С отцами вместе - Николай Ященко

— Выливай самогон, а я мешками займусь!

Прислонив к стене сарайчика винтовку, Анна взяла две полные четверти, вынесла их в сосняк, стукнула посудиной о посудину, и они со звоном разбились. В руках остались лишь горлышки четвертей. Анна не заметила, как от дерева к дереву, приближаясь к ней, переходил Химоза.

Один за другим раздались два выстрела. Митя сбросил с плеча мешок, поднялся на руках из ямы и выскочил из сарая. Среди молодых деревьев лежала Анна. В правой руке был зажат платок. Видимо, Анна сорвала его с головы, когда падала. Митя склонился над ней.

— Кто тебя, Аннушка? Кто?

Девушка молчала. Митя выдернул из ее пальцев платок, трясущимися руками наскоро сложил его в полоску, как бинт, и, не завязывая, обернул вокруг головы, чтобы прикрыть рану на виске. Затем осторожно, словно спящего ребенка, поднял Анну с земли. Огляделся вокруг. Ни души. Только лес. Сосны тревожно шумели вершинами. Не чувствуя на руках тяжести, быстро понес девушку к телеге. Белый платок с крупными пятнами свежей крови зацепился одним концом за ветку молодой сосенки и повис на ней. Но Митя не заметил этого. Шел он как слепой, как во сне. Только подойдя к телеге, вздрогнул: телега почему-то напомнила ему гроб. Опуская Анну на доски, он уставился в бледное, с закрытыми глазами лицо девушки. И тут впервые, кажется, в его душу закрался страх. В голове пронеслась давнишняя картина похорон Капустина: могильный холм, несвязные речи, салют из винтовок. Митя приподнял Анну, присел рядом, одной рукой придерживая ее за плечо, а другой дернул вожжи.

Митя не видел ни чистого неба, ни леса, среди которого пролегала дорога. Он только погонял лошадь. Телега часто подпрыгивала на толстых корнях. После каждого толчка Митя склонялся к Анне и приговаривал:

— Потерпи еще немножечко, Аннушка!

Ее голова склонилась на грудь, кровь медленно капала на кофточку…

Против высокой толстой сосны с засохшей вершиной телегу сильно тряхнуло. Мите показалось, что Анна застонала. «Мучается, бедняжка, больно ей», — забеспокоился парень и остановил лошадь. Он встал с телеги, держа на руках Анну, и пошел по обочине дороги, рядом с пустой подводой. «Как я, дурной, раньше не догадался».

Версту или две нес он Анну, не чувствуя, как немеют от напряжения его сильные руки. Заглядывая часто в бледное лицо девушки, Митя все ждал, что она откроет глаза и скажет хоть слово… Когда показалась река, Митя понял, что скоро будет деревня. «Что же я? Надо быстрее!..» Снова сел на телегу, боясь выпустить из рук дорогую ношу. Подводу уже не трясло, она катилась по ровному берегу.

За поворотом, откуда хорошо была видна Осиновка, Митя своей широкой ладонью ощутил, что тело Анны остывает, и еще сильнее погнал лошадь.

По улице за телегой бежали дети и взрослые. К избушке, где жила фельдшерица, скоро собралась большая толпа. Люди ждали, тихо перешептываясь между собой.

На пороге сеней показался председатель ревкома Герасим.

— Вот какое дело, товарищи гражданы! Заклятый враг загубил еще одну молодую революционную жизнью! Убита наша Анна Васильевна. Славная ей память! Всю тайгу насквозь пройдем, того зверя-убийцу найдем и покараем своей мозолистой рукой!..

Митя стоял у кровати и держал маленькую, совсем холодную руку Анны.

На дровяном складе в ночном карауле стояли Васюрка и Ленька Индеец…

Светало. Ленька прохаживался вдоль длинной поленницы, чтобы согреться и прогнать от себя дремоту. Тишину раннего утра растревожил гудок паровоза. Из-за скалы показался поезд. Паровоз с тремя огненными глазами-фонарями был похож на голову огромного змея, про которого не так давно Леньке приходилось читать в сказках. Змей, шипя, подползал все ближе. Его хвост еще тащился за семафором, когда с тормозной площадки одного из товарных вагонов на мягкий песчаный откос спрыгнул человек. Ленька спрятался за поленницу и стал наблюдать. Пассажир пропустил мимо себя состав, пересек пути и скрылся по другую сторону полотна. Ленька побежал в сторожевую будку к Васюрке. Тот выслушал и сразу сделал вывод:

— Какой-то тип не доехал до станции потому, что боится там показаться. Ты последи-ка, куда он пойдет!

