Мертвый Шторм. Зарождение - Ракс Смирнов

— Вольно. Отлично, — он повернулся к секретарю, — Милечка?

— Да, Марат Рустемович?

— Заблокируй, пожалуйста, пассажирский лифт до жилых уровней Терра и двери лестничных пролетов до моего возвращения.

— Хорошо, — ее голос немного дрогнул, но виду она не подала.

— Влад, пришли сюда кого-то из внутренней охраны, кому доверяешь. Все, идем.

— Вас понял, — ответил Чижов и надел шлем.

Они зашли в лифт. Хаматов задумался о событиях в «Барсуке». Судя по проведенному расследованию и допросу местных проституток, туристу все-таки скормили парализатор, и агент успел вколоть S-блокатор. Значит успел и допросить. И если бы не Катя, у них бы все прошло довольно гладко. Не пришлось бы объявлять никого террористом. Подумаешь, мужичок из провинции на радостях решил впервые за всю жизнь отдохнуть в клубе, немного перебрал алкоголя и наркотиков, и у него отказало сердце. Да его бы, возможно, даже никто не осудил за это. А у Марата была бы отличная и показательная история, почему лучше не покидать пределы города в поисках лучшей жизни, ведь вся лучшая жизнь здесь.

Когда охрана осмотрела парковку, и группа направилась к минивэну, Марат обратил внимание на то, как тут тихо. Конечно, на паркинге Терра в будние дни не то, чтобы постоянно кипела жизнь, но все равно со станции сюда нет-нет да приезжали рабочие машины обслуги, потому что коммуникация между общей и закрытой частью все равно функционировала. Сейчас же тут были только машины жителей убежища. И воздух будто бы был немного вязкий, а освещение более темным.

Хотя нет, ерунда. Он просто накручивает себя из-за слов Влада. Конечно же, тут все как обычно.

Когда Марат загрузился в фургон, Чижов сел на переднее пассажирское сидение вместо того, чтобы загрузиться в броневик сопровождения.

Машина тронулась.

Кстати, что там вообще с тем клубом? Информацию от агента получить не получится, но почему бы не получить ее с камер? Точно! Почему он об этом не подумал? Камеры!

Нет, конечно, ни о каких открытых камерах наблюдения в вип-комнатах и речи не шло. Ведь в «Танцующего барсука» ходило очень много влиятельных людей. Однако, именно потому, что туда ходило много влиятельных людей, этот клуб и принадлежал нужным людям Федерации, как и все ночные и игорные заведения Новой Баумана. В общем-то, это единственная причина, почему правительство и сам Хаматов активно закрывали глаза на весь этот разврат прямо под боком, на самой главной станции объединения. Помимо очевидного обильного пополнения казны деньгами голодных туристов, в этих заведениях можно было собрать очень много компромата и информации, которую раздобыть где-либо в другом месте попросту невозможно. И именно поэтому тот агент повел туда Павла.

Так, о чем это он? Да, камеры. Камеры и прослушка.

Марат подключился к внутренней правительственной связи через коммуникатор машины. Набрал номер своего кабинета и добавочный номер секретарши, которая тут же ответила:

— Марат Рустемович?

— Да, у тебя все хорошо?

— Да, вполне. Влад прислал сразу двух человек, теперь мне спокойнее. Рәхмәт!.

— Отлично. Теперь слушай, вызови-ка мне того следователя, Фархата Эркиновича

— Секундочку, соединяю, — Миляуша положила трубку, и зазвучали гудки ожидания вызова.

Фархат умный мужик, по идее, должен был запросить секретки, вряд ли он до этого не додумался. Коммуникатор затрещал, и на той стороне послышался ответ незнакомым мужским голосом:

— Следственный комитет «Кремлевской». Слушаю.

Миляуша переволновалась, что ли, и набрала приемную? Ладно, неважно.

— Говорит президент Федерации. Срочно Фархата Эркиновича на линию.

— Ох… эм… — человек на том конце даже поперхнулся. Видимо, сидел чаевничал и никак не ожидал такого важного звонка. — Простите, Марат Рустемович, Фархат сейчас не может с вами поговорить… У него срочный вызов.

— Кто его замещает в его отсутствие?

— Вы можете передать информацию мне. Я ему непреме-е-енно сообщу!

В голосе послышалась какая-то насмешка, или Марату показалось?

— Представься, рядовой.

— Простите, да… Младший следователь Михаил Бочкарев. Уверяю вас, я доверительное лицо Фархата, поэтому в курсе всех его рабочих дел.

— Ладно, времени у меня мало. Скажи мне, по делу в «Барсуке» вы запросили информацию с секреток?

— Так точно.

— И? Почему я до сих пор не в курсе?

— Простите, Марат Рустемович, запись плохого качества, громкая музыка была. Наши спецы занимаются ее восстановлением, но на это потребуется еще… э-э-э… сутки, да, сутки.

Ах вот оно что! Ну тогда понятно, в чем дело. Накосячили и тут, получается. И Фархат, скорее всего, специально скинул все на подчиненного. Ну почему даже тут все идет через одно место? Установить чувствительную к громкой музыке прослушку в клубе, где танцуют под эту самую музыку! И с этими людьми приходится работать!

— Хорошо, — Марат старался сохранять самообладание. — Как только Фархат вернется, пусть тут же мне наберет.

— Вас понял, — ответил Бочкарев и отключился.

— Марат Рустемович! — тут же вернулась Миляуша — Не отключайтесь! Азамат Тