Мила Рудик и Чаша Лунного Света - Алека Вольских

Миле показалось, что она слышит разговор. Прислушавшись получше, она поняла, что голоса доносятся со стороны конюшен. Мила медленно обошла псарню и увидела двоих: сначала мужчину, потом женщину. Женщина стояла лицом к Миле и гладила по холке Беллатрикс. Мила сразу ее узнала: те же светлые волосы, изумрудные глаза, прозрачная и сияющая на солнце кожа. Это была мать Горангеля.

Невольно Мила услышала, о чем они говорят, и внутри у нее все обледенело.

— Он ушел… Но он не исчез совсем, — сказала мать Горангеля. — Он будет жить дальше, просто иначе, и… нас не будет рядом.

— Лия, он был еще так молод. Он еще так мало успел в своей жизни.

Мила догадалась, что это был отец Горангеля: высокий, темные с проседью волосы, меж бровей залегла глубокая складка.

— Он сделал больше… — Голос матери Горангеля дрогнул, но тут же зазвучал еще более уверенно, чем прежде: — Он сделал больше, чем многие успевают сделать, прожив долгую жизнь, — он нашел Эльфийскую Надежду…

— Я никогда не верил в это, ты же знаешь, но теперь… Чаша в плохих руках, Лия… Если все действительно так, как сказал Владыка… Может оказаться, что… Может оказаться, что его смерть была бессмысленной.

— Не надо! Пожалуйста, я прошу тебя. Мы должны думать иначе. Я должна думать иначе, потому что… Потому что есть кое-что такое, о чем даже мысли допустить нельзя. Я не могу просто взять и сказать себе, что наш сын умер бессмысленно. Это слишком тяжело…

Мила почувствовала толчок и, опустив глаза, увидела Ригель. Псина виляла драконьим хвостом и тыкалась мордой в пакет с овсяным печеньем.

Не став слушать дальше, Мила вернулась в псарню, высыпала на пол остатки печенья и, не оглядываясь на Ригель, ушла. Она возвращалась в Львиный зев, чувствуя себя так, как будто сегодня она во второй раз пережила тот день, когда умер Горангель. Внутри было темно и тяжело, и ни о чем не хотелось думать. Но не думать не получалось.

Вернувшись в Львиный зев, Мила надеялась, что ей удастся найти тихое, укромное место, где ее никто не заметит. И это оказалось проще, чем она предполагала. В Львином зеве было безлюдно. Были выходные, погода солнечная и теплая — меченосцы разбрелись по городу. Мила зашла в гостиную, где, кроме Бермана, тоже никого не было.

Яшка, сидя у окна гостиной в кресле-качалке, таком же, как у профессора Мнемозины, читал какую-то книгу в кожаном бордовом переплете с красными, похожими на кляксы, пятнами. Мила бросила мимолетный взгляд на название: «Проклятые замки. Из глубины веков». Это напомнило ей, как однажды на том же месте сидел Ромка, читая «Тайны шаманов Севера», и с восторгом сообщил ей, что у Славянина было «Северное око». Она тогда очень обрадовалась, что у нее тоже есть такой талант.

Мила опустилась в кресло у противоположной стены.

Заметив ее, Яшка быстро поднял на нее глаза и возбужденно поделился:

— Представляешь, Мила, оказывается, в Таврике тоже есть проклятые замки. По крайней мере один — точно. Ты себе не представляешь, как это увлекательно.

Мила действительно не представляла и не хотела представлять. Какое ей дело до замков? Матери Горангеля, чьи слезы Мила только что видела, затаившись возле псарни, наверное, тоже было все равно, сколько в Таврике существует проклятых замков.

— Дорога к этому замку заколдована, и если кто-то захочет ее найти, то может плутать вокруг да около целую вечность. А нашедший найдет себе на беду, потому что замок полон жутких тайн и смертоносных капканов…

Мила почти не слушала Яшку. Если Многолик овладеет силой Чаши Лунного Света, если ему это удастся, то кого тогда будет волновать дорога к какому-то мифическому замку, которого, может, даже не существует? Она вспомнила слова Горангеля:

«Великое добро принесет великое зло»…

Что могут означать эти слова?

А ведь Горангель, рассказывая Миле эти легенды, не верил в то, что Чаша Лунного Света и Черный пегас существуют. И вот теперь Черный пегас нашел своего хозяина, а Великая Чаша эльфов в руках того, кто хочет воспользоваться ею во зло.

— Это невероятно, — голос Яшки прорвался сквозь сумрачные мысли Милы. — Этот замок стоит посреди озера, и к нему нет дороги по земле. Добраться можно только по воде. Так удивительно…

Мила не находила в этом ничего удивительного. Замок на воде, после того что она видела на поляне у камня Асфодела, — это просто детская картинка, что-то вроде ее видений — неосязаемое и ненастоящее. Там, на поляне, все было по-настоящему…

Мила широко распахнула глаза, глядя в пространство перед собой. В голове будто полыхнуло огнем. Она стремительно вскинулась в кресле и с требовательным взглядом повернулась к Яшке.

