Ангел и демон (СИ) - Вихарева Анастасия

И другое дело подшивка звезд.

Геометрия тут, пожалуй, была неприменима. Есть один свод (Просто) — пространство, есть второй (Протос) — подпространство. А есть подкладка-прошивка под два этих свода (Профон). С одной ее стороны — мертвая зона, Бездна, а с другой стороны граница горячей и живой подвселенной, которая и была той стороной, представляя собой тело Создателя, окруженное полями: Просто, Прото и Профоном.

Всему живому рано или поздно предстояло уйти в одну из сторон. В Бездне сознание надолго не задерживалось. Всей своей мощью Бездна успокаивала его навек, подобно тому, как затухающей волной умирает одинокий электрон, выбрасывая квант землицы. А там, где было светло, тепло и благодать, сознание могло существовать сколько угодно, заботливо окруженное землицей. По сути, землица являлась матричной памятью, которую Бог держал в своей руке. Разница между человеком и Правителем заключалась лишь в том, что до Страшного Суда матричную память человека — его душу (землю), нес на себе ближний. А матричную память Правителей Бог не доверял никому, держал ее сам. На них он возлагал слишком большую ответственность. Строя империю и прошивали своды, Правители цементировали окружающее Создателя пространство, заполняли пустоты, где пространство истончалось, присматривали за звездами, которые разогревали вселенную, плодили жизнь, украшая его физическое тело, обращали людей лицом в его сторону. Да мало ли в подвселенной было дел, которые Создатель не мог реализовать сам? И не имел привычки давить на Правителей, позволяя им многие вопросы решать самостоятельно, чтобы потом судить по совести. При желании, каждый Правитель мог ненадолго заскочить в гости, обсудить наболевшее, спросить совета.

Возможно, такой расклад кому-то показался бы несправедливым. Тот, кто познал жизнь, будь то человек или Правитель, верил, что жизни без жизни не бывает. Но Бог был иного мнения. Он не считал бессмертие Правителей благом, а как раз-таки наоборот — тяжкий крест, когда встреча с ним откладывалась. Он был Благо, а все остальное суета сует.

М-да, наивный!

Поднебесная для Бога была то же самое, что пространство для Правителей: пустой, мрачный, мертвый холст, на котором он изредка малевал картины. В отличие от Правителей, которые, по сути, были его попыткой изменить существующую реальность у подножия своих ног и не менялись со временем, Бог украшал себя любимого в самом себе, переложив заботы украшать лужу под ногами на тех, кто в ней плодился и размножался. Но Правители к своей луже привыкли и полюбили ее всеми фибрами. Здесь они были хозяева жизни, а там не пришей кобыле хвост — пятая вода на киселе. В конце, концов, их мнения резко разделилось. А спустя время, когда жизнь как будто стала налаживаться и знаний как будто накопили на все случаи жизни, многие Правители уже не искали Создателя, стараясь обходиться своим умом. И потихоньку его даже стали забывать.

Для строительства империи две точки пространства соединялись через подпространство, которое стягивалось прокладкой, пока не начинали действовать силы отталкивания. То же самое, как сжать пружину. И сразу после этого прокладка завязывалась узлом. Через какое-то время подпространство затягивало шрамы, рассасывалось и становилось однородным. В пространстве (Просто) вроде бы ничего не изменилось, а в подпространстве (Протосе) и в прокладке (Профоне) между звездами образовывалось некое поле, как следствие взаимодействия сил. И чем дальше была звезда, которую подтянули к империи, тем сильнее проявлялось напряжение в связке. И вот это-то поле и его напряжение были тем жизненным пространством, которое питало, кормило и охраняло Правителя от внешнего воздействия. Сами по себе они тоже были неким полем, поэтому нуждались в такой оболочке. Правитель мог пить это напряжение, как вино. А для звезд такая связка была как жаркие объятия, когда одна звезда могла подкормить другую, или наоборот, принять на себя часть бремени. Вместе они уже были не просто звездами, а членами общества, овцами, о которых заботился пастух.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С дворцами оказалось еще проще. Несколько дворцов стягивались между собой внахлест. Такую связку можно было получить только уже в связанном через звезды пространстве. Получалось, что в пространстве дворцы отстояли далеко, а если в это время быть во дворце, то можно было легко из одной комнаты на одной планете перейти в другую, которая была уже на другой планете в другой звездной системе.

