Рим, проклятый город. Юлий Цезарь приходит к власти - Сантьяго Постегильо

покое, и перевела разговор на семейные дела – здоровье сестер Цезаря и их мужей. И тут юная Юлия задала вопрос, который вывел Цезаря из задумчивости:

– Отец, а когда, по-твоему, мне нужно выйти замуж?

Несколько мгновений Цезарь молчал. Мигом забыв о Помпее, Митридате и войне в Азии, он думал только о дочери. Одно время он собирался выдать Юлию за Лабиена, но в конце концов перевесило желание видеть ее дома, рядом с собой. Он не мог объяснить, почему так долго откладывает ее помолвку, но догадывался: присутствие Юлии как бы говорит о том, что он не совсем потерял Корнелию. Теперь Лабиен женился на Эмилии, девушке из благородной семьи. Разумный выбор. В конце концов мысль о замужестве Юлии вылетела у Цезаря из головы, но внезапный вопрос вернул его к действительности.

– Тебе еще рано, – сказал Цезарь.

– Рано? – бесцеремонно вставила Помпея.

– Рано, да, – повторил Цезарь.

– Я думаю иначе, – настаивала Помпея, бросая вызов авторитету отца семейства и не заботясь о том, что их слушают другие люди.

– Мы уходим, – перебил ее Лабиен, сообразив, что другу неловко за очередную перепалку, которую затеяла его новая жена.

Цезарь благодарно посмотрел на Лабиена и кивнул.

В атриуме остались Аврелия, Помпея, Юлия и Цезарь.

– Думаю, тебе тоже пора отдохнуть, – сказал Цезарь.

– Да, отец, – растерянно ответила Юлия.

После разговора с Помпеей она полагала, что отец с радостью воспримет ее готовность выйти замуж, но теперь убедилась, что это не так. Она была подростком, но все же смекнула, что мачеха строит какие-то козни.

– Я не хотела говорить ничего такого, что могло бы тебя обидеть, отец. Мне очень жаль, – сочувственно добавила она, поднимаясь с ложа.

– Твои слова не обидели меня, малышка, – улыбнулся Цезарь.

Несколько успокоившись, Юлия вышла из комнаты. Аврелия тоже собиралась уйти и оставить супругов наедине, но Цезарь остановил ее:

– Подожди. – И обратился к жене: – Выйди и дай мне спокойно поговорить с матерью.

Помпея покраснела от гнева – муж ставил мать выше ее, – но, не зная, что возразить, встала и вышла из атриума, не попрощавшись.

– Ты же понимаешь, что у тебя с ней не все в порядке?

– Понимаю и не представляю, что с этим делать. Развестись с ней я не могу: это подорвет мой авторитет в глазах сенаторов-оптиматов.

– Да, в нынешних обстоятельствах развод невозможен, – согласилась Аврелия.

– Я знал, что Помпея не станет второй Корнелией, матушка, и что любви между нами нет, но рассчитывал, по крайней мере, на взаимное уважение.

– Она внучка Суллы, – повторила Аврелия в качестве объяснения. – И унаследовала свой нрав от деда.

– Красс предупреждал… – пробормотал Цезарь. – Возможно, этот брак – ошибка.

– Как государственный муж ты поступил правильно, сын мой. Но лично для тебя этот брак… очень непрост. И все мы понимаем, что Помпея не желает ничего упрощать – скорее наоборот.

Некоторое время они молча пили вино.

– Что ты собираешься делать с Помпеем? – спустя несколько минут спросила Аврелия.

Цезарь кивнул, так, будто был рад сменить тему:

– Собираюсь предложить ему свою поддержку. Пусть становится главноначальствующим в войне против Митридата.

О государственных делах Цезарь рассуждал куда увереннее, чем об отношении жены к семейной жизни.

– В обмен на что? Вряд ли ты окажешь ему поддержку и ничего не попросишь.

– Я еще раз попрошу, чтобы он не препятствовал моему восхождению. На этот раз я не стану поддерживать его просто так, не волнуйся. Наши голоса – мой, а также Красса и его сторонников – обойдутся ему недешево.

– Убедить Красса не так-то просто, но ты умеешь вести переговоры. Мне нравится, что ты все больше обращаешь на себя внимание в Сенате. Тебе нелегко, но ты превосходно справляешься, сын мой. Меня восхищает, с каким упорством ты преодолеваешь препятствия, воздвигаемые то одними, то другими… – Аврелия встала, подошла к Цезарю, положила руки ему на плечи и шепнула на ухо: – Но тебе еще предстоит научиться вести себя с женщинами. А главное, когда захочешь избавиться от Помпеи, когда сочтешь, что можешь позволить себе этот шаг, ничего не предпринимай, просто обратись ко мне.

Аврелия собралась было отойти, но Цезарь схватил ее за руку и удержал:

– Матушка, иногда ты меня пугаешь.

Она опять склонилась к его уху:

– В моем возрасте, сынок, гораздо лучше, чтобы тебя боялись, а не жалели.

На прощание она снова его поцеловала.

LXI

Lex Manilia[76]

Дом Помпея, Рим

67 г. до н. э.

Цезарь и Лабиен явились к Помпею, хотя Цезарь собирался встретиться не с ним: полководец находился за тысячи миль отсюда, на Востоке, ожидая решения Сената о передаче ему начальствования в войне с Митридатом, согласно закону, предложенному плебейским трибуном Манилием.

– Но почему ты считаешь, что Помпею так уж необходима твоя поддержка? – спросил Геминий, представлявший Помпея в Риме в напряженные дни переговоров. В атриуме был также Афраний, более сведущий в военных вопросах; Геминий же занимался государственными делами.

– Потому что Ацилий Глабрион, один из консулов этого года, отправился в Азию, чтобы возглавить войско, – ответил Цезарь. – Кроме того, помимо сил Помпея, там остаются отряды, которыми все еще командует Лукулл, а также войска под началом магистрата Рекса. Помпей требует, чтобы все эти легионы перешли под его единоличное начало, для чего Рекс должен стать его подчиненным, а Лукулл и, вероятно, сам Ацилий – вернуться в Рим. Поскольку Ацилий – нынешний консул, отозвать его будет непросто.

– Ацилий Глабрион уважает закон, – возразил Геминий. – И будет действовать по указанию Сената.

– Это верно, – согласился Цезарь. – А потому Помпею необходимо, чтобы предложение трибуна Гая Манилия поддержали как можно больше сенаторов. Если Сенат не одобрит Манилиев закон или большинство окажется незначительным, Ацилий не захочет передавать Помпею начало над вверенными ему консульскими войсками. Это затруднит войну с Митридатом и, конечно, очень не понравится Помпею, который, как мы знаем, не любит делиться властью, когда речь идет о военных предприятиях. Во время войны с пиратами всем было понятно, зачем его назначают. Сейчас – иное дело. Вам нужен мой голос, голос моих единомышленников-сенаторов и прежде всего – поддержка Красса и его окружения.

Геминий вздохнул и задумался. Он получил четкие указания: любой ценой получить как можно больше сенаторских голосов в поддержку Манилиева закона. Помпей собственноручно написал: «Любой ценой». Цезарь был юным и неопытным сенатором, не имевшим особого влияния на большинство patres conscripti, но он был хорошим оратором и мог повлиять на Красса, одного из самых уважаемых членов Сената.

– Меня волнует не твоя поддержка, а нечто