Мила Рудик и Чаша Лунного Света - Алека Вольских

Скорее интуитивно, чем осмысленно, Мила опустила руку во внутренний карман своей накидки, где все еще должен был лежать свернутый трубочкой лист пергамента со списком имен, в числе которых было имя ее прабабушки.

Мила посмотрела на Ромку и осторожно, как будто боялась, что лист выпрыгнет из ее рук, развернула его. Ромка склонился над списком вместе с ней.

«Ликург Мендель, Осип Ежик, Сусанна Нежина, Ульян Кроха, Игнатий Ворант…»

— Вот так-так! — удивленно воскликнул Ромка. — Какой-то Ворант был жертвой Гильдии.

Мила отпустила лист пергамента, позволив ему резво свернуться трубочкой.

— Не какой-то, — тихо сказала она. — Лукой Многолик и есть Игнатий Ворант.

— Ты уверена? — усомнился Ромка. — Ведь он в списке жертв.

Мила подняла глаза на Ромку.

— Он мне сам сказал, что спасся от Гильдии. А если он в списке жертв…

— То все считают его мертвым, — догадавшись, закончил вместо нее Ромка. — И все это время он жил под другим именем.

Мила задумчиво посмотрела на замок из желтого кирпича. Четыре башни напоминали стражей — грозных и неприступных. Но Мила не смотрела на них. Она смотрела на черные, безликие окна и ей казалось, что там, за этими стеклами, кто-то есть.

— Здесь он прячет Чашу, — сказала Мила, наугад ткнув пальцем в одно из нарисованных на бумаге окон. — Нужно попасть в этот замок.

— Но ведь его нельзя найти! — воскликнул Ромка, на-хмурив лоб. — На нем ведь проклятие.

— Но его нужно найти! — упрямо сказала Мила. — Нельзя позволить Многолику воспользоваться Чашей. И времени совсем мало. Я не знаю сколько, но уверена, что нельзя медлить.

Ромка, теряя терпение, взмахнул руками, ударяя себя по коленкам.

— Но как ты собираешься отыскать этот замок, если дорога к озеру заколдована, и ни один человек не может его найти! — втолковывал он ей, как несообразительному младенцу.

Мила решительно захлопнула книгу. Кажется, она уже знала, что нужно делать.

— Человек — да, — сказала она, — но не призрак.

Мысль попросить о помощи Рогатого Буля пришла как-то сама собой. Ведь не было ни одного существа, который лучше бы знал местные озера, чем этот полулось-полупризрак. И главное — Мила знала, где его искать. Однако как только она об этом подумала, тут же поняла, что есть и другая проблема. До леса нужно было как-то добраться. Использовать снова «Навигатор» не было никакой возможности. На ангаре Амальгамы наверняка в данный момент было столько защитных чар, что решиться приблизиться к нему было бы равноценно самоубийству. Но здесь неожиданно выход нашел Ромка. Впрочем, если припомнить, что Зеркальный Мудрец отозвался о нем чуть ли не как о гении, то ничего удивительного в этом не было.

— Я тут подумал, что всякое может случиться, — сказал Ромка, — и присмотрел средство передвижения. Так, на всякий случай.

— Какое средство передвижения? — совершенно не представляя, что можно было придумать в этой ситуации, спросила Мила.

— Пойдем, покажу, — улыбнулся Ромка.

Когда Ромка привел Милу к чулану, в который несколько дней назад заносили ступу госпожи Мамми, Мила моментально поняла, что имел в виду ее друг. Ступа стояла практически без присмотра и была такой большой — как раз по габаритам хозяйки, — что Мила и Ромка спокойно могли поместиться в нее вдвоем.

— Подойдет, — тихо прошептала Мила и добавила: — Мы придем сюда рано утром, пока все еще будут спать. Главное, чтобы госпожа Мамми сама не надумала воспользоваться своей ступой сегодня ночью.

Мила боялась, что так и может случиться — она уже успела заметить, что знахарку очень часто куда-нибудь вызывают. Но все сложилось, как нельзя лучше. Вечером Полиглот так объелся оладьями с повидлом, что через пару часов после ужина принялся жаловаться на мигрень, плохое настроение и приближающийся конец света. Пока Ромка вслух размышлял, где у Полиглота могли застрять эти оладьи, если, кроме головы, у него больше ничего не имеется, Мила, дрожа от ликования, наблюдала, как знахарка напоила Полиглота каким-то снотворным зельем. Когда Полиглот проглотил содержимое кубка и кисло скривился, госпожа Мамми заботливо пообещала, что конец света придется отложить, поскольку сначала предстоит крепкий и безоблачный сон. В итоге окно в столовой снова стало для Милы и Ромки лучшей возможностью выбраться из Львиного зева. Но, что еще лучше, госпожа Мамми так устала от бесконечных жалоб Полиглота, что, обмахиваясь платком, упала на ближайший стул и сама тоже опрокинула стаканчик собственноручно приготовленного зелья.

