Тут дьявол с Богом борется… - Руслан Бурбуля

Шли годы. Никодим вдруг стал Епископом. А епископы, как известно, кроме совершения богослужений и других Таинств, могут поставлять (рукополагать) в священный сан, а также осуществляют административное руководство Церковью и ее составными частями — епархиями. Вот и потянул по служебной лестнице Епископ своего бывшего однокурсника. С тех самых пор отец Николай проводил дни в праздности. Много ел. Заметно потучнел. Своей матушкой правда обзаводиться неспешил, зато, когда душа желала полета, встречался с бойкими мирянками, а иногда даже с монашками! Но, вот что странно. Полюбилось Николаю постигать Слово Божье! И вот ведь диво. Чем больше Николай погружался в изучение богословья и его истоков, тем сильнее он убеждался в том, что душа человеческая, далеко не аллегория, а вполне реальная субстанция. А раз есть душа, то выходит есть и потусторонний мир. А раз так, то выходит рассказы, про Ад да Рай, то же не на пустом месте придуманы. И вот от осознания этой простой истины, стало Николаю поистине страшно. Теперь он понял, что в таком случае, попал в организацию, которой управляют далеко не богодуховные люди. Если в епископы посвящают таких деятелей как Никодим, выходит те кто этому способствует, ни чем не лучше самого Никодима и тогда получается что и они, так же как и его сокурстник — одержимы демонами, что превращают мужчин в женщину и на оборот! Тогда возникает вопрос, кому же молятся эти церковные деятели — дьяволу или Богу? И что "в этом свете", делать самому Николаю?

И стал отец Николай учиться, причем по настоящему, с остервенением. Первым во что он стал вникать — почему произошел раскол в христианстве. В чем его смысл? И вот что он узнал:

В 155 г. христиане заявили о себе на диспуте. Юстин Философ отверг веру в языческих богов, осудил жертвоприношения животных и сформулировал доктрину христианства, отличающуюся и от иудаизма, и от философских систем Эллады. Христианские консорции слились в субэтнос, а с этим явлением имперским властям пришлось считаться. С конца II до начала IV в. от христиан требовали знака политической лояльности — признания императора богом и принесения жертвы на его алтарь. Христиане гарантировали политическую благонадежность, но категорически отвергали благонадежность идейную. Признать богом центуриона или сенатора, интригана, развратника, убийцу, они отказывались, хотя служить ему как человеку-правителю были готовы. Власти были недовольны такой полупокорностью и шли навстречу желаниям масс, городской черни, требовавшей истребления христиан. Но беда в том, что христиане были наиболее фанатичными, а значит и храбрыми легионерами, а язычники — самыми нестойкими в бою солдатами, часто предававшими своих вождей. И происходило это от естественного разделения: в христианские общины шли люди нового психологического настроя, а в язычестве оставались те, кто по сути дела потерял старую веру и не приобрел новой, усвоив вместо религии принцип максимального подхалимства.

В 313 г. Константин, победивший с помощью христиан своего противника Максенция, дал в Милане эдикт, ставивший христианство в преимущественное положение. И тогда городская чернь объявила себя христианской и начала с такой же яростью истреблять языческих философов. И так продолжалось весь IV век.

Христианство и язычество боролись между собой весьма странным образом. Ни философы-неоплатоники — Ямвлих, Либаний, Ипатия, Гемерий, Фемистий, ни стоики, ни император-митраист Юлиан Отступник, ни "отцы церкви" — Василий Великий и Григорий Богослов; ни ученые-христиане — Ориген, Маркион, ни гностики — Василид и Валентин — не запятнали себя гнусными преступлениями против мыслящих иначе. Зато римская, антиохийская и александрийская чернь, солдатские императоры, демагоги, безграмотные монахи и продажные чиновники участвовали в убийствах сначала христиан, а потом языческих философов. Нетрудно заметить, что как низы горожан, так и вожди наемных солдат меньше всего интересовались вопросами духовной жизни. Эти деморализованные потомки даже не древних римлян и эллинов, а гибридизированного населения торгово-ремесленных эллинистических центров равно старательно истребляли ростки новой духовной жизни и следы древней культуры. Наследники Константина, весьма нетвердо сидевшие на престоле, считали за благо идти навстречу желаниям масс и их лидеров. Сын Константина Констанций приказал лишать язычников имущества и казнить смертью за совершение жертвоприношений. Впрочем, и за отказ от учения Ария, он отправлял христиан в тяжелые ссылки. Зато после 381 г. в такие же ссылки Феодосии стал посылать всех ариан. Грациан в 382 г. велел вынести из сенатской курии алтарь победы — символ римского могущества. Последняя попытка спасти язычество в 392–394 гг. была подавлена Феодосием, казнившим вождей восстания Евгения и Арбогаста.

Западная церковь получила от раннего периода очень тяжелое наследство. Сельское население Италии, Испании и Галлии, относилось к проповеди любой веры с потрясающим равнодушием. И так же вяло оно отстаивало старую религию, вследствие чего языческие культы в Западной Европе дожили до VII в. Зато в городах, где население было приезжим с Востока, страсти кипели и христианство принимало крайние формы. Генетический дрейф пассионарности породил популяцию мучеников и фанатиков, которая обеспечила престол Константину, сумевшему использовать эту страшную силу.

В пламени акматической фазы сгорел весь шлак, унаследованный Византией от античности. Вымерла субпассионарная чернь городов. Языческие окраины были захвачены германцами (на западе), славянами (на Балканском полуострове) и мусульманами — новым этносом, возникшим в Аравии вследствие очередного пассионарного толчка и с потрясающей быстротой прошедшим всю фазу подъема, вплоть до образования суперэтноса. Но в IV в. христианство как идеология перешагнуло границы этноса. Христианами стали готы, бургунды, свевы, вандалы в Европе, армяне и грузины в Азии, абиссинцы в Африке. Эти этносы никогда не знали римской власти, римской культуры, римской дисциплины. Поэтому они не составили единого с римлянами этноса, а остались сами собой. И тут сыграло решающую роль дробление христианского этноса на два течения: никейское и арианское. Германцы приняли христианство с учением Ария, а в империи победило учение Афанасия, т. е. никейское. Восторжествовав на Константинопольском соборе 381 г., оно объединило своих сторонников в этническую целостность, которую назвали византийской. В IV–VI вв. он расширился, захватив Закавказье и Ирландию, погубил остатки античной культуры, раздробился на ряд субэтносов, каждый из коих выдвигал собственное исповедание, часто без достаточных догматических оснований. В VII в. он потерял половину своей территории из-за внутренних распрей и наконец в IX в. перешел в инерционную фазу этногенеза.