Да, полукровки такой дворец или империю построить не могли. Здесь играли роль не столько знания, сколько качество и состояние строителя, способного работать на всех уровнях бытия. Полукровки наполовину оставались людьми, подпространство для них существовало разве что как четвертая плоскость трехмерного измерения. Задумав объединение, Карсад ничего не терял. Не усложняя жизнь полукровкам, он подтянул их звезды к имперским, чтобы весело существовать в этом пространстве. Двум Правителям в этом пространстве места не было и не могло быть, а полукровкам вполне хватало силы звезды, которая продлевала им жизнь. По сути, это была капля, которая падала на них, тогда как Карсад пил эту силу каждый день.

Миллионы звезд!

У деда губа оказалась не дура…

Но сразу за всеми звездами не уследишь. Многие вообще не имели живых планет, довольствуясь созерцанием чужой жизни. Поле было общим, а Правитель и родителем, и дитем, который заботился о них, давая им осознание собственного Бытия, и получал в ответ и любовь, и заботу звезд. Но так долго продолжаться не могло, если Правитель не справлялся с обязанностями. Звезды без внимания начинали угасать. Их сознание было особенным, электрическим, рожденное плазмой. И стоило ей заподозрить, что ею пренебрегли, как она тут же катилась к другому Правителю. Их переманивали, их задабривали, им обещали златые горы, их брали, как невесту, полагая огромный выкуп — и чем больше был гарем, тем престижнее ее положение. А уж если ее передали малолетнему Правителю, то осчастливили материнством — первая звезда была первой во всем. Но без веского основания звезды предавать не умели, поэтому империи Правителей более или менее оставались стабильными.

Вице-правители (носительницы силы) были для империи Карсада, как цветы, которые он посадил на своем поле. Регенты, наместники и лорды (меченосцы) — стебли и листья. Полукровки охраняли звезды и работали на его благо, уплачивая в казну немалые налоги, а империи содружества, подтянутые друг к другу и укрепившие свое положение в галактике, теперь не столько отдавали, сколько брали.

Заметив Ари, мать охнула, ноги у нее подкосились. Они обнялись. А после закатили праздничный ужин.

Мать, наконец, поверив, что демон ее жив-здоров, расцвела и помолодела лет на десять. Обе жалели только о том, что Лорки рядом нет. Оказывается, Ари привязалась к собаке, во сне ассоциируя себя с нею.

— Может, поэтому она была такая умная и упрямая? — усмехнулась Анна. — Да ладно вам, здесь она сидела бы с вами в четырех стенах, а там вся планета. Тино ее никогда не обидит, она ж ему и семья, и друг. Вы лучше расскажите, как там, на Дайконе?

— Наши освоились, ведут поиски собратьев по всей галактике. Сто пятьдесят тысяч особей это мало. И почти все самки, изгнанные за мертворожденное потомство, — демон безнадежно махнул щупальцем. — Неизвестно, как поведут себя самцы. Мы, демоны, становимся мнительными и агрессивными, если не имеем потомства.

— Может, это болезнь? — предположила мать. — Сильно-то не расстраиваются пусть. Ваша живность вне Черных Дыр не выживает. Глядишь, и вылечились, никто ж не проверял.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я им сказала то же самое, — ответила Ари. — Лет пятьдесят пройдет, будет видно.

— А, у нас три бабы и, наконец-то, один мужик?! — пошутила Анна.

— Я в Раю! — рассмеялся Дай. — Но там лучше, там я Бог! — он неопределенно и не без гордости ткнул в потолок щупальцем. — Значит, освоили стройиндустрию? — он пощупал созданные ею связки. — Будем строить империю?

— До стройиндустрии далеко, но я вот о чем подумала, почему мы забились в эту дыру и сидим, как идиоты? — вдруг спохватилась Анна. — Я ведь даже могу по магазинам…