Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны - Владимир Снегирев

…Потом, уже вечером, губернатор все жал нам руки и терся небритыми щеками. «Вы, — говорит, — большие тактики». Какие там к чертям тактики…

Как-то само собой получилось, что Давлят, Коля Алексеев и несколько партактивистов образовали группу прикрытия. Наши резво отходили вниз по ручью. Около семи часов вечера мы — без потерь— вышли на шоссе, метрах в ста от отеля «Герат».

И еще. Очень кстати нас поддержала броня. Танк и боевые машины, оставленные нами в кишлаке, вовремя сумели выбраться из лабиринта узких улочек и заняли огневую позицию неподалеку от шоссе. Поняв по звукам выстрелов, что мы ведем бой, ребята стали стрелять из пушек в сторону реки. Трудность заключалась в том, что они не представляли, где мы находимся, и вполне могли накрыть нас своим огнем. Один снаряд разорвался совсем недалеко от ручья, хорошо, что мы были внизу. На моджахедов орудийная стрельба произвела желаемое впечатление, вскоре их выстрелы стали реже.

Выходили мы уже в тишине.

К этому необходимо сделать короткое послесловие. Впрочем, предоставим слово документам.

Докладная записка:

28 июня 1981 года на дороге из аэропорта «Герат» в отель «Герат» пропал советник ЦК ВЛКСМ при ДОМА Кулаженко Г. В. Совместно с работниками местных органов безопасности, а также сотрудниками наших спецслужб были предприняты поиски Г. Кулаженко… Используя агентуру ХАД, удалось получить информацию, согласно которой он был убит или захвачен на дороге бандой Каюма…

Спустя две недели активные поиски были прекращены, группа пришла к выводу о гибели Г. Кулаженко, о чем были информированы МИД СССР, ЦК ВЛКСМ и семья советника. Указом Президиума Верховного Совета СССР тов. Кулаженко Г. В. награжден орденом «Дружба народов» (посмертно).

В конце октября 1981 года в шестой отдел центрального управления ХАД явился с предложением о сотрудничестве бывший член шиитской подпольной организации из провинции Вардак (в дальнейшем будем называть его «афганец»). Он, в частности, показал, что в кишлаке Тогау уезда Бихсуд провинции Вардак расположена тюрьма одного из бандформирований партии «Харакате исламие» (руководитель Арбоб Гарибдат), в которой содержится какой-то советский молодой человек. «Афганцу» был предъявлен ряд фотографий пропавших советских людей, среди которых он сразу без колебаний опознал Г. Кулаженко. В представленном фотомонтаже было две фотографии советника — одна, сделанная накануне его пропажи, где он сфотографирован с бородой, вторая (сделана в апреле 1981 года), где Г. Кулаженко без бороды. «Афганец» опознал обе. В. Снегирев при встрече с «афганцем» задал ему вопрос о внешнем виде, росте, цвете волос и глаз, манерах человека, содержащегося в тюрьме. Не все ответы «афганца» безоговорочно указывают на то, что это именно Г. Кулаженко, но большинство его показаний совпадают с данными, которыми мы располагаем. По словам «афганца», бандиты стремились склонить пленного к сотрудничеству, однако он неизменно отвечал отказом.

Для перепроверки новых фактов в начале декабря 1981 года в Герат вновь выехал В. Снегирев, перед которым была поставлена задача: постараться получить через различные каналы подтверждение факта гибели (или пленения) Г. Кулаженко, обнаружить могилу и при помощи специалистов произвести эксгумацию трупа. При неподтверждении гибели найти возможность выхода на подпольные исламские организации для переговоров о судьбе Г. К.

Что касается реализации первой задачи, то, как и летом, никаких следов захоронения обнаружить не удалось. Показания источников, в том числе из членов б/ф Каюма, отличались противоречивостью, но сходились в одном: никто из них сам не видел советника ни живым, ни мертвым.

В ходе поездки совместно с соответствующими службами был разработан план захвата Каюма для возможного диалога с руководством «Харакате исламие». Руководство группы советников проинформировало генерала армии Ахромеева С. Ф. о состоянии дел, после чего им было дано указание провести означенную операцию. Одновременно отдано распоряжение об аэрофотосъемке кишлака Тогау и разработке данного направления.

К сожалению, в эти же дни по линии спецслужб была проведена независимая операция против Каюма, в ходе которой главарь б/ф был убит. Его гибель исключает возможность вступить в переговоры о судьбе Г. К.