«Вот теперь я отличусь», — обрадовался Ленька и бросился к линии железной дороги. Силуэт странного пассажира уже маячил около давно потухших паровозов, загнанных в заросший травой тупик. Но вот он совсем пропал из виду. Ленька пробежал пустырь перед паровозным кладбищем и, ныряя среди искалеченных войнами и временем железных бегунцов, оказался рядом с крутой сопкой. Пассажир торопливо поднимался по каменистой тропинке. «Это он в Порт-Артур подался», — сообразил Ленька, прячась за телеграфным столбом. И тут же паренька взяло сомнение: «Черта с два отличишься. Мужик с поезда соскочил поближе к своему дому, а я…». Однако, человек, выбравшись на дорогу, двинулся не к Порт-Артуру, а к поселку Гора. «Что этот тип отсюда прется пехтурой? Ведь со станции намного ближе», — подумал вслух Ленька и начал карабкаться по тропинке. С дороги увидел, что неизвестный успел уйти далеко. Надо выиграть время, приблизиться к нему. Пригибаясь, Ленька бежал по склону сопки, молодые сосенки и кусты багульника хорошо прикрывали его. Мешала винтовка, она затрудняла бег.

У первого огорода Ленька перевел дух, выглянул за угол. Приезжий уже повернул в переулок к железнодорожным, так называемым казенным домам. «Не уйдешь!» — прошептал Ленька, перелезая через забор. Из одного огорода он попал в другой, оттуда в третий и скоро притаился в конце переулка. Сквозь редкий штакетник небольшого палисадника было видно, как пассажир, озираясь, подошел к дому с желтым фасадом и постучал в окно. Ему скоро открыли. Ленька ликовал… Есть что сообщить командиру. В этом доме две квартиры. В одной живет приказчик из потребиловки, а в другой регент церковного хора. «Тип» стучался к регенту… «Поворачиваю стрелку к нардому», — решил Ленька.

В штабе народу было немного. За маленьким столом, на котором стояла железная лампа с сильно закопченным стеклом, сидели Знова и Прейс. В углу на скамьях спало несколько бойцов. Ленька, прижимая локтем висевшую на плече винтовку, остановился перед столом и бойко начал докладывать:

— Коммунар Алексей Карасев…

— Сбежал с поста! — добавил сурово Знова. — Кто тебе разрешил?

Ленька замер в стойке «смирно».

— Так что… Старший по наряду Чураков приказал мне преследовать подозрительную личность!

— Это другое дело! — смягчился Знова. — Где же личность? Поймал?

— Я ее выследил. Значит, так…

Ленька снял с плеча винтовку.

— Личность спрыгнула с товарного поезда недалеко от дровяного склада, а я за ней. Личность в гору, а я за ней. На камнях все колени себе до крови ободрал, штаны вот порвал на самом интересном месте, кусты мне по глазам хлестали, но я где ползком, где бегом по огородам, где как…

— Ты покороче! — перебил Знова рассказчика.

— Личность у регента спряталась! — закончил Ленька.

Знова и Прейс посмотрели друг на друга.

— Личность незнакомая? — спросил Знова.

— Издалека не разберешь, но шибко подозрительная! — определил Ленька.

Прейс бросил на пол окурок, раздавил его сапогом, как червяка, легко поднялся со стула, поправляя на шинели ремень.

— Я беру их! — кивнул он в угол на спящих.

— Кравченко, ко мне! — крикнул Знова.

Костя поднял голову, протер глаза, ткнул кулаком в спину Проньку, потормошил Кузю. С широкого подоконника спрыгнула Вера…

Квартиру регента окружили. Прейс грохнул кулаком в дверь. Подождал и снова забарабанил. Звякнул засов, в полуоткрытой двери показалась лысина регента.

— По какому праву беспокоите? — возмущался он.

— Обыск! — Прейс оттолкнул его рукой и первым вошел в кухню. Костя и Ленька постарались не отстать от него. Регент перекрестился и молча последовал за ними.

Прейс оглядел кухню и соседнюю с ней комнату. Регент жил один, старым холостяком.

— Нехорошо ночью курить, вредно для здоровья! — сказал Прейс, принюхиваясь.

— А я некурящий! — чуть заикаясь произнес регент. — Не научился, знаете ли!

— Знаю! — Прейс взял из цветочника маленький окурок. — Еще тепленький!

Регент рухнул на стул и стал еще больше заикаться.

— Заходил ко мне вчера старый сослуживец, Христом-богом клянусь!

— Может быть, но меня интересует тот, кто курил минут десять тому назад.

Регент открыл рот, но так ничего и не сказал. Прейс походил по комнате, остановился на крышке подполья, носком сапога ковырнул кольцо.

— Товарищ Карасев, откройте! — сказал он, а сам отошел к регенту.

Ленька потянул за кольцо, тяжелая крышка немного приподнялась, сейчас же снизу, из темноты грохнул выстрел. Пуля просвистела мимо Ленькиного уха. Ленька бросил крышку и отскочил к печке.

— Там мыши балуются? — повернулся к регенту Прейс.

— Мы… Мы… Мы… — бормотал, крестясь, хозяин.