По следам Карабаира Кольцо старого шейха - Рашид Кешоков

Шукаев встал. Хандру его как рукой сняло. О таком повороте он и не мечтал. Не просто ознакомиться с интере­сующими его материалами, а получить их в свои руки, имея самые широкие полномочия. Жунид знал, что, если Денгизов что-либо поручает, то никогда не связывает рук подчиненным.

— Я могу сегодня же выехать? Шахим Алиханович посмотрел на часы.

—  Та-а-к... 12. 30. К часу мы тебе оформим мандат. С высоким начальством это тоже оговорено. Кого возьмешь с собой?

—  Сугурова. Он вернется завтра из Дербента и пусть сразу же отправляется ко мне в Черкесск. И Дараева. Он согласится, если вы отпустите...

Денгизов опять едва заметно улыбнулся.

—  Старая дружба не ржавеет? Ладно. Забирай и Вади­ма. По-моему, у него сейчас ничего серьезного нет. Желаю вам успеха...— он поднялся и энергично потряс руку Жуниду.— Перед отъездом зайдешь минут на десять. Дам тебе пару советов...

—  Есть.

—  Давай. Собирайся.

Документ, выданный майору милиции Жуниду Халидовичу Шукаеву Ставропольским краевым управлением и подписан­ный Колосуниным, действительно открывал перед подателем его двери всех следственных органов Северного Кавказа и Давал немалую свободу действий. За областными управлени­ями, разумеется, оставлялось право продолжать дознание по тем же делам, но предлагалось согласовывать принимаемые меры с Шукаевым и оказывать ему всяческую помощь людь­ми и транспортом.

В Черкесск они с Вадимом приехали в пятом часу вече­ра. Наскоро умывшись и перекусив в гостинице, заказали назавтра номер Арсену Сугурову и пешком пошли в управ­ление.

Погода была ясная, солнечная, по городу вместе с майс­ким ветерком носился сладковатый запах сирени.

— С чего начнем? — спросил Дараев, когда за поворо­том улицы показалось здание управления.

— С Коноплянова,— весело ответил Жунид и подмигнул другу — Визит — не из приятных, но, говорят, долг прежде всего

— Он, я слышал, не очень-то ласково принял тебя неде­лю назад?

— Я не барышня и в ласке не нуждаюсь,— уже без улыб­ки отозвался Жунид.— Начнем мы с изучения собранных дан­ных по обоим делам. Кровь из носу — сегодня надо это за­кончить. Хоть целую ночь будем сидеть..

Коноплянов принял их холодно, как, впрочем, и следо­вало ожидать. Не заметно было, чтобы с него окончательно слетел тот напыщенно-важный вид, который он всегда при­нимал, разговаривая с посетителями с высоты своего началь­ственного положения, но рукой по столу он на этот раз не хлопал и в густом баритоне явно поубавилось категоричес­ких ноток.

— Да    Я знаю  Хорошо.,  можете приступать..  Гоголев и Леонтьев предоставят вам..

Лишь под конец короткого разговора Виталий Николае­вич не удержался от саркастического замечания:

— Будем рады поучиться у вас, как распутывать заковы­ристые дела,— сказал он и наклонил голову, показывая, что аудиенция закончена.

По приказу Гоголева им вручили объемистые папки с делами и предоставили в их распоряжение пустующую пока комнату — кабинет Бондаренко. Сергей Тимофеевич уехал в Гомель, а новый начальник угрозыска еще не был назначен.

— Займись ювелирным ларьком,— сказал Жунид, зажи­гая настольную лампу и пододвигая Вадиму одну из папок. А я фабрику возьму. Потом обменяемся.

Первый час прошел в молчании. Только шелестели пе­реворачиваемые страницы да росла груда окурков в пепель­нице, стоявшей около Шукаева.

— Не нравится мне,— наконец не выдержал Вадим Аки­мович.

— Что?

— Бондаренко достаточно опытный мужик, и по матери­алам расследования это видно: в порядочке каждая мелочь... Но есть несколько непростительных промахов.

— Каких?

— Никто не занимался мужем продавщицы Паритовой, завхозом театра. Отпуск взял в апреле. И почему-то — Да­гестан.   Я бы проверил, куда и зачем ездил этот завхоз

— Вот мы и проверим.

Еще час молчания. Дараев давно кончил и сидел, задум­чиво глядя в окно на темневшую за окном верхушку старого клена, слабо освещенную с одной стороны уличными фона­рями   Потом встал, потянул носом и открыл форточку

— Надымил ты,   не продохнешь.

В это время послышался звук вставляемого в замочную скважину ключа Со стороны приемной Жунид приложил палец к губам Ключ, торчавший изнутри, повернулся и вы­пал с глухим стуком на ковровую дорожку, протянутую под дверью В приемной застучали каблучки — удаляющиеся шаги женщины. Шукаев одним рывком подскочил со стула, открыл дверь, и Вадим услышал его голос в коридоре.

— Одну минуту, девушка!

