Графиня Шатобриан - Генрих Лаубе

Выходом из бычачьего двора служили высокие решетчатые ворота художественной работы, над которыми возвышалась красивая арка в мавританском вкусе; концы ее упирались на столбы из темного мрамора, украшенные гербами дома Инфантадо. Ворота эти, в двадцать шагов шириной, служили для въезда и выезда экипажей и верховых. По обеим сторонам были такие же решетчатые железные калитки, как и ворота, но без арок, предназначенные для пешеходов. Всякий, кто входил в замок, должен был звонить у правой калитки; все выходившие из замка звонили со двора у левой калитки.

Химена, хорошо знавшая этот обычай, направилась со своими спутниками к левой калитке и пригласила короля остаться с ней в тени арки, пока Маро предъявит сторожам пропускной лист, полученный им в качестве французского посланника. Когда они подошли к решетчатой калитке, через которую виден был последний, так называемый главный двор, Химена с беспокойством заметила какой-то необыкновенный свет, мерцавший вдали. Тем же светом освещена была неуклюжая башня с двойными воротами, служившая выходом с этого последнего двора.

– Вы видите это освещение? – сказала с испугом Химена, прерывая короля, который неутомимо преследовал ее своим ухаживаньем. – Я никогда не видала здесь ничего подобного и считаю это дурным знаком. Вряд ли нам удастся убежать отсюда!

Но король не привык бросать начатого дела, не окончив его, и ответил с живостью, что теперь уже поздно отступать и он надеется, что прекрасная испанка принесет ему счастье.

Маро взялся за звонок, но Химена торопливо остановила его и, указав на сторожевой дом, сказала ему вполголоса, что лучше позвать сторожа и попросить его отворить калитку, так как звон колокольчика может обратить на них общее внимание. Но эта предосторожность оказалась напрасной. У открытых окон стояли вооруженные люди и внимательно разглядывали их. Между тем Маро не возвращался, что еще больше увеличило беспокойство Химены. Наконец он вышел в сопровождении сторожа.

– Отворите же калитку! – сказал с нетерпением Маро, обращаясь к сторожу.

– Четверть часа тому назад, – ответил сторож, – отдан строжайший приказ, что всякий, кто пожелает выйти из замка, должен прежде явится к кастеляну. Он живет на главном дворе, подождите немного, сеньор, я прикажу проводить вас.

– Пустите, – шепнула Химена королю.

– Ни за что!

– Ради Бога, не задерживайте меня, если сторож не пропустит нас, то я пойду к кастеляну, а вы оставайтесь здесь; он знает вас…

С этими словами Химена, вырвав свою руку от короля, подошла к сторожу и спросила его:

– Разве ты не узнаешь меня? Я дочь герцога! Эти господа – мои гости. Надеюсь, я не имею никакой надобности являться к кастеляну!

Сторож поклонился и ответил, что тотчас откроет калитку.

Король воспользовался этим моментом, чтобы подать руку Химене.

– Идите с правой стороны! – сказала она шепотом. – Надвиньте шляпу на лицо, вас могут узнать…

– Значит, эти господа были у вас в гостях? – спросил сторож, отступая в сторону, чтобы пропустить Химену и ее спутников через отворенную калитку.

Химена была настолько озабочена мыслью поскорее увести короля, что не сразу ответила на этот вопрос. Произошла многозначительная пауза. Маро счел нужным вмешаться и заметил сторожу:

– Почему это вас так интересует, mon garèon?

– Что значит garèon? – спросил угрюмо сторож, услыхав незнакомое слово. Он был не в духе, так как, уступив желанию Химены, не был уверен, хорошо ли он делает, что берет на себя такую ответственность.

Вопрос сторожа насмешил короля, и он ответил со смехом:

– Вы хотите знать, что такое garèon? Это монах в светской одежде!

Химена пришла в ужас от неуместной шутки короля и, молча пройдя с ним несколько шагов по ярко освещенному двору, вернулась назад к калитке, чтобы сказать сторожу, что он должен пропустить еще пятерых господ, так как они ее хорошие знакомые.

Но сторож не довольствовался этим объяснением и сказал, что только в том случае исполнит ее желание, если она возьмет на себя ответственность за неисполнение данного приказа.

– Я все беру на себя.

– Его светлость герцог только что был здесь и отправился в башню, где, вероятно, сделает такое же распоряжение, как и на нашем дворе. Может быть, герцог будет недоволен, что мы ослушались его…

– Не беспокойся, это мое дело! – ответила Химена, отходя от калитки, чтобы присоединиться к своим спутникам. Известие, что ее отец отправился в башню и она может встретиться с ним, было самое ужасное из всего, что могло предстоять ей. Она сознавала, что сделала преступление относительно отца, с которым и помимо этого она находилась в таких дурных отношениях. Ноги отказывались служить ей, и она сама взяла под руку короля. Между тем собрались и другие беглецы, и они дошли до середины обширного двора, где свет мерцавших кругом факелов светил всего слабее.

Химена остановилась и, обращаясь к своим спутникам, предложила им вернуться назад, так как в противном случае их заставят вернуться силой.

Это была совершенная неожиданность, потому что, достигнув последнего двора, все считали себя вне опасности.

Двор этот, окруженный хозяйственными строениями и конюшнями, был всего менее охраняем, потому что здесь жили почти исключительно конюхи и прислуга. Бревенчатые ворота башни запирались простым деревянным засовом, который подымался на цепях, приделанных к колесу. Должность привратника исполнял здесь подслеповатый слуга кастеляна, который почти не выходил из своей конуры, устроенной на середине лестницы у свода ворот, и, заслышав удар бича или громкий зов, не двигаясь с места, поднимал засов с помощью особенного механизма.

Все это было известно беглецам из рассказов Химены, и потому никто из них не хотел верить, что здесь им грозит наибольшая опасность. Они оказались наотрез от ее предложения вернуться назад. Неужели они не воспользуются таким удобным случаем к освобождению и отступят перед последним препятствием в виде деревянного засова! Это казалось немыслимым королю Франциску; так далеко не простиралось его увлечение красивой девушкой. Он с нетерпением выслушал ее замечание, что двор и башня освещены факелами и что это дурной знак, так как прежде никогда не бывало ничего подобного.

– Не бывало прежде и такого дня, как сегодня! – возразил Брион. – Император посетил Альказар. Может быть предполагая, что он останется здесь до вечера, приготовили факелы и теперь решили зажечь их в честь гостей герцога, прибывших из Франции.

– Почему же отдан приказ всякого выходящего из замка представлять кастеляну и зачем сам герцог осматривал караул?

– В этом нет ничего особенного!