Лексикон - Макс Барри

– Прежде чем мы пойдем дальше, я кое в чем тебе признаюсь.

– О? – Он услышал, как ее халат чиркнул по полу.

– Ты здесь благодаря мне. Все эти события, до последней детали, срежиссированы мною. Самым сложным было придумать, под каким предлогом я так долго не забираю элементарное слово из Брокен-Хилл. Если честно, я рассчитывал, что ты будешь действовать быстрее. Мне уже стало казаться, что этот спектакль никогда не кончится. Но вот ты здесь. Жаждешь мести, принесла мне слово… Всё по плану.

– Серьезно? – сказала она. – Должна отметить, что отсюда, где я стою, все это действительно выглядит как отвратительный план.

– Я приехал в Брокен-Хилл в разгар этого жертвоприношения и был тронут. Искренне тронут. Я тогда понял истинную силу элементарного слова. Оно развратило бы меня. Рано или поздно оно стало бы моей гибелью – так всегда бывает с незаслуженно полученной властью. И у меня нет намерения зря растрачивать жизнь на временное величие. Как только я получу от тебя слово, я оставлю на этом мире такую отметину, которую невозможно будет стереть.

– Ты, Йитс, несешь полнейшую чушь.

Он едва заметно пожал плечами:

– Вероятно, мои мотивы – за пределами твоего понимания. Ты обычный человек, а я – нечто большее. Но я хочу, чтобы ты знала: мне не нужны слова, чтобы заставить тебя исполнять мою волю. Ты – моя марионетка, несмотря ни на что. Ты стоишь тут не потому, что так пожелала, а потому, что тебя заставил я. Потому что нанести поражение элементарному слову, которое ты держишь в руках, – это вызов, брошенный мною самому себе, чтобы доказать: я готов владеть им.

– Ты, ублюдок, я собираюсь прикончить тебя, – сказала она. – Я прошла через все расставленные тобой линии обороны. Ты видишь это своими глазами.

Йитс поднялся из кресла и развел руки. Он задышал глубоко, но так, чтобы она этого не заметила. Семьдесят седьмой сегмент. Он в этом не сомневался. Есть еще двести двадцатый, но там больше страха и неуверенности в себе. Интересно, что часто эти два сегмента встречаются у родных братьев и сестер: старший ребенок из двести двадцатого и младший из семьдесят седьмого. Вполне вероятно, что Вульф может соскальзывать то в один, то в другой.

– Вот он я, – сказал Йитс. – Убивай.

Он услышал, что она приближается. По ту сторону его стола стояли два широких кресла, и они сильно ограничивали ей пространство для маневра. Если действовать стремительно, он успеет схватить меч и нанести ей удар.

– Ты, Йитс, даже не представляешь, как сильно мне этого хочется. Я знаю, что так говорить плохо. Про свои желания. Но мне ужасно хочется.

Он слышал ее дыхание. Теперь оно было очень близко. Он чувствовал: достаточно ему протянуть руку, и он дотронется до нее. Йитс продолжал наполнять легкие кислородом, готовясь произнести слова, которые сделают Вульф его рабой.

– Эй, – сказала она, – а что это за слово? Когда японские парни совершали что-то плохое, они, чтобы загладить вину, вспарывали себе брюхо. Ты это знаешь? Потрошили себя. Как это называется?

Он не ответил.

– Сеппуку, – сказала она. – Думаю, что так.

В его сознание закралось сомнение. А она точно из семьдесят седьмого?

– Я долго планировала все это. Подумай об этом, Йитс.

Он подумал.

– Киннал форсет халлашин эйд! – Он повернулся. Его руки сомкнулись на рукоятке меча. Он выхватил его из ножен. – Кричи! – Это нужно было для того, чтобы определить ее местоположение. И подтвердить, что он правильно вычислил ее. Йитс резко крутнулся, горизонтально выставив перед собой меч. Лезвие разрезало воздух. Он потерял равновесие.

– Холодно, – сказала Вульф откуда-то рядом с дверью.

Он все же удержался на ногах и поднял меч вертикально. Какая глупость. Он был крайне разочарован собственными действиям. Все это чушь насчет ее имени: «Сейчас я Вульф». И он купился на это. Она, естественно, Эмили. И всегда будет Эмили.

Йитс обошел стол, двигаясь на ее голос и держа меч на изготовку. Ему показалось, что раздался какой-то звук, и он мысленно нанес колющий удар. Затем медленно повернулся вполоборота.

– Сюда, – сказала она от коридора.

Йитс ощупью добрался до дверного проема. В коридоре слышался странный шорох. Вентиляция? Он почувствовал, что окружен. Да, совершенно очевидно, что у нее на него определенные планы.

– Здесь люди. – Ее голос прозвучал впереди. – Так… чтобы ты знал.

Йитс сделал два шага и наткнулся на стул. Мыском правой туфли он ударился об ножку и понял, что на коже останется царапина. Его охватила грусть.

– Итак, у меня к тебе предложение, Йитс. У тебя есть два варианта. Ты открываешь глаза, смотришь на то, что у меня на шее, и потрошишь себя, следуя моим инструкциям. В этом случае никто не пострадает, кроме тебя. Но можешь стоять здесь и размахивать своим огромным ножом для масла; правда, в этом случае я брошу на тебя твоих же людей. Что скажешь?

Йитс побежал на нее. Кто-то схватил его за руки. Он ударил мечом нападающего, и после чьего-то тихого возгласа его руки обрели свободу. Он снова выбросил вперед меч и почувствовал, как лезвие проткнуло что-то. Это нечто повисло на лезвии, и он дернул меч на себя. Что-то с глухим стуком рухнуло на ковер.

– Мои поздравления, – сказала Вульф. – Ты убил своего секретаря.

Он резко повернулся на ее голос. Коридор был полон людей. Йитс чувствовал это. Они стояли молча, ждали, когда он приблизится. Он понял: чтобы добраться до нее, ему придется убить всех.

– Итак, чуда не случилось, – сказала Эмили. – Даже не знаю, чего я ожидала.

Она все еще оставалась двести двадцатым. Просто отточила свою оборону. Но лазейку найти можно. Всегда можно что-то найти. Тайное желание, тщательно скрываемое недовольство собой… Вот через это он и разгадает ее.

Йитс ощупал воздух кончиком меча.

– Ты никогда не была одной из нас. Элиот думал, что ты научишься управлять собой. Но одна эта мысль всегда вызывала только смех. Ты никогда не умела контролировать свои эмоции.

– Не знаю, Йитс. Возможно, ты просто не верил в мое благоразумие.

Он быстро повернулся на голос.

– Ты действительно думаешь, что сможешь спрятать от меня свой разум?

Йитс взмахнул мечом. Лезвие задело за что-то, и он, оскальзываясь, сделал выпад вперед. Лезвие во что-то воткнулось, и он сильнее надавил на него.

– Бр-р, – сказала Эмили. – Это был Фрост.

Возможно, собственная ярость вывела ее из равновесия.

– Вартикс велкор манник вишик! Кричи!

Наступила пауза. Никто не закричал.

– Итак, ты понял, что я ни капельки не изменилась. Мои поздравления. Но это тебе не поможет.

– Я чувствую твои эмоции, – сказал он. – Ты излучаешь их. Скажи мне что-нибудь, Эмили. Почему ты так сильно хочешь моей смерти?