На манжетах мелом. О дипломатических буднях без прикрас - Юрий Михайлович Котов

мы пересели из бронированного авто в президентское и на полной скорости рванули обратно в Белград. Опять добрались до него часа за три. У входа в посольство меня поджидал Яков Федорович Герасимов. Он сообщил, что некоторые СМИ уже выдали краткую информацию о нашей с Руговой пресс-конференции, а также добавил, что по ВЧ звонил министр и просил меня срочно связаться с ним. ВЧ – это высокочастотный шифрованный телефонный канал. Обычно Иванов им пользоваться не любил – звук на нем фонил, шел с какими-то задержками, и иногда трудно было понять собеседника. Поэтому мне всегда доводилось общаться с ним по обычному городскому или мобильному телефону. Но в данном случае пришлось подниматься в референтуру, где в тесной, закупоренной кабинке находился аппарат ВЧ.

Но зато с министром оператор соединил моментально. «Ну, мы в принципе уже в курсе о произошедшем, – сказал тот, – а почему ты так долго не звонил?» – «Помилуй, Игорь Сергеевич, – ответил я, – ты же сам знаешь, до Приштины и в мирное время ехать несколько часов, а тут все-таки еще и бомбежки». После затянувшейся паузы – недоуменное: «Ты что, в Косово ездил?» – «А как вы полагаете, мне Ругову, как Милошевича, в Белград привозили?» – вопросом на вопрос ответил я. «Ладно, иди отписывайся», – последовало указание министра.

Отписался я к позднему вечеру (до этого успел только сообщить жене, что благополучно вернулся). И вновь звонок из Москвы – на этот раз от директора департамента Александра Толкача (с Сан Санычем мы вместе проработали два года в Белграде, где он был советником-посланником до Герасимова). Он сообщил мне, что по указанию министра они сейчас пишут записку президенту с предложением наградить меня орденом Мужества. «С вами ведь ездил и Юра Пилипсон, – продолжал Толкач, – не будете возражать, если его представим к медали?» Я, разумеется, эту идею поддержал двумя руками. Как позднее поведал мне все тот же наш источник в администрации президента, Ельцин, получив «реляцию» о моем награждении, вроде бы хотел порвать ее в клочья, а потом просто швырнул в корзину. Вот так мне аукнулся срыв поездки чубайсовской делегации.

Теперь со скрипом перехожу к описанию югославской миссии Черномырдина. Очень бы мне не хотелось касаться этого сюжета. Но что делать, видимо, все же придется. Сам по себе факт назначения экс-премьера спецпредставителем президента РФ по урегулированию ситуации вокруг Югославии вызвал немало вопросов. Не могу утверждать с полной уверенностью, но из многочисленных публикаций, имеющихся в Интернете, сделано это было с подачи американцев. Непосредственно принимать участие в переговорах Черномырдина с Милошевичем послу не поручалось. Они велись в основном тет-а-тет. Я же присутствовал лишь на встречах в расширенном составе, на которых детали обсуждения не поднимались. А судя по всему, оно проходило не просто.

Югославский президент, об этом я сам от него неоднократно слышал, с нетерпением ожидал, когда же натовцы начнут наземную операцию. Вот тогда, утверждал он, мы им покажем – гробы будут отправлять пачками. Окончательно Милошевич «сломался» только после того, как понял, что НАТО этого делать не собирается и будет бомбить Югославию с воздуха бесконечно. Какие были инструкции у спецпредставителя, я точно не знал. А вот что он их нарушал, могу подтвердить с фактами на руках. Передо мной лежит копия факса от 2 июня 1999 года. Поскольку это не шифртелеграмма, а документ, полученный по открытой линии связи, без всяких грифов, то привожу его полностью:

«Послу России в СРЮ Ю.М. Котову. Уважаемый Юрий Михайлович,

Прошу в срочном порядке передать В.С. Черномырдину следующее указание Б.Н. Ельцина.

1. Прошу строго придерживаться директивных указаний, утвержденных Президентом России.

2. Следует отмежеваться от тех положений боннского документа, которые расходятся с директивами Президента.

С уважением А.А. Авдеев».

Это отпечатанный текст, а на нем от руки Авдеевым написано: «Доложить немедленно!» Сделать это было весьма затруднительно, так как я в момент его получения был не в посольстве, а в резиденции Милошевича, куда уже прибыл и Черномырдин. Но мой помощник по безопасности – весьма энергичный пробивной работник, смог прорваться через все посты охраны и доставить мне это послание. Я в свою очередь вручил его Виктору Степановичу. Никакой видимой реакции от спецпредставителя не последовало, взглянул на переданный ему текст и небрежно засунул его в папочку.

На этом с войной заканчиваю, как и закончилась она сама 10 июня после принятия соответствующей резолюции Совбеза ООН. А уже на следующий день произошло еще одно неординарное событие. Белград уже несколько дней не бомбили, и вечером я спокойно покинул посольство, чтобы отправиться в резиденцию. На выходе встречаю двух генерал-лейтенантов – нашего военного атташе Евгения Николаевича Бармянцева и прибывшего из Москвы в командировку Виктора Михайловича Заварзина. Они что-то оживленно обсуждают.

«О чем дискутируете, товарищи?» – спрашиваю их. «Да вот о предстоящей переброске нашего десантного батальона из Углевика в Приштину, командовать которым поручено Виктору Михайловичу», – отвечает военный атташе. «Какая переброска?» – недоумеваю я. «А вы разве по своей линии соответствующую информацию не получали?» Вынужден был признать, что не получал. Осталось только пожелать успехов Заварзину в выполнении возложенной на него миссии и отправиться домой.

Рассказал жене о неожиданной новости, с обидой (или досадой) сказав: «Ну надо же, такое важное мероприятие, а известить о нем посла не удосужились». Но оказалось, что в неведении был не только я. Посреди ночи звонит мне министр и возмущенно спрашивает, что тут у вас творится. «Не понимаю, Игорь Сергеевич, ты это о чем?» В ответ Иванов бросил трубку. Как выяснилось на следующий день, когда просочились первые известия о движении нашей колонны к Приштине, Иванов позвонил своему коллеге министру обороны Сергееву. Тот якобы сказал ему, что это, как сейчас принято называть, «фейк» (или деза по-старому). После чего Игорь Сергеевич так и заявил журналистам на краткой пресс-конференции. Недавно – к двадцатилетию марш-броска – прошла и специальная телепередача, и появилась масса других публикаций и комментариев на эту тему. Зачастую они весьма противоречивы, и разобраться, где правда, а где вымысел, не так уж и просто. Да я этого делать и не собираюсь, ведь описываю только то, чему сам был свидетелем.

В Приштину мне затем приходилось ездить пару раз с обязательным посещением базы наших десантников. Принимали меня там весьма радушно, а когда возникала нужда куда-то проехать, выделяли пару-тройку бронемашин для охраны. Ситуация в крае еще долгое время сохранялась весьма опасная. Албанские боевики не прекращали свои вылазки, от которых гибли мирные сербские жители. В один из заездов я посетил офис администрации ООН в Косово. На