Тебя, и радуется, что Ты — мой Бог и Господь, и до слез скучаю я по Тебе. И хоть в мире все красиво, но ничто земное не занимает меня, и душа жаждет только Господа.

       Познавшая Бога душа ничем не может удовлетвориться на земле, но все стремится ко Господу и кричит, как малое дитя, потерявшее мать:

       «Скучает душа моя по Тебе, и слезно ищу Тебя».

* * *

       Душа от любви Господа, стала как бы безумною: сидит, молчит, говорить не хочет; и как безумная смотрит на мир, и не хочет его, и не видит его. И люди не знают, что она созерцает любимого Господа, и мир остался как бы позади, и забыт, и душа не хочет мыслить о нем, потому что нет в нем сладости.

      Так бывает с душой, которая познала сладость Духа Святого.

      «О, Господи, дай нам сию любовь во всем мире Твоём!»

«О, Душе Святый, живи в наших душах,

да все согласно славим Творца,

Отца, и Сына, и Святаго Духа.

А м и н ь».

Часть третья

 ОБ ОСНОВАХ

ПРАВОСЛАВНОГО ПОДВИЖНИЧЕСТВА

«И плачет душа моя за весь мир»

(из «Писаний» Старца Силуана)

       [Доклад, прочитанный 30 ноября 1952 г. в зале Объединения «Православное Дело» в Париже. По существу своего содержания этот доклад представляет собой одну из глав неопубликованной до сего времени III части книги «Старец Силуан», где предполагалось изложение основ православного подвижничества и монашества с целью более близко ознакомить читателей книги с этим вопросом и тем облегчить для них понимание опыта и жизни Старца. Этим и объясняется сведение рассматриваемой весьма широкой темы об основах подвижничества к его конкретной форме, а именно — образов пострижения и содержания обетов, равно как и опущение в плане опыта, догматики и антропологии тех положений, которые трактуются в первой части книги.]

       Избранная мною тема мне представляется самой актуальной не только для тех, кто именуется подвижником в узком и, так сказать, специальном смысле этого слова, например, монахи, отшельники, пустынники, но и вообще для всякого христианина. Больше того, — актуальность и «современность» этого вопроса во все века, во всякую эпоху пребывают неумаленными по самому существу той жизни человеческого духа, которая имеется здесь в виду.

       В данном случае, считаясь с наличным настроением аудитории, я буду стремиться к тому, чтобы говорить, как человек свободный от того, что кто-нибудь назвал бы академическими условностями, чтобы не придать нашей беседе характера отвлеченного умствования. Это еще и потому, что в действительной жизни Церкви богословие мыслится, прежде всего, как пребывание в Боге. Отвлеченное богословие, как академическая наука, хотя и является для Церкви Христовой некоторой неизбежностью в исторической условности мира сего, однако, всегда таит в себе опасность отрыва от подлинной жизни в духе и легко может свестись к философским созерцаниям без веры, или псевдовере, как выразился один из русских философов, в которой нет спасающей и обновляющей нас силы. Этот час я не хотел бы провести бесплодно, вне жизни. Наоборот, мое желание — войти возможно глубже именно в жизнь. По мере того, как в мире нарастает «динамика гибели», растут и страдания человечества, а вместе возрастает осознание необходимости преодоления их. Как бы ни были неоправданными эти страдания, являющиеся следствием только греха и никак не объективных, т. е. данных Богом, условий жизни человечества, они все же составляют реальность, с силою захватывающей всех нас. Все неизбежно страдают. Одни в отрицательном смысле, включаясь в общий поток страстей мира сего; другие — в положительном, т. е. в силу любви своей к человечеству. И так как смысл бытия нашего не в страданиях, свидетельствующих о несовершенстве нашем, то неизбежно встает задача преодоления их, спасения от них, что в жизни разумного человека становится свободным подвигом, аскезой. Подвижничество, аскетизм, как труд духовный, неотъемлемо не только от всех известных истории великих и невеликих религий, но и вообще от всякой человеческой культуры, даже и безрелигиозной. Все религии: язычество, буддизм, иудейство, магометанство, все современные нам формы пантеизма, теософии, эзотеризма, антропософии и подобных им мистических течений, и наконец — наше христианство, имеют свою аскетическую культуру, отличную в той или иной мере от других, в силу различия догматического сознания, лежащего в основе всякой религии вообще и аскетики в частности. Эту интересную саму по себе тему сравнения аскетических культур и их зависимости от догматического сознания сегодня мы оставим в стороне. Моя задача — нарисовать возможно короче и в то же время яснее общую картину православного подвижничества, и говорить я собираюсь, как православный христианин. Для нас — христианин лишь тот, кто принимает Христа, как абсолютную Истину и Правду, как единственного Бога-Творца и Бога-Спасителя. Мы решительно отвергаем всякую попытку поставить Христа хотя бы и на почетное место, но все же в ряду других «основателей религии» или «великих Учителей человечества», и христианство предстает нам во всей своей исключительности, и ни в каком случае не рассматривается нами лишь как одна из «традиций», в ряду других аскетических культур и традиций, как это делают некоторые. Мы исходим из слов Христа: «Никто не знает Отца, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Мф. 11, 27), или: «Никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ио. 14, 6), или «если не уверуете, что это Я, то умрете во грехах своих» (Ио. 8, 24) и другие Заповеди Христа суть отражения в нашем мире вечной Божественной жизни, и вместе путь к ней. Всякое созерцание, как бы ни казалось оно высоким и даже божественным, вне Христа для нас не есть Свет Божества. Исходя из этого положения, мы и определяем как смысл и цель православного подвижничества — хранение заповедей Христа, стремление к тому, чтобы заповеди эти стали единственным вечным законом всего нашего бытия. И если вы спросите, какие именно заповеди, то ответ следующий: первая заповедь — «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостью твоею». Вторая, подобная ей, — «Возлюби ближнего, как самого себя». Ибо, по слову Христа, «на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мр. 12, 30—31; Мф. 22, 40). Итак, определив цель и смысл христианского подвижничества, перейдем к рассмотрению тех форм, в которые облекается эта жизнь в Боге, когда она претворяется в наше человеческое действование.