Алла Пугачева: Рожденная в СССР - Федор Раззаков

Несмотря на то что рекламы у этого концерта не было практически никакой (всего лишь маленькая заметка в прокоммунистической газете «Юманите»), зал был почти полным. На концерте оказался и специальный корреспондент АПН А. Игнатов, который так описывал свои впечатления от увиденного:

«Зазвучал оркестр (своих музыкантов Пугачевой взять в Париж не разрешили, и ей пришлось подыскивать их на месте. – Ф. Р.), замигали прожекторы, и на сцену «Олимпии» вышла артистка, которую парижане раньше не видели. Ее первые песни не вызвали большого энтузиазма (Пугачева исполняла песни на русском языке с предварительным переводом, который делал переводчик. – Ф. Р.). Сидевшие рядом со мной французские журналисты перешептывались: диско – не новость, а вокально-инструментальный ансамбль, сопровождавший певицу, – не открытие. Понадобилось минут тридцать, пять-шесть песен-сценок, чтобы публика «Олимпии» начала сопереживать певице…»

А вот как описывает это же выступление А. Беляков: «Во время концерта, когда пела «Маэстро», она вдруг почувствовала, что еще чуть-чуть – и взмоет над огромным залом, раскинув руки. (Кроме этой песни, были также исполнены: «Арлекино», «Все могут короли», «Женщина, которая поет», «Старинные часы», «Как тревожен этот путь» – всего чуть более 20 песен на русском языке и несколько на французском. – Ф. Р.)

Уходя под овации со сцены, отпев вместо положенных двух часов – три, она произнесла фразу, которой, как правило, заканчивала выступления на родине:

– Если что-нибудь осталось в ваших сердцах, то большей награды я и не желаю! – и простилась на французский лад: «Адью».

После концерта она не могла спокойно сесть в своей гримерке: тут собралась разноязычная толпа. Ее поздравляли, целовали, засыпали цветами.

Прибежал директор «Олимпии» Жан-Мишель Борис, сплясал на радостях «цыганочку» и потребовал тут же принести шампанское…»

На следующий день во французских СМИ все же были отклики на этот концерт. Краткий отчет о нем был показан по всем трем программам французского ТВ, а газета «Франс суар» написала: «Алла Пугачева была незнакома нам, но двух часов на сцене было достаточно для того, чтобы заполнить этот пробел и поднять советскую певицу до высоты самых ярких звезд».

Короче, Пугачева вернулась на родину (29 июня) в роли триумфатора. Правда, без ложки дегтя не обошлось. Некий недоброжелатель из числа известных композиторов пустил в музкругах слух, что на концерт Пугачевой в «Олимпии» было продано всего 53 билета. Многие этому поверили, поскольку наши неповоротливые СМИ триумф Пугачевой обошли вниманием. И лишь спустя пару дней, когда этот слух дошел до «верхов», там зашевелились. В итоге в программе «Время» показали сюжет о парижском концерте Пугачевой. Советским телезрителям специально был показан заполненный чуть ли не до отказа зал «Олимпии», чтобы у них не оставалось никаких сомнений в том, что байка о 53 билетах – полная туфта. Когда саму Пугачеву спросили в одной из газет о «провале» в Париже, она ответила со свойственным ей юмором: «Да чтоб мне провалиться на этом месте, если это правда!.. Видите – стою».

Пугачева вернулась из Парижа, и в тот же день в ее доме собрались друзья, чтобы послушать увлекательные истории из парижской жизни. Когда все расселись, хозяйка внезапно встала… и заняла место у рояля. И сыграла грустную, пронзительную мелодию, которую придумала в Париже. А потом, когда гости недоуменно уставились на нее, произнесла:

– Я была там всего три дня. Что можно успеть за три дня? Я видела Париж из окна автомобиля.

Находившийся здесь же Илья Резник чуть ли не в тот же день сочинил стихи к этой изумительной мелодии. Про «три счастливых дня». Но Пугачева по каким-то, одной лишь ей ведомым причинам не захочет включать эту песню в свой репертуар, хотя она могла бы стать его подлинным украшением (так считает сам Резник, и я целиком и полностью присоединяюсь к его мнению).

Июль

Не успела Пугачева вернуться на родину, как уже 2 июля ей вновь пришлось паковать вещи: должны были пройти ее гастроли в Латвии – в Риге и Юрмале. Концерты длились до 19 июля.

Тем временем в советской прессе стали появляться первые отклики на выступление Аллы Пугачевой в «Олимпии». Старт этому процессу дала 4 июля газета «Советская Россия» устами корреспондента АПН А. Игнатова (его слова я уже приводил). Публикация называлась «Олимпия» аплодирует». Два дня спустя эстафету подхватила «Советская культура», опубликовавшая заметку В. Головяшкина под названием «Успех в «Олимпии». Приведу лишь небольшой отрывок из нее:

«Более двух часов шел этот спектакль. Великолепный голос, мимика, своеобразная манера держаться на сцене – все это позволило преодолеть языковой барьер и установить контакт со зрителями. Горячие аплодисменты, возгласы «бис!», «браво!» завершали почти каждую песню артистки.

Можно с полной уверенностью сказать, что дебют советской эстрадной песни в исполнении Аллы Пугачевой прошел успешно. Каждая исполненная ею песня, писала в этой связи газета «Паризьен либере», – это своеобразный спектакль, главную роль в котором играет певица, великолепно сочетая удивительно богатый по диапазону голос с незаурядным актерским дарованием. Невозможно представить, во всяком случае в ближайшее время, появления во Франции такой популярной эстрадной певицы, исполняющей глубокие по содержанию песни на современные мелодии, отмечает в свою очередь газета «Юманите»…»

11 июля по ТВ в очередной раз показали Аллу Пугачеву: в 15.25 по московскому времени по 1-й программе ЦТ был показан новый выпуск «Песни-82». Помимо Пугачевой, исполнившей хит «Старинные часы», в нем участвовали: Андрей Миронов, Ксения Георгиади, Иосиф Кобзон, Леонид Серебренников.

На «Мосфильме» полным ходом идет подготовительный период фильма «Чучело», где главную роль – Лены Бессольцевой – должна была исполнять Кристина Орбакайте. В те дни шли мучительные поиски актера на роль дедушки Лены. Поначалу на эту роль претендовал Евгений Евстигнеев. Кристина репетировала с ним в течение нескольких недель, и все вроде бы складывалось хорошо. По ее словам: «Я была маленькая и многого не понимала и тем более не запоминала. Хотя бы на день, с теперешним моим умом и сердцем, вернуться туда, чтобы запомнить все и всех, уникальных, великих людей отечественной культуры, пережить мгновения, когда с тобой говорили Быков, Евстигнеев, Никулин. А тогда я воспринимала все, как должное, как ребенок из артистической семьи: общение с такими людьми для меня было вроде нормы жизни. Дома я часто любила сидеть в уголочке и слушать, как разговаривают мамины друзья…»