С фотопланшетом кишлака Тогау был ознакомлен «афганец», который опознал здание тюрьмы, помещение исламского комитета, дал некоторые показания о системе обороны кишлака и охране тюрьмы.

По неуточненным данным, 30 ноября в одной из передач «Голоса Америки» было сообщено, что в плену у афганских партизан уже полгода содержится молодежный советник. Эту передачу слышал отец Кулаженко, приславший письмо с просьбой предпринять все возможные усилия для спасения сына.

17 января 1982 года В. Снегирев встретился в Майданшаре (центр провинции Вардак) с сотрудником провинциального управления ХАД Джумаханом, курирующим уезд Бихсуд. Из беседы с ним подтвердилось наличие тюрьмы в кишлаке Тогау, но какими-либо данными о содержании там советского пленного ХАД не располагал. Джумахан предложил использовать свою агентуру для проверки информации по тюрьме. Им были посланы в район Тогау два человека. Одновременно центральное управление ХАД направило туда «афганца» (…)

21 февраля Снегирев вторично выезжал в Майданшар. Один из источников Джумахана, в свое время находившийся в составе б/ф Гарибдата, показал, что пол года назад из Герата через Газни в уезд Бихсуд был доставлен пленный советник на машине-амбулатории в сопровождении руководителя крупного б/ф, бывшего майора вооруженных сил ДРА Саида Джаграна. По информации январской давности отношение к пленному в банде приобрело жестокий характер (пытки). От него добивались информации о деятельности советнического аппарата. Источник утверждает, что руководство б/ф было намерено в ближайшие сроки переправить пленного в Пакистан. Однако и в данном случае источник лично пленного не видел.

Вернувшийся в конце февраля в Кабул «афганец» утверждает, что отправка пленного уже состоялась: по одной версии в Бамиан, по другой — в Пакистан.

Офицер по безопасности совпосольства сообщил, что представители Международного Красного Креста выехали в Пакистан для переговоров о судьбе всех захваченных в плен советских граждан, в том числе и Г. К.

И еще раз дневник:

Нет ничего омерзительнее предательства. Люди привыкли к тому, что предательство совершается очень часто. На каждом шагу. Предательство перестало быть чем-то аномально-плохим, всеми осуждаемым.

А я болею. Начитался книжек?

…Сейчас мы предаем Г. К. Огромная страна не может выручить из плена своего гражданина.

Почти шесть месяцев Гена в бандитской тюрьме. Для всех друзей, соотечественников — убитый, списанный со счетов…

Сам я впадаю в отчаяние, когда меня спрашивают: зачем лезу не в свои дела? А чьи это дела? Чьи, как не мои, не каждого, кто хоть чем-то может и хочет помочь? Сколько равнодушия кругом. Непробиваемая толстая броня. Судьба отдельного человека — ничто, она не имеет никакой цены.

Прости нас, Гена…

Возможно, в этой эмоциональной, несколько даже нервической записи и есть вся соль. Во всяком случае, сейчас, спустя много лет, я не откажусь ни от единого слова.

Да, сказано резко. Но что это было, как не предательство? Мы, друзья Гены, обивали пороги военных штабов, представительств разведки и контрразведки. Нас по этому поводу принимал маршал Соколов и генерал армии Ахромеев. Выслушивали, вызывали своих помощников, отдавали какие-то распоряжения, но в итоге их приказы, переходя сверху вниз и достигнув конкретных исполнителей, теряли всякую силу. Или же выяснялось, что такие приказы выполнить невозможно (некому, некогда…). Все заканчивалось ничем.

Да, наверное, я занимался не своим делом. Не мне, журналисту, надо было шастать с пистолетом по кишлакам, искать выходы на моджахедов и разрабатывать планы операций. Не мое это дело. Но ведь обнаружить тех, чье это дело, нам так и не удалось. Формально поисками пленных занимались, вроде бы, все службы, а на самом деле — ни одна из них.

С тех пор я не один раз бывал «за речкой», пытаясь найти хоть какие-нибудь следы Гены Кулаженко. Встречался с арестованными боевиками исламских партий. Расспрашивал сотрудников пакистанского посольства в Кабуле. Разговаривал с представителями Международного Красного Креста. В лучшем случае мне обещали что-нибудь узнать. И — ничего.

А годы летят…

Эпопея Охримюка

История эта в свое время взбудоражила Кабул. Отзвук ее донесся до Москвы, где «делом Охримюка» занимались различные организации — от КГБ до Министерства геологии. И сегодня, когда прошло почти десять лет, имя это рождает множество ассоциаций в людях, причастных к тем событиям.