Седьмой круг - Алекс Джиллиан

— У них свои разговоры. — пояснила Роза, когда Беатрис спросила о брате. — Давно не виделись. Ужинают в комнате Френсиса. Поди напьются до чертиков.

— Нам рано уезжать. — нахмурилась Элизабет.

— А когда это останавливало мужчин. У них силы, как у быков. Могут пить всю ночь, а утром бодрехоньки, в то время, как мы бы и головы с подушки не подняли.

— Что такое, малышка? — спросила Элизабет, повернувшись к сидящей справа Марии. Девочка осторожно дергала ее еще влажные после принятия ванной волосы.

— Такие красивые. — прошептал ребенок, робко улыбаясь. Голубые глаза заворожено смотрели на гостью. — Никогда не видела такие красивые волосы. Они, как лунный свет.

— У тебя тоже замечательные волосы. Словно огонь. Ты похожа на солнышко, Мария. — ласково улыбнулась Элизабет.

— А вы на фею из сказки. Ту, что живет в лесу, среди эльфов.

— Мария, дай нашей гостье поесть. — строго оговорила дочь миссис Дургам. Девочка скромно потупилась, уставившись в тарелку.

— Она вырастет красавицей. — сказала Лиз матери Марии.

— Да. Она вся в отца. — нежно ответила Роза. Элизабет и Беатрис переглянулись. Впервые между девушками возникло безоговорочное понимание.

Позже, ложась спать, они долго смеялись над этим.

— Ей богу, любовь зла, — давясь от хохота, сказала Рисса, надевая суконную ночную рубашку, любезно предоставленную хозяйкой дома.

Девушкам пришлось спать в одной кровати, но они обе так устали, что подобное неудобство их ничуть не смутило.

Уже начинало светать, когда чья-то рука легла на плечо Элизабет. Она не желала просыпать и перевернулась на другой бок, что-то недовольно пробормотав. Где-то совсем близко закричал петух, потом еще один.

— Элизабет, пора вставать. Нужно выезжать. — произнес голос Александра Флетчера. Девушка мгновенно проснулась. Быстро перевернувшись на спину, она прижала к груди одеяло и рассерженно взглянула в спрятанное в сумраке лицо Алекса, сидевшего на краю узкой кровати. К боку Элизабет прижималось теплое тело Беатрис, сладко посапывающей во сне. Огонь в камине давно потух, и в комнате заметно похолодало.

— Что ты здесь делаешь! — возмущенно воскликнула Элизабет. — быстро уходи.

— Все спят. Еще слишком рано. Как я мог вас разбудить? Я стучал, но мне никто не ответил. — невозмутимо ответил он. — Нам предстоит много дней пути. И ночевать придется в лесу, или в поле, так что я еще не раз увижу тебя спящей.

— В поле?

— А ты думала, что мы будем останавливаться к гостиницах, где нас могут опознать и выдать людям графа?

— Но он еще не знает, что мы бежали. За нами нет погони. — растерянно пробормотала Элизабет.

— За тобой, может, и нет. — Алекс склонил голову набок, и по его голосу девушка поняла, что он улыбается. — А за мою голову назначена награда. Не забывай, что я в немилости у короля, и предатель для разбойников. И те и другие жаждут увидеть меня мертвым. Ты выбрала не того провожатого, дорогая. Но теперь уже слишком поздно сожалеть, так что вставай и поднимай эту соню. — он кивнул в сторону сестры. — Я жду во дворе. Лошади уже запряжены и накормлены. Все готово к отъезду.

Алекс встал и направился к выходу. В дверях он обернулся.

— Да, чуть не забыл. Вам лучше одеться в мужскую одежду. Так будет безопаснее. Роза сказала, что в сундуке вы сможете найти, все что нужно. Я не думаю, что ты сможешь подобрать размер, но всегда можно подвязать болтающиеся брюки веревкой. И спрячьте волосы. Если нам попадутся разбойники, то вы станете для них настоящим подарком судьбы. Но, решив, что вы мужчины, они убьют вас быстро.

Через час они выехали. Алекс очень долго журил своих спутниц за долгие сборы, и еще столько же смеялся над их одеянием. Беатрис повезло больше. Она была выше и крупнее Элизабет. Плотные шерстяные штаны, теплая холщовая куртка и высокие сапоги сидели на ней почти, как влитые, в то время, как Элизабет смотрелась недокормленным щуплым подростком. Одежда на ней болталась, как мешок, а шапка казалась несоразмерно большой для маленькой головки, но зато надежно скрывала волосы и верхнюю часть лица. Лиз не тревожили насмешки Алекса, она даже не слушала его, чувствуя себя готовой к любым невзгодам в теплой одежде. Особенно ее радовали перчатки из толстой кожи, согревающие и защищающие руки от натертостей. Когда полностью рассвело, Элизабет удивленно отметила изменения, произошедшие во внешности Флетчера. Лицо его было чисто выбритым, и от вчерашних следов побоев почти не осталось следа. Наверно грязи и крови было больше, чем синяков и ссадин. Только трещина на губе и разбитая бровь указывали на недавнее пребывание в плену. В кожаных штанах, куртке с приподнятым воротником и шляпе, надвинутой на лоб, Александр Флетчер мало напоминал того расфуфыренного модника аристократа, каким она его запомнила, скорее, он был похож на разбойника с большой дороги, коим в сущности и являлся. Однако она не могла отрицать, что даже в таком виде, ее несостоявшийся муж-предатель сейчас выглядел весьма привлекательно. Поблескивающие из-под полей шляпы зеленые глаза лучились азартом и уверенностью. Его, как и Элизабет воодушевляла какая-то цель. Вопрос состоял в том, в чем именно состояла цель барона Ридсдейла, и схожа ли она с миссией Элизабет Невилл. У нее накопилось много вопросов к Алексу, но пока было не время их задавать, и уж точно не в присутствии Беатрис, зорко наблюдающей за ними.

Они скакали без остановок до самого вечера. И благо, что погода была на их стороне. Ярко светило солнце, ветер почти полностью отсутствовал. Они миновали топкую местность, и лошади перемещались с легкостью по сухой почве. Ближе к полудню всадники даже вспотели. Но, зная, как изменчиво осеннее английское солнце, никто не решился раздеться. До заката они останавливались один раз, чтобы жать лошадям передохнуть и перекусить самим. А потом снова долгие часы в седле. И ни одна живая душа не встретилась по дороге. Флетчер вел их тайными тропами, и Элизабет не спрашивала, откуда он знает дорогу. Хватало того, что у нее был проводник, и совсем скоро она увидит отца. Алекс рассказал, что ее младшие братья были переданы на опеку к Генри Перси, графу Нортумберленду, который так и не примкнул к восстанию, оставшись верным королю. И о тяжелой смерти второй жены Генриха — Анны Болейн. И о суде, в котором принял участие вышеупомянутый граф и дядя Элизабет.

— Он был одним из судей, выносивших приговор. Говорят, что Нортумберленд упал в обморок прямо в зале суда.

— Я не верю, что они были любовниками. Но отец говорил, что дядя всегда любил Анну, и очень горевал, когда король запретил им пожениться.