— Как ты сказал!?

— Что? — Яшка удивленно округлил глаза.

— Что ты сказал про замок на озере? — Мила подскочила с кресла и бросилась к Яшке.

С жадным нетерпением она выхватила у него из рук книгу и уставилась на раскрытые страницы. С левой стороны была нарисована картинка — замок из желтого кирпича с четырьмя башнями и пустыми черными окнами стоял прямо посреди озера.

Точно такой замок она видела над прудом, в парке Думгрота, семь месяцев назад, после потопа, устроенного Яшкой.

Мила прижала книгу к себе и посмотрела на Яшку.

— Яшка, можно я возьму ее почитать? — и зачем-то добавила: — Мне очень нужно.

Яшка, глядя на нее с недоумением, коротко кивнул. Судя по его лицу, он решил, что Мила не в себе и с ней лучше не спорить.

— Конечно. Бери.

— Спасибо.

Мила стремглав бросилась из гостиной искать Ромку.

Она нашла его на заднем дворе Львиного зева. Сидя на траве с раскрытой доской «Поймай зеленого человечка», он наблюдал, как Злюк катается по клеткам, закрученный в свой длинный хвост.

— Не хочешь сыграть? — спросил он осторожно, заметив подошедшую Милу.

Мила отрицательно покачала головой и, сев напротив него, раскрыла книгу на нужной странице.

Ромка с недоумением заглянул в книгу, разглядывая содержимое страниц. Потом недоумение на его лице сменилось оживлением. Он поднял глаза на Милу.

— Это случайно не тот замок, о котором ты рассказывала? — спросил он. — Из твоего видения?

Мила кивнула.

— Смотри, — сказала она, ткнув пальцем в другую картинку. На ней был изображен паук, из пасти которого торчал его сородич. — Это я тоже видела. В кабинете Амальгамы, помнишь?

Теперь кивнул Ромка, разворачивая к себе книгу.

— Здесь написано, что этот замок когда-то принадлежал знатному и древнему роду Ворантов. А паук, пожирающий паука, — это их гербовый знак. Еще сказано, что на замке лежит проклятие. Это проклятие было наложено много веков назад одним из старых владельцев, князем Ворантом, для того чтобы никто из людей, не принадлежащих к этому роду, не смог найти дорогу к замку. Таким образом, для самого князя и для его наследников родовое гнездо становилось самым надежным убежищем.

Ромка громко фыркнул и возмущенно добавил:

— Не понимаю, зачем нужно такое проклятие. Разве что… — Он на секунду задумался. — Разве что этот князь занимался какими-то темными делами и не хотел, чтобы его нашли?

— Может быть, — неопределенно качнула головой Мила. Она ничего не понимала и чувствовала, что совершенно запуталась. — Но какое это имеет отношение ко мне? Почему я видела этот замок и этого паука? Не понимаю…

Хотя у нее было какое-то смутное ощущение, что имя Ворант ей откуда-то знакомо. Как будто где-то она уже слышала его. Или видела…

— Да, действительно странно, — откликнулся Ромка и, вместо того чтобы по обычаю дунуть на челку, наоборот, поднял руку и прижал волосы ладонью ко лбу.

Он постучал палочкой по книге, потом по доске, чуть не угодив при этом освобождающемуся Злюку по голове.

— А что, если… — неуверенно начал Ромка.

— Что — «если»? — нетерпеливо переспросила Мила.

Ромка, задумчиво прищурившись, посмотрел на нее и отнял руку ото лба.

— Я тут о другом подумал. Это, конечно, только догадка, но что, если тот, кого мы знаем как Лукоя Многолика, на самом деле им не является?

— Не является? — Мила чувствовала, что это пока не укладывается в ее голове. Как-то невероятно.

— Если это не его настоящее имя? — повторил Ромка и, судя по выражению его лица, эта мысль казалась ему очень подходящей.

Ворант, Ворант, Ворант… Мила не знала, прав ли Ромка, но в ней с каждой секундой все сильнее крепла уверенность, что это имя она слышит не в первый раз. Кто-то уже его произносил. Однажды. Но кто? Где? Может быть, это как-то связано с Гильдией? Многолик говорил, что он чуть не погиб от рук Гильдии, но им не удалось убить его — он спасся.

Скорее интуитивно, чем осмысленно, Мила опустила руку во внутренний карман своей накидки, где все еще должен был лежать свернутый трубочкой лист пергамента со списком имен, в числе которых было имя ее прабабушки.