Последний еврей Багдада - Макс Кратер

— Если тебе надо скрыться, то можешь идти, я не стану поднимать шум.

Парс встал и, не торопясь, переместился так, чтобы оказаться чуть ближе к подпиравшей тент сучковатой стойке, на которой среди разных нужных, наверное, в походе мелочей висело в том числе и несколько узорчатых железных колец.

— Только не пытайся схватить эти круглые железяки. Я прекрасно знаю, что это оружие, и знаю, как вы умеете с ним обращаться.

Индус внимательнее взглянул на ночного визитера.

— Драка, в которой такими кольцами были убиты два вавилонских увальня, — продолжил Элай, — была подстроена. Ты не знал об этом?

— Я догадывался, но не понимал зачем.

— Затем, чтобы отдать под суд твоего человека и заманить меня в западню. Ферзан рассудил, что мы, то есть греки, попытаемся выкупить махаута, чтобы узнать от него все о слонах. И он оказался прав. Я едва не попался тогда.

— Но все равно же попался, — на смуглом лице индуса появилась едва заметная улыбка.

Он отошел от стойки с кольцами и уселся на подушки, показывая всем своим видом, что не боится ни грека, ни грозящей ему смерти.

— Ферзану плевать и на тебя, и на твоих людей, — продолжил Элай. — Он немедля казнил бы вас всех, если бы не ваше чудо оружие, если бы не ваши боевые элефанты.

— Кажется, что среди людей разумных это называется взаимовыгодное сотрудничество. Меня оно вполне устраивает.

— Конечно, — кивнул грек, — деньги в обмен на службу. Только всего золота ты так ведь и не получил. И уже не получишь. Что говорит тебе Ферзан? Что нужную сумму вот-вот доставят из Персеполя, что надо еще немного подождать. Открою тебе секрет, у него нет больше денег. В это предприятие царский советник вложил все свое состояние, но все равно остался должен тебе еще половину. Он верит в то, что вы способны опрокинуть греческую фалангу. И он, наверное, даже прав. Проблема в том, что Ферзан попал в опалу, в том числе и потому, что твои слоны повернули назад во время показательного сражения еще там, в Вавилоне.

— Постой-ка, так это…

Парс не закончил фразу, но едва заметная улыбка теперь окончательно исчезла с его лица, а густые брови сдвинулись к переносице.

— Да, это были мы — я и мои товарищи. Мы знаем теперь, как бороться с твоими чудо-животными. И поверь мне, об этом знают все командиры и воины Александра.

— Ты, грек, не видел и сотой доли того, на что способы мои слоны. Тогда мы просто не хотели без нужды убивать и калечить людей. Это же было представление, комедия, едва, правда, не завершившаяся трагически. Так что не надейся на удачу, завтра, точнее уже сегодня, она будет на моей стороне. Ферзан заплатит.

— Ферзан мог бы заплатить тебе, получи он сокровища Эгиби, но старик мертв. Царский посланник так и не смог выбить из него деньги. Не помогли ни уговоры, ни угрозы. Он убил его. Судя по твоему лицу, ты не слышал об этом?

— Я тебе не верю. Ты провел всю дорогу из Вавилона, сидя в клетке, а, когда мы выступали, Эгиби был жив и прекрасно себя чувствовал.

— Мне рассказал об этом Макута — слуга Ферзана, а по совместительству мой информатор. Не веришь мне, спроси у любого из тех бессмертных, что вместе с царским советником пытались арестовать Эгиби. Он умер, покончил с собой, а все его богатства исчезли. Все последние месяцы хитрец обращал свое состояние в деньги — золото, серебро, камни, и все это было вывезено куда-то. Естественно, что место знал один только банкир. Эту тайну он забрал с собой.

На минуту под тентом воцарилось молчание. Парс думал, Элай смотрел на него. Нарушил затянувшуюся паузу грек, который вдруг догадался, о чем сейчас размышляет индус.

— Неужели ты оставил то, что тебе уже заплатили на сохранение торговому дому!? Это было бы крайне неосмотрительно.

— А что мне было делать? Тащить золото с собой, чтобы в случае проигрыша Дария лишиться всего?!

— Так ты тоже все потерял. Но можно все и вернуть. Александр щедро платит тем, кто воюет на его стороне. Более того, в твоем случае даже вступать в бой не придется. Просто уходите. Сейчас же.

— Это означало бы предать того, кто меня нанял. Да и как ты себе это представляешь? Пятнадцать слонов просто так промаршируют через позиции всего этого несметного войска Дария, и им никто не попробует помешать?

— Я не имел в виду слонов. Я имел в виду людей. Собирай своих подчиненных, я выведу вас всех из лагеря. Без погонщиков животные не двинутся с места. С ними же ничего не случится. Разыщешь их после сражения.

