Ночная смена. Остров живых - Николай Берг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все, не думаю. Вообще.
Вместо этого напускаюсь на оплошавшего Тимура, который неудачно держит данную ему двустволку: "Ты ствол должен держать так, чтобы никого не зацепить, если стрельнешь. Первейшее правило!"
— Так он у меня не заряжен — огрызается салобон.
Мне приходится рассказать ему, как в далеком прошлом, когда я еще копал немецкие блиндажи моего друга чуть не убил наш общий знакомый. Конат чуть не застрелил Борова — когда нам взбрендило в голову собрать идеального сохрана К-98. Для этого тщательно отбирались наиболее сохранившиеся детали от разных карабинов. Тут таилась засада — вроде бы одинаковые Маузеры оказались разными — в долях миллиметров, но разными. Подгонка шла с трудностями.
Вот в ходе этой подгонки ствольной коробки к стволу и корячились мои приятели. Патрон — единственный на тот момент трассер упорно не лез.
Наконец удалось подогнать одно к другому и стали возиться с магазином. Разумеется этот патрон то вставлялся, то вынимался. Комнатка у Коната была маленькая и потому Боров сидел на кровати, а Конат — напротив на табуретке. Как раз на тот момент железный остов карабина был в руках у Коната.
Увидев, что ствол смотрит ему прямо в пузо, Боров решительно отвел его рукой в сторону.
— Ты что, меня кретином считаешь? — вспылил Конат. — В стволе нет патрона!
— А все равно не надо! — Боров, когда хотел, мог тоже упереться.
— Ах, так! Смотри!
Дальше все произошло стремительно — Конат нажал на спуск, оглушительно ударило по ушам, простыню перечеркнула черная, по словам Борова, молния, а из стены ударил фонтан зеленого огня.
Боров на автомате тут же заткнул этот фонтан подушкой. Завоняло палеными перьями.
В запертую дверь стала ломиться мама Коната с вопросом:
— Мальчики, вы живы?
— Да, мам, это детонатор хлопнул! — ответил Конат.
— Что-то больно сильно! — заметила опытная мама.
— Показалось! — возразил Конат, несколько сбледнувший с лица, но не потерявший хладнокровия.
Боров отнял тлеющую подушку от стены. Из бетона торчал задний кончик трассирующей пули и кинематографично дымился. Подушку залили водой из графина и задумались.
Самое кислое было на кровати. Мы, конечно, все знали, что пуля из винтовки крутится вокруг своей оси. Но как-то по кроватям не стреляли — и то, что приятели увидели — сильно их удивило. Пуля прошла вскользь, зацепив простыню и матрас. При этом она словно постаралась намотать на себя тряпки, но это у нее не вышло. В итоге простыня была изодрана затейливым образом — словно как тигровая шкура получилась — неровная прямая дыра как хребтина и отходящие от нее вбок разрывы — как полосы. Залатать такое было невозможно. Пришлось судорожно искать замены простыне и подушке. Матрас потом зашили… Так что экстерриториальность комнаты Коната еще некоторое время сохранялась и мама туда без спросу не заходила, мальчик взрослый уже, как же…
Правда это тоже кончилось — таким же заковыристым образом, как все, что вытворял Конат. Он нашел совершенно сохранившийся ППС — 42. В магазине еще было три патрончика. Надо заметить, что в отличие от винтовочных патронов, где пули в гильзе обжимались плотно по всей окружности, ттшки были как эрзац — пуля в гильзе держалась за счет трех точечных вдавлений. Вода в такие патроны попадала на раз и все ттшки, которые я видел, были сырые, даже мелкий игольчатый порох в них обычно был не только мокрым, но и зеленым от окислов…
(Разумеется в сухих цинках патроны были нормальные, но поди найди непочатые цынки…)
Конат тоже это знал и тут его после разборки и чистки Судаева черт дернул.
Он потом сам не мог объяснить, с какого это ему понадобилось лезть на рожон — но он решил опробовать машинку, не выходя из квартиры. Захотел — сделал.
Целью был избран бабкин окованный жестью сундук со 'смертным'. Сундук был из толстых досок и Конат почему-то решил, что пуля застрянет в стенке. Если сработает…
Сработали короткой очередью все три патрона. Все три пули прошибли стенку и ушли в бабкино приданое.
Бабку же на следующий день понесло перебрать тряпочки и переложить их лавандой — для запаха и от моли… Внучок оказался самой могучей молью за всю бабкину жизнь — пульки изрядно проскочили в тряпках, разорвав их так, что помянутая ранее простыня была образцом целости и сохранности.
Это послужило последней каплей терпению и матери и бабушки. Замок с комнаты был торжественно свинчен, а Конат похвастался нам еще более причудливыми синяками в которых на этот раз угадывались отпечатки кожуха ППС… Мать гонялась за сыном вокруг стола и лупила его ППСом.
— Хорошо еще, что приклад не отомкнула… — заметил на это Боров.
Насчет приклада — это верно замечено. Приклад сильная штука…
Салобон Тимур мотает башкой, но ствол приводит в нейтральное положение.
Ладно. Едем.
На берегу, где уже развернут временный пункт для переправы, прощаюсь с ребятами — они укатывают на завод, а мне оформлять троих раненых — бюрократия уже корни пустила, поэтому без пропуска в Кронштадт не пустят, как в старые добрые времена. Хорошо еще разрешения на ношение оружия не ввели — а то Ремер отдал мне из полученного от нападавших наследства два Кедра и полрюкзака патронов и магазинов, предварительно вынув все остальное из кармашков. Бронежилет мне опять всучили, да и каску взамен сгоревшей, так что я скорее похож на легкобронированное военно-транспортное средство типа ишак.
Сгружаю все в кучу под присмотр Ильяса, потом трачу время на выбивание пропуска — публика тут спокойная, тыловая, про нас слыхали, но не слишком много.
Меня немного лихорадит — успеть на авиетку надо любой ценой, и я черт вас всех дери — обязательно успею. Правда, когда вижу знакомую морду с кучей пирсинга в губе и тяжелой нижней челюстью понимаю, что попал серьезно. Не ожидал, что так быстро свидимся с этой чертовой паспортисткой. Даже до 45 лет ждать не пришлось. У Щуки по-моему даже глаза блеснули — тоже узнала. "Здравствуйте, девушки!" — как сказал слепой, пошедший с одноглазым приятелем по бабам через темный лес.
Дальше все легко предсказуемо. Она тут главная смены на КПП. Кто б сомневался.
Разумеется, у нее есть Инструкция и она этой Инструкции будет следовать непререкаемо. Мне приходится тащиться в ее кунг — о, неплохо живет скотина и выслушивать длинную и нудную нотацию, что самое противное — крыть мне нечем, она спокойно укрывается за пунктами в принципе вполне вменяемой инструкции. Типичнейщий ход бюрократии — вроде все правильно, а по сути издевательство. Мой жалкий писк на тему раненых ее совершенно не убеждает, наоборот она еще больше торжествует. Да, такие отыграться любят.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});