Нежный плен - Роберта Джеллис

Кровать как-то странно скрипнула.

Джеффри спас бы ее честь, твердила себе Джоанна. Удивительно, но ей стало горько от этой мысли: теперь ей никогда не узнать, смог бы ее муж солгать ради их любви. Перевозбужденной, переутомленной Джоанне казалось, что именно это послужило бы последним доказательством его любви к ней. Джеффри так воспитан: для него ложь — бесчестье. Если бы он солгал ради нее, значит, она для него гораздо важнее чести.

Кровать снова скрипнула.

Откуда этот звук? Джоанна недоумевала: она даже не шелохнулась, а Джеффри спит как сурок. Когда снова раздался тот же скрип, она замерла и прислушалась. Кожаные ремни кровати так скрипеть, конечно, не могут…

— Джеффри! — Джоанна растолкала его. — Под кроватью крыса!

— Что? — пробурчал он.

— Крыса! Под кроватью крыса! — повторила Джоанна.

Прежде ничего подобного не случалось. В ее опочивальне все время находился Брайан, а крысы не водятся там, где спят собаки.

— Не выдумывай! Спи! — опять буркнул Джеффри. — Это котенок, а он не съест тебя.

— Вот как? Котенок? Что может делать котенок под кроватью? Джеффри!

Он неохотно открыл глаза.

— Котенок? А, ну да… — Джеффри зевнул и снова закрыл глаза.

— Лентяй! — закричала Джоанна. — Встань и убей эту крысу! Или прогони ее! Я ни за что не засну с этим скрежетом и писком под кроватью!

— О Господи! — проворчал Джеффри, потом поднялся и спрыгнул на пол.

— Дурачок, ты же голый! Она укусит тебя! Возьми нож или еще что-нибудь…

Однако Джеффри, проигнорировав предупреждение Джоанны, полез под кровать, при этом отвратительно ругаясь. Джоанна огляделась в надежде отыскать что-нибудь, чем можно было бы ударить крысу, если та выскочит с ее стороны, но не нашла ничего подходящего. Послышался скрип кожи, словно кто-то растягивал кроватные ремни. Потом из-под кровати появился Джеффри. Он встал на колени и швырнул Джоанне полотняный мешок, в котором что-то шевелилось и пищало.

— Я же говорил тебе, что это котенок! — с раздражением сказал Джеффри. — Твоя глупая служанка должна была дать ему побольше снотворного, но, полагаю, поскупилась.

Пока он говорил и опять устраивался на кровати, Джоанна сняла веревку, которой был завязан небольшой мешок. Оттуда тотчас же выпрыгнул котенок черепаховой масти. Это милое создание явно возмущалось столь пренебрежительным отношением к себе. Но, когда Джоанна погладила его и почесала шейку, оно обрело спокойствие и даже начало мурлыкать.

— Но, Джеффри, что он здесь делает?! Найти котенка здесь! Да еще привязанного к кроватным ремням… Не странно ли э…

— Что с тобой, черт возьми?! — рассердился Джеффри. — Если бы у тебя не было крови, мне надо себя резать, по-твоему?! Изабелла уже давно насмехается надо мной. Неужели ты не видела, как она осматривала меня, каждый мой волосок? Она объявила всем, что у меня на теле нет ничего, кроме одной незалеченной царапины! В каком месте я пустил бы кровь так, чтобы не осталось следов? Она и тебя осмотрела, всю, тоже. Я пустил бы кровь коту, пока он спал, и…

Но он так и не успел рассказать, как намеревался избавиться от улики: Джоанна обхватила руками его шею.

— О Джеффри! Джеффри! Я буду тебе хорошей женой! Хорошей, послушной и верной спутницей до самой смерти, клянусь тебе! Ты такой добрый…

— Ну и глупышка ты, Джоанна! — нежно сказал он, притянув ее к себе. — Теперь ты действительно моя! Неужели ты думаешь, я позволил бы кому-нибудь обидеть тебя по какой бы то ни было причине?

Последние слова Джеффри проговорил, уже целуя Джоанну в шею. Мимолетный ее страх, навеянный недавней болью и неспособностью ответить на его ласки, тотчас же развеялся, когда она почувствовала теплоту губ Джеффри. Джоанна вздохнула и полностью расслабилась. Джеффри осторожно высвободил руки из-под ее упругого тела, что Дало ему свободу действий. Он еще некоторое время целовал Джоанну, затем поднял голову и взглянул на нее. Как только его ласки приостановились, она что-то обиженно прошептала и медленно открыла глаза.

— Ты хочешь меня? — тоже шепотом спросил Джеффри.

Такой вопрос показался Джоанне весьма странным. Она уже забыла, что Джеффри обещал не трогать ее больше, если она не пожелает испытать боль вторично. Какая необходимость в словах? Джоанна просто притянула голову Джеффри к себе.

Он правильно понял ее, но на этот раз не стал спешить. Джеффри целовал и ласкал Джоанну — медленно двигаясь по всему ее телу. Его губы пили жаркий мед ее губ, прикасались к ее груди, ласкали ее живот. Вначале Джоанна просто наслаждалась ощущением горячих прикосновений к своему телу, ощущая, как губы Джеффри нарисовали на нем огненную дорожку, по которой волнами стекало и пульсировало неведомое ей пьянящее и острое наслаждение. Затем оно сменилось мучительным сладостным томлением, приятным и невыносимым, будто жажда, которую хочется утолить немедленно. Джоанне казалось, что тело взлетает огненным вихрем к самому поднебесью, а потом мигом падает к земле, чтобы в следующее мгновенье воспарить снова. Это было наваждение, колдовство. Всю ее плоть окутал дурман страсти. Она не могла ждать больше ни секунды: из ее груди вырвался стон, она изогнулась всем телом, зовя Джеффри в себя. Она пыталась с силой притянуть его к себе, протиснуться под него, но он будто наслаждался ее мукой… Он видел, как пробуждается в ней женщина, и это было несопоставимо большее удовольствие, чем все, что ему приходилось когда-либо испытывать. Она готова была отдать ему всю себя, раствориться в нем, подчиниться ему, лишь бы он прекратил эту сладкую муку.

Теперь Джеффри всей сутью своей почувствовал, что то, что он изведал раньше, с другими женщинами, было не страстью, не любовью, а лишь похотью. Дело не в том, что ласки шлюх, придворных дам или обозных девок, — обыкновенное притворство в ожидании щедрой платы. Это-то он хорошо знал. Но то, что сейчас он испытывал, было совсем другого свойства: он не только почувствовал желанную женщину, он понял, как сладостно дарить наслаждение самой женщине. С каждым ее вздохом и стоном наслаждение Джеффри лишь усиливалось.

Джоанна чуть не рыдала от нетерпения и возбуждения. Она неистово вцепилась в Джеффри своими длинными ногтями, не сознавая, что они оставляют глубокие следы на его теле. Она целовала его везде, где только могла, готовая поглотить его плоть. Джеффри застонал и по его телу будто молния промчалась; теперь и он не мог себя сдерживать.

Во второй раз все прошло гораздо легче. Какую бы боль с непривычки ни чувствовала Джоанна, она не шла ни в какое сравнение с неописуемым наслаждением. С первым криком удивления и возбуждения, когда испытанный ею впервые оргазм заставил конвульсивно вздрогнуть ее тело, Джеффри достиг своей кульминации. Они затихли одновременно, постанывая и вздыхая.