Этот полет нельзя было сравнить с самым первым полетом Милы. Ступа госпожи Мамми была не такой быстрой и не такой подвижной, как ступа Акулины. К тому же дверца опасно подрагивала от вихревых движений ветра. Но Ромка ничего не замечал. Несколько раз он от удовольствия что-то вскрикивал, однако, несмотря на то что голос его звенел прямо у Милы над ухом, она ни слова не разобрала.

Мила впервые летела в ступе без Акулины и ее поразило, что ступой, в отличие от «Навигатора», совсем не нужно управлять. Она повиновалась малейшим движениям руки или наклону тела, и это было очень странное, хотя и увлекательное, ощущение.

Когда внизу показалась деревня, все еще погруженная в сонную тишину, Мила поняла, что они уже почти на месте. Опушка леса, где Мила в прошлый раз рассталась с лосем-призраком, была уже почти под ними. Мила немного подалась вперед, и ступа пошла на снижение.

— Здорово! — воскликнул Ромка, перепрыгивая через бортик ступы, когда они приземлились. — Это было даже круче, чем на «Навигаторе».

Мила открыла дверцу и ступила на землю. Она неторопливо огляделась, удивляясь, что вообще смогла найти дорогу к этому месту. Она просто пыталась лететь той же дорогой, по которой в прошлый раз они с Альбиной и Орионом добирались на карете. Но Мила и понятия не имела, что ей так хорошо удалось запомнить весь путь. Впрочем, дорогу к ложбине Асфодела она тоже нашла очень легко. Почему-то она была уверена, что не может заблудиться.

— Я ждал тебя, Мила Рудик.

Мила встрепенулась от неожиданности и обернулась на голос.

Перед ними стоял Рогатый Буль.

— Вот это да! — с блаженной улыбкой пробормотал Ромка, уставившись на Рогатого Буля, как на самую большую диковину, виденную им когда-либо в жизни. — Просто потрясающе. Глазам своим не верю…

Сейчас, на рассвете, тело призрака-лося было шоколадно-коричневым, а рога выглядели раза в два больше, чем показалось Миле в прошлый раз, хотя теперь они вместе с призрачным телом и головой совсем не имели голубоватого оттенка, а были молочно-белыми.

— И я рад, что ты пришла не одна, — добавил он, оценивающе оглядывая Ромку. — Одной тебе не справиться.

— Справиться с чем? — спросила Мила. — И откуда вы знали, что я приду?

— Не спрашивай, откуда мне это известно, — сказал Буль, устремляя на нее свой взгляд. — Сейчас это неважно. А что касается первого вопроса, то ты и сама знаешь ответ.

Лосиный корпус Рогатого Буля развернулся в сторону, и призрак-лось не спеша обошел вокруг большое дерево, за которым разрастался лес. При этом он не сводил с Милы пристального взгляда. Несмотря на его прозрачность, Мила хорошо видела, что брови Рогатого Буля приподнялись то ли озадаченно, то ли встревоженно.

— То, что ты ищешь, находится ближе, чем ты думаешь, — сказал он. — Но и тот, кого ты боишься встретить, — тоже. Однако сегодня ты найдешь и то и другое. Я помогу тебе. Я покажу дорогу. Идите за мной.

Они шли сквозь лес по тропе, на которую вывел их Рогатый Буль. Солнце вставало справа над ними, но только оно поднялось достаточно высоко, как неведомо откуда стянулись серые, окаймленные свинцовой тяжестью тучи, заслоняя солнечные лучи. Лес то сжимался вокруг них высокими угрожающими стенами, то расходился в стороны, образуя небольшие прогалины. Пока они шли, Мила думала над словами Рогатого Буля, и один вопрос буквально вертелся у нее на языке. В конце концов, набравшись смелости, она произнесла:

— Вы сказали, что знали о моем появлении.

— Да, — лаконично подтвердил Рогатый Буль.

— Но как это можно было знать? — не унималась Мила. — Вы ведь могли быть где угодно.

— Я знаю обо всем, что происходит в этом лесу. И даже больше…

Мила на мгновение потеряла дар речи, потому что слова Рогатого Буля означали, что…

— Но… Значит, и в ту ночь, когда… — Мила не смогла себя заставить закончить фразу словами «когда умер Горангель», она предпочла проглотить эти слова, — …вы тоже знали?

— Знал, — утвердительно кивнул эфирными рогами Буль.

— Но почему вы не помогли!? — воскликнула Мила. — Почему ничего не сделали!?

— Я не могу вмешиваться в судьбу живущих волшебников, — ответил Рогатый Буль. — Даже если хочу — не могу Я призрак. Призрак не имеет власти менять что-то в настоящей жизни. Такой властью в мире людей обладают только живые. Но, я вижу, ты не можешь смириться со случившимся.