Колея к ржавому солнцу - Денис Воронин

– плохой доктор, когда помнишь об этом. В какой момент ему показалось, что дела у них пошли на лад? Он освободил свою руку из Настиной и повторил:

– Я уеду. Только у меня денег нет.

Настя покачала головой.

– Значит, не уедешь. Не дам тебе денег. Ни цента, – она продолжала смотреть в глаза Жеке. – Пока не пообещаешь, что останешься. А потом, попозже, вернемся вместе. Что тебе там делать одному?

Он оказался не готов к таким словам. Его затрясло от ненависти. Он схватил лежащий на столе бумажник, резко отодвинулся и, оказавшись вне досягаемости Настиных рук, раскрыл его, вытащив пластиковую карту нидерландского Рабобанка.

– Эй, ты что делаешь? – воскликнула девушка.

– Стоп, мэн! (Остановись, чел!) – произнес Лукас и потянулся к нему.

Откуда ты-то вылез? Успев привстать, свободной правой рукой Жека засветил ему в подбородок. Датчанин вместе с табуретом загремел на пол. Подпрыгнув, зазвенели чашки-ложки на столе. Жека увидел, как студент оторвался от смартфона и вытаращился на них.

– Ты чего вытворяешь? – крикнула ему Настя, вскакивая со своего места. – Совсем крыша поехала?

Может быть, подумалось Жеке. Он снова как наяву увидел ее, облизывающую амфетаминовый член Лукаса. И, тоже вскочив, пробил пенальти в живот пытающегося подняться датчанина.

– Даже не подходи ко мне, – сказал он девушке.

Она не послушалась. Обойдя согнувшегося Лукаса, приблизилась к Жеке. Глядя в его суженные от злости глаза, сказала тоном учительницы:

– Успокойся, пожалуйста!.. Ну что с тобой?.. Что не так?..

Шея. У Насти ведь есть шея. Схватить за нее и начать душить…

И тогда, пытаясь оборвать все нити, связывающие их, он с размаха врезал ей в скулу.

Ее голова дернулась, и стало видно, что на несколько крошечных мгновений Настя поплыла, как боксер после нокдауна. Она ухватилась за край стола, медленно опустилась на табурет. Бескрылые ангелы нервно смотрели на все эти дела из-под потолка.

– Айл колл зе копс! (Я сейчас полицию вызову!) – громко произнес студент, когда Жека шагнул к нему.

Жека помотал головой:

– Сорри, мэн.

Он уселся за стол, достал свой айфон. Запустил приложение KLM. Утренний рейс до Хельсинки. Триста пять евро в одну сторону. Да хоть тысяча триста пять… Он набрал свои имя и фамилию по-английски, как они были написаны в загранпаспорте, потом ввел номер Настиной кредитки.

Потом проверил почту. Билет уже пришел. Вылет без четверти десять. Времени, чтобы собраться, ему хватит. Интересно, ходят ли ночью электрички до аэропорта? Жека встал. Его мутило от всего происходящего. Он кинул кредитную карту на стол перед Настей, которая сидела, вцепившись скрюченными пальцами в крышку стола. По ее даже сейчас красивому лицу текли слезы. Жека представил ее фигуркой, вырезанной из бумаги, и мысленно смял в комок.

Выдирая из внутренностей застрявшие рыболовные крючки, спустился на первый этаж. Над дверью висела табличка с фразой, игравшей роль невнятного предостережения: «Neighbors were alerted when a man run from the premises wearin only a dogcollar» («Соседи забили тревогу, когда из дома выбежал голый человек в собачьем ошейнике»). Прочитал и вышел из «Стариков».

* * *

Амфетаминовый приход волоком тащил его через улицы январского Амстердама и февральского Петербурга. Через площадь Победы с круговым движением, через набитый людьми зальчик «Martian Time-Slip», через снежное поле с ангарами вдалеке, через замерзшее трамвайное депо. Через невидимую в темноте лужу мочи, в которую он сначала старался не наступать, а потом забыл про нее, не находя себе места, и все-таки вступил – и не раз… Где-то там его ищут копы. Придурки! А он здесь спрятался – и так хорошо, что немногим отличается от мертвого.

Или совсем не отличается?

Жеке казалось одновременно странным и смешным, что он не чувствовал холода, не ощущал, как шевелятся губы, когда он начинал вспоминать вслух: «Я неподвижен. Два бедра холодны как лед. Венозная синева мрамором отдает… Это абсурд, вранье: череп, скелет, коса. Смерть придет, у нее будут твои глаза».

Когда вдруг ярко-ярко вспыхнуло перед глазами, Жека зажмурился и подумал, что вот он – свет в конце тоннеля, о котором говорят эзотерики. Свет настырно проникал сквозь закрытые веки. Неужели эзотерики правы? Если так, он здорово влип. Ему всегда казалось, что религия – одна нескончаемая долбаная подмена понятий. А теперь, оказывается, он всего лишь приштырок, перегревшийся порохом, и пришло время собирать камни, или как там еще?.. На лбу выступил холодный пот. Сердце забилось в ритме стреляющего пулемета. Жека с всхлипом втянул в себя ледяной воздух и подумал…

Сердцебиение? Его-то он точно не должен чувствовать. И шаги. Кто-то подошел и легко заскочил в… Точно, он в пущенном под нож трамвае. Все так же стоит, пристегнутый наручниками к поручню.

Жека открыл глаза в момент, когда Сталинграда протянула руки, чтобы расстегнуть наручники. Проморгавшись, Жека ошалелым взглядом уставился на девушку.

Заметил свежую кровоточащую царапину вдоль ее лба и порванную на рукаве тонкую кожаную куртку. Что за заварушка произошла в коммуналке? Неужели там теперь тоже остывают трупы?..

– Это не из-за документов, – перехватила эту мысль Сталинграда, освобождая его от оков. – Ребятки одни по другому вопросу подъехали…

– А там всё в порядке?

– Абсолютно, – кивнула девушка. – Документы были у него… Пошли отсюда скорее. Ширинку только застегни… И телефон не забудь…

Она переступила через замерзающую лужу мочи, спрыгнула с подножки трамвая и пошла к выходу из депо. Жека семенил за ней на непослушных ногах, напоминающих по ощущениям два полена, и, не останавливаясь ни на секунду, нес и нес какую-то околесицу.

Уже оказавшись за территорией трамвайного парка, Сталинграда повернулась к Жеке, вгляделась в него при свете уличного фонаря и кивнула:

– Поднакрыло тебя.

– Да не, чего там… – шмыгнул Жека и почувствовал, как из носа обжигающей струйкой потекла кровь.

Они остановились возле двух перекрывших въезд в парк автомобилей. Бледный «Рендж-Ровер» с аэрографией грудастой девицы в доспехах и при мече – на нем приехали на встречу со своей смертью автоматчики. И черный «ягуар», похоже обладающий ментальной связью с хозяйкой, – царапина и порванная куртка девушки превратились в сильно примятое заднее крыло автомобиля.

Жека нагнулся, отломал прямо из-под ног кусок смерзшегося наста и приложил к переносице. Кристаллы снега кололи кожу.

– Ты ведь не все сдолбил? – спросила Сталинграда, глядя, как он свободной рукой не то вытирает, не то размазывает по лицу кровь.

– Нет, – ответил Жека. – Будешь?..

– Обойдусь… Знаешь что? Забирай машину. Потихоньку отъезжай на ней куда-нибудь во дворы и пережди, пока не отпустит. И потом вали к себе или куда там собираешься… Тачку бросишь, когда будет не