— Слонов я не оставлю.

— Ты просто не знаешь, что завтра вас ждет, — перешел от уговоров к угрозам Элай, — перед фалангой полководцы Александра разместят доски с вбитыми в них гвоздями. Твои животные попортят себе ноги. Они будут трубить от боли. Их будут обстреливать огненными стрелами из катапельтесов и камнями из баллестесов. Ты, чужеземец, никогда еще не видел подобных машин. Метатели дротиков станут метить животным только в глаза, а специально подготовленные легковооруженные пешие воины с длинными топорами будут рубить им хоботы и ноги…

— Тебе, грек, все равно не напугать меня. Уходи.

— Не бросай своих элефантов в бой. Просто попридержи их. Под любым предлогом. Ни я, ни царь греков тебе этого не забудем. Ты получишь положенную тебе награду, и тогда поступай, как хочешь. Можешь перейти на службу к Александру. Он молод и горяч, он не остановится здесь, он пойдет дальше, до самого края земли.

— Если не будет разбит. Персов больше.

— Посмотри туда, — Элай указал на небо, где все еще отчетливо была видна полоса из миллиардов далеких звезд, — мы называем ее Млечным путем. Греки верят, что это молоко из груди богини Геры, которая кормила ребенка, а когда тот насытился и отвернулся, струя брызнула на небо. Глупое суеверие дикого народа — скажешь ты, и, может быть, будешь прав. Пробовал ли кто-нибудь когда-нибудь разливать молоко: капли и на земле-то едва заметны, а уж на небе… Всем известно, что предметы издалека кажутся меньше, чем они есть на самом деле. Я много изучал своих противников, в том числе и вас — индусов, собирал по крупицам всю информацию, ее ведь так мало пока. Ваша версия мне нравится больше. Вы ведь верите, что сияющая звездная полоса — это стадо пасущихся слонов, которые после смерти возносятся на небо. Мне не очень хотелось бы, Парс, чтобы сегодня к ним прибавилось еще 15 звезд. А все ведь к этому и идет.

— Значит, так тому и быть. Я услышал, грек, твои слова про Александра. Он, говоришь ты, пойдет до самого края земли, а если так, то, значит, дойдет и до Индии. То есть я сам, предав сегодня персов, расчистил бы ему часть дороги к моей родине. Ты пытался последовательно надавить на два довольно сильных чувства — жадность и страх. Да, не скрою, мне и моим людям очень нужны деньги. И да — я боюсь за своих животных, потому как люблю их. Но я также знаю, что жадность и страх — самые отвратительные человеческие качества. Так что не надейся, что я буду служить грекам.

— Пусть так. Но не служи тогда и персам. Если сегодня твои слоны не двинутся с места, обещаю, ты сможешь беспрепятственно уехать вместе с людьми и слонами на родину. Никто не посмеет тебе помешать. Твой дом далеко. Как знать, может до него мои собратья и не доберутся.

Махаут достал из-под подушки, на которой сидел, еще одно стальное кольцо. Он провел по нему пальцем. Казалось, индус размышляет, стоит ли немедленно убить ночного визитера. Сделать это теперь, когда он находится в пяти-шести шагах, не представляло бы труда. Меч и кинжал Элая бесполезны. Грек это понимал.

— Я услышал твои слова, — ответил Парс после паузы, — и приму решение в ближайшее время. А теперь уходи. Сейчас же.

Элай, не произнеся больше ни слова, отступил в темноту.

Кееек-кееек вскоре потерял его из виду. Начинались события намного более захватывающие, чем приключения заговорщиков в ночном лагере. Один за другим начали опускаться столбы. Поднимались они уже с приколоченными к ним людьми. На первых трех были греки, спасти которых Макуте так и не удалось. На четвертом висел он сам. Пятый столб пустовал и вновь устанавливать его не стали.

Вдоль рядов вновь забегали гонцы. Они зачитывали приказ царя. На столбах — сообщили войску — три грека и перс-предатель. Почему самих столбов вдруг стало на один меньше, объяснять никому не стали. Впрочем, простоявшие всю ночь в полном облачении воины меньше всего сейчас ждали подобных пояснений. Многие, похоже, желали лишь одного — поскорее уже отправиться в бой хотя бы затем, чтобы не свалиться от усталости здесь же.

Впереди, в заволакивающей горизонт предрассветной дымке, угадывалось какое-то движение. Там, судя по всему, строилась греческая фаланга. Когда первые лучи солнца разогнали туман, стали видны ряды воинов. Закованные в льняные доспехи они держали перед собой круглые медные шиты и огромные сарисы. Тысячи три, а может быть больше — в ширину и шестнадцать — в глубину — прикинул Кееек-кееек и стал подниматься все выше и выше, чтобы можно было окинуть взглядом все поле боя.