Проклятие сумерек - Владимир Ленский

Ренье сказал:

– Отойдите к самому роднику. Сядьте между корнями. Скорей!

И встал так, чтобы закрывать ее собой.

Трое набросились на Ренье, не колеблясь ни мгновения.

Первую атаку Ренье отбил без большого труда, но это ничего не значило: противники просто проверяли его. Смотрели, на что он способен.

Ренье решил представиться обычным рубакой, бесхитростным и безыскусным. Армейский стиль фехтования был ему знаком с юности – еще с тех времен, когда он тренировался с Элизахаром. Бывший сержант армии Ларренса утверждал, что у Ренье есть определенный талант к фехтовальному искусству.

Ренье и прежде доводилось драться одному против нескольких соперников. Правда, прежде его не пытались непременно убить, а главное – прежде ему не доводилось защищать жизнь королевы.

Но если его враги проверяли его, то и сам Ренье получил возможность оценить их и понять, кто из троих на что способен. Особенно не нравился ему один, пониже прочих. Более осторожный, более хитрый, чем его товарищи, он лишь едва коснулся шпаги Ренье и тотчас отвел свое оружие в сторону. В его движениях угадывалась скрытая сила и совершенно определенно – молниеносная быстрота.

Ренье решил начать именно с него – пока тот не пустил в ход свои преимущества. И атаковал.

Атака оказалась для троих неожиданностью: они полагали, что, столкнувшись с превосходящими силами, Ренье будет защищаться, а потом попытается отойти. Но Ренье просто открылся для двоих, чтобы поразить третьего. Удар был так силен, что коренастый убийца утробно крякнул, когда шпага Ренье вошла ему в живот, прямо под ребра. Звук как на бойне.

Ренье быстро выдернул шпагу и успел отбить один из ударов; второй сильно оцарапал ему бок, прямо над старой раной, которая едва успела затянуться. Ребра горели, кровь сразу заляпала одежду и потекла под штанами в сапог.

Ренье перекинул шпагу в левую руку, вытаскивая правой кинжал. Второй его противник не успел еще выпрямиться после удачного выпада, как брошенный кинжал ударил его прямо между глаз. Этому трюку Ренье тоже обучил Элизахар. «Грязный прием, – сказал тогда будущий герцог Ларра, – но тем-то и хороши грязные приемы, что они всегда срабатывают…»

У Ренье была возможность убедиться в том, что грязные приемы срабатывают далеко не всегда, однако это не помешало ему сохранить теплую благодарность по отношению к герцогу Ларра – за совет и науку.

Третий из оставшихся набросился на Ренье с удвоенной яростью. Удары сыпались со всех сторон. Солдат рассчитал правильно: его противник был ранен и с каждой минутой терял силы, так что победа над ним – дело времени. Нужно только не позволять Ренье перейти в атаку и изнурять его ударами.

Ренье тоже понял это и стал беречь силы. Он отошел к самому стволу клена и прислонился спиной к дереву, как будто надеялся позаимствовать от его древней жизненной мощи.

Наемник безрадостно усмехался в лицо врагу. Ренье смотрел на его зубы, особенно – на левый клык, криво обломанный и потемневший. А затем кое-что переменилось. Наемник вдруг остановился. Из его клыка потекла кровь. Шпага, задранная кверху, застыла в руке. Ренье тотчас сделал усталый выпад и вонзил клинок ему в грудь.

Наемник упал на бок и поджал ноги к животу. Ренье бросился рядом с ним на землю, схватил его за уши, потянул вверх, чтобы приблизить к себе его лицо.

– Кто тебя нанял? Зачем?

Наемник дернулся, тихо пробормотал несколько слов и обмяк.

Ренье поднял голову и встретился глазами с братом королевы.

Не найдя сестру в городе, охваченном праздником, Гайфье вернулся к себе только под утро. Блуждание по улицам странным образом вернуло ему спокойствие, и он благополучно проспал почти до полудня.

Фрейлина, которую он расспросил, сообщила, что ее величество действительно явилась во дворец вскоре после рассвета. Она передохнула несколько часов, а затем собрала краски, кисти, альбомы и отправилась рисовать. По всей видимости, к Графскому источнику.

Проклиная себя и в особенности свой молодой здоровый сон, Гайфье немедленно помчался туда же. Он не отказался от прежнего намерения – следовать за сестрой по пятам. И пусть сама она говорит по этому поводу все, что взбредет ей на ум, – ему до этого нет дела. Пока Эскива не будет в полной безопасности, Гайфье от нее не отстанет. Прилипнет, как гусеница к листу.

С такими мыслями он бежал в рощу. Все происходящее представлялось ему увлекательной игрой в опасность, потому что стоило ему только допустить, что все это происходит всерьез, как у него сжималось что-то в животе и он утрачивал ясность соображения.

Но когда Гайфье очутился на поляне, первым, что он увидел, было тело солдата, королевского охранника. Чуть поодаль лежал второй человек, незнакомый, с кровавым пятном на животе. Этот человек был какой-то очень плоский и неприятный, и Гайфье вдруг понял, что он мертв. Мальчик побежал на звон оружия.

Деревья все время заслоняли ему обзор. Сражение происходило возле огромного клена, и Гайфье пришлось обежать разросшееся дерево по широкой дуге, петляя среди более тонких стволов и перепрыгивая через корни.

Он увидел, как Ренье отбивается сразу от двоих; затем, пока Гайфье пробирался к своему другу, один из двоих нападавших упал, а Ренье покачнулся и прижался к старому клену. Лицо у Ренье посерело, он жадно хватал ртом воздух. И мальчик, не раздумывая, нанес последнему из его противников удар в спину.

Ренье не видел этого. Ренье решил, что его враг допустил ошибку, замешкался или растерялся. И только потом понял, что произошло на самом деле. Только потом, когда последний из троих умер.

Гайфье молча вытер свой клинок об одежду убитого. Выпрямился. Мальчик не знал, как Ренье отнесется к его вмешательству. Он нарушил законы чести, убил человека в спину, расстроил чужой поединок. Наверное, все это ужасно.

Но Ренье все безмолвствовал. Несколько мгновений он смотрел на своего юного друга, а после схватился за раненый бок и криво осел на землю.

И только после этого мальчик наконец увидел, из-за чего, собственно, и произошло сражение. Точнее, из-за кого. Из полумрака между корнями блеснули раскосые зеленые глаза его сестры, и знакомый голос проговорил звонко и со странной радостью:

– Наконец-то! Я знала, что ты придешь, Гайфье.

– Знала? – пробормотал он.

– Конечно, ведь ты следил за мной.

Глаза погасли, и на свет явились крепкие смуглые руки. Схватившись за корни, Эскива ловко выбралась из своего укрытия.

– Ты видел моего солдата? – спросила она.

Гайфье кивнул.

– Я только не понял, жив ли он, – добавил мальчик виновато.

– Я посмотрю, а ты глянь, как там твой приятель.