В поисках солнца (СИ) - Берестова Мария

Кайтэнь вцепилась в её руку. Она не хотела верить, что в мире существует такое самодурство, и что оно, к тому же, напрямую касается дорогого её сердцу человека.

— Я бы всё же попробовал вариант с Райанци, — вставая и бросая тревожный взгляд на Тэнь, заметил профессор.

Руби окинула его внимательным и грустным взглядом и отметила очевидное:

— Проверить, в каком университете появились неожиданно студенты женского пола, можно очень быстро. Он найдёт меня ещё до конца года.

Илмарт с Дереком переглянулись и зашептались над картой; кажется, у них вышел небольшой спор.

Профессор потёр уголки глаз и вдруг спросил:

— Вам важнее образование — или вы от брака бежите?

— Бегу от брака, — холодно сложила руки на груди Руби, но поспешно добавила: — Парфюмерия меня и в самом деле интересует, как и образование.

Профессор начал расхаживать по гостиной, заложив руки за спину и продумывая план:

— Тогда мы могли бы просто спрятать вас… неважно, в Райанци ли, да хоть и в самой Анджелии!

— В Аньтье! — быстро предложила жадно следящая за развитием мысли Кайтэнь.

— Слишком очевидно, — не менее быстро возразил Райтэн. — Возможно, Лиана? — назвал он соседний с Аньтье город, вопросительно глядя на Руби.

— Тогда уж Филопье, — тонко улыбнулась та.

— Спрятать на самом видном месте? — улыбнулся в ответ Райтэн.

Филопье был центром Ан-Фило и находился в зоне прямого контроля господина Михара.

— Дерзко, а потому непредсказуемо, — одобрительно кивнул профессор и продолжил: — Не суть важно. Можно даже переезжать, чтобы запутать след. С другой стороны, с другой стороны, — перебил он сам себя, пробурчав под нос что-то ругательное в адрес всеведущего характера господина Михара, — за границей всё же надёжнее, руки у него не настолько длинные.

— Переждать несколько лет, — внёс дополнение в план Дерек, договорившийся уже с Илмартом, — и поступить в Райанский под видом юноши.

— Я попрошу своих, чтобы прикрыли! — радостно подхватил профессор, которому выход с переодеванием показался блестящим решением вопроса.

— Я могу похлопотать перед Се-Лирами, — припомнила тётушка старое райанское знакомство.

— А я могу помочь запутывать следы! — с воодушевлением подхватила Кайтэнь. — Буду писать тайком письма, куда-нибудь в Ниию…

— У меня есть пара подходящих адресов, — одобрительно поддакнул Райтэн. — Пусть поищет, люди ушлые!

— Я знаю, как тихо передать настоящие письма, — заключил Илмарт, а затем добавил: — А может, и карты!

Пока они говорили, Руби удивлённо переводила взгляд с одного на другого; в глазах её стояли слёзы.

— Спа… спасибо!.. — всхлипнула она, прижимая руки к груди. — Я… никогда этого не забуду…

Кайтэнь бросилась её обнимать. Новая партия совместных слёз уже не казалась такой отчаянной.

У карты Райтэн, Дерек и Илмарт уже жарко спорили, каким путём отправить Руби в Райанци и как удачнее доставить её к Се-Лирам — и было бы неплохо иметь запасной вариант на случай, если они откажут в помощи, и, кажется, у Этрэна были связи, и, совершенно точно, у профессора должна быть знакомые выпускники…

— Пускай поищет, — довольно бормотал Илмарт, — у него-то карты Северной Анджелии нет!

У них, впрочем, её тоже не было; но Илмарт знал, у кого спросить, а у Дерека были связи по всему побережью — он же успел разрекламировать там свой каменный уголь — а у Райтэна были такие корабли, которые позволяли тайком по речному пути пройти от самого Кармидера и хоть в Брейлин, хоть в Эрмиду. У господина же Михара не было иного варианта, как, перерыв Анджелию, отрабатывать версию с побегом через Ниию — ведь одинокой девушке было бы проблематично пробраться в Райанци через Северную Анджелию, не оставив никаких следов.

В анжельском языке не существует имени Рубиэлэнь. Мать Руби — коренная либерийка, и она хотела назвать дочь либерийским именем Рубиэлла («утренняя звезда»). Отец Руби предпочел переправить его на анжельский лад, что вызывает у анжельцев некоторый ступор, потому что они по суффиксу определяют, что перед ними имя, но не могут понять его значения (поскольку слова «рубиэл» не существует). Однако если анжелец — как, например, Райтэн, — знает либерийский, то у него машинально в голове происходит перевод, который звучит примерно как «звезданутая», что, естественно, вызывает вопросы.

9. Как, вообще, люди женятся?

Хотя Райтэн уже несколько месяцев как постановил для себя сделать предложение своей кармидерской любовнице, дело это застопорилось самым неожиданным образом: ему вдруг подумалось, что такой внезапный ход не найдёт положительного отклика.

Райтэн обосновано опасался, что, если на свете и существует способ позвать женщину замуж так, чтобы оскорбить её этим, то ему непременно удастся реализовать именно его. Поскольку, очевидно же, есть множество подводных камней в таком деле, как сватовство к женщине, с которой вы является пусть постоянными, но эпизодическими любовниками уже лет десять. В конце концов, если все эти годы её всё вполне устраивало — с чего он взял, что она вообще может рассматривать брак как желательный путь развития отношений?

В трудных ситуациях подобного рода — когда требовалось тонкое умение выстраивать отношения, коим он не обладал, — Райтэн традиционно обращался к учебнику этикета, верному подспорью для тех, кто не умеет быть любезным сам по себе.

Различные учебники этикета, конечно, охотно предоставляли многочисленные сведения о периоде ухаживаний. Были даже отдельные пособия, посвящённые сугубо вопросам сватовства!

Беда была в том, что все эти пособия подразумевали сватовство к юной девице, или, на худой конец, к вдове, с коей вы ещё не были связаны близкими отношениями. И все эти исключительно приличные письма с тонкими намёками, борьба за право поцеловать кончики пальцев и прочая романтическая дребедень не очень-то вписывалась в контекст отношений с женщиной, с которой вы имеете старую и прочную интимную связь.

Пару дней Райтэн досадовал, что не существует учебника этикета по обращению с любовницами — в конце концов, анжельцы были достаточно занудливой нацией, чтобы создать и такой! — и, наконец, вспомнил, что вроде бы видел когда-то в юности у отца нечто похожее…

Ещё несколько дней ему потребовалось на забег по знакомым, у которых имелись книжные залежи, — и, наконец, в его руках оказалось желанное и весьма толстое пособие.

Бегло пролистнув всякую ерунду — впрочем, пара параграфов его всерьёз заинтересовала, — он нашёл, наконец, раздел, посвящённый сватовству — и огорчённо присвистнул. Потому что первым делом автор пособия утверждал, что прежде, чем делать своей любовнице предложение, следует убедиться, что у неё нет других любовников.

Райтэн ничего по этому поводу не мог сказать, поскольку полагал себя не вправе лезть в личную жизнь своей подруги. В конце концов, он наведывался в Кармидер эпизодически, и было бы наивно ожидать, что приятная во всех отношениях дама три четверти года будет жить монахиней, храня верность своему старому дружку, который ещё неизвестно, когда нагрянет. Райтэн не считал допустимым требовать при таком раскладе от женщины верности, и теперь впервые чувствовал себя задетым мыслью, что у неё есть кто-то ещё — и, возможно, она не захочет отказываться от этого кого-то, чтобы выйти замуж за него, Райтэна.

Мысль эта — что его предложение будет отвергнуто в виду того, что у его любовницы есть варианты поинтереснее, — оказалась настолько болезненной, что Райтэн вообще выкинул из головы идеи о сватовстве и сделался весьма угрюм. Он неожиданно обнаружил, что в его жизни и вообще не было женщины, для которой он был бы единственным — связано это обстоятельство было с тем, что Райтэн не любил сидеть на одном месте и много разъезжал, а в женщинах ценил склонность к чувственным удовольствиям и отсутствие посягательств на его свободу. Обратная сторона такой свободы отношений впервые открылась ему, и открытие это оказалось более чем неприятным.