Когда Дараев выбежал в коридор, Жунид уже разгова­ривал с ней. Это была Галина Васюкова, секретарь-машинистка начальника угрозыска. В руках она держала пачку газет и журнал «Советская милиция».

Шукаев глянул на часы.

— Уже восемь, Галя. Рабочий день давно кончился. Ког­да мы входили сюда с Виктором Ивановичем, вас в прием­ной не было...

— Я... я забыла. Положить Сергею Тимофеевичу почту Я всегда так делаю утром, а сегодня забыла.

— И вернулись ради этого из дому?

Ее бледное напуганное личико взялось красными пятнами.

— Да... я побоялась... он должен завтра-послезавтра при­ехать... он ведь еще никому не передал дела... поехал устра­ивать семью... Ну, думаю... лучше я вернусь, положу почту

ему на стол. Он иногда очень рано на работу приходит..

— Что ж, похвально,— делая вид, что не замечает ее смущения, сказал Шукаев — Положите, конечно   Пошли Вадим.

— Здравствуйте, Галя,— с удивлением глядя на нее сказал Дараев

— Здравствуйте   Простите, Вадим Акимович, я не узна­ла вас

— Ладно уж   Что-то вы сегодня в расстроенных чувст­вах

Они вернулись в кабинет Бондаренко Васюкова осторож­но, как хрупкую бьющуюся вещь, положила газеты и журнал на приставной столик и ретировалась

— Странно? — спросил Жунид, когда она ушла.— Или нет? Тыщи объяснений, конечно, можно найти. Предположим, она тайно влюблена в Бондаренко и хотела воспользоваться случаем — просто посидеть в его кабинете, подышать, так сказать его воздухом... А, может, действительно, такая уж она исполнительная и совестливая, мало ли?..

— Но не исключено и худшее,— сказал Вадим.

— Да, конечно. Однако Гоголеву пока не скажем. Возь­мем себе на заметку,— Шукаев снова взял карандаш и лист бумаги.— Ладно, вернемся к делу.— Через минуту он уже что-то азартно строчил и черкал.

Вадим Акимович стал ходить по комнате, от стола — к углу и обратно, по-прежнему молча,— кто-кто, а уж он-то отлично знал, что соваться к Жуниду с разговорами, когда он занят, так же бесполезно, как пробовать сдвинуть с мес­та каменную стену. Поднимет голову от стола, посмотрит сквозь тебя невидящими, потусторонними глазами и снова уткнется в бумагу.

Прошло еще около сорока минут, когда Жунид, кончив писать, произнес, в конце концов, долгожданное: «Все. Точ­ка».

Дараев и теперь не стал любопытствовать, ожидая про­должения.

— На, посмотри,— Жунид протянул Вадиму Акимовичу листок бумаги с какими-то странными схемами и записями: кружки, прямоугольники, квадраты, внутри которых мелким бисером что-то написано, а на них, в разные стороны — стрел­ки, ровные, косые, дугообразно изогнутые.

Дараев поднес листок к лампе и стал с интересом рас­сматривать.

Жунид встал, потянулся и, обойдя стол, заглянул Дара-еву через плечо.

— Понимаешь?

— Не очень,— признался Вадим.— Слева вот эти ромби­ки и кружочки...

— Их можно было бы и не рисовать, это я так, для пущей убедительности. Смотри: седьмого марта. Чита. Бегут из за­ключения Хапито Гумжачев и Паша-Гирей Акбашев. Дальше. Шестнадцатого апреля. Дербент. Нападение на инкассатора Госбанка. Из тела убитого была извлечена пуля и установ­лено — парабеллум. Заметь, оружие редкое. Идем дальше: двадцать седьмого апреля, Черкесск. Кража в ювелирном магазине. Паритову ударили камнем, завернутым в платок Хахана Зафесова (или Сахата Кабдугова — как тебе угодно)...

—  Постой, я начинаю понимать.

—  Не постою  Слушай теперь до конца  Ночь с двадцать девятого на тридцатое апреля, аул Калеж. Покушение на сы­ровара Сахата Кабдугова   Нам с тобой удается установить, что в покушении принимал участие бежавший Хапито Гум­жачев. И снова — платок Зафесова  И снова — пуля из па­рабеллума. Кстати, можно предположить, что Сахата удари­ли камнем, завернутым в этот платок, на нем есть дырка и следы крови  Я вчера звонил   кровь Сахата   Зачем завернули — не знаю Ночь была, можно и просто камнем стукнуть Может, ритуал какой-нибудь бандитский   Не это главное

Главное в истории с Сахатом — три детали-

—  Гумжачев, платок и пуля из парабеллума.

—  Точно Не перебивай...— Жунид увлекся и наседал сза­ди на сидящего Вадима, тыча пальцем в листок со своим ри­сованием.— Третьего мая. Дело, которое нам с тобой пору­чено. Черкесск — Шахарская прядильная фабрика  Исчезают Барсуков и Кумратов почти с полумиллионом бумажек   Че­рез неделю обнаруживается труп Барсукова в Псыже Из тела извлекают пулю: охотничье ружье шестнадцатого калибра  Вот все. А теперь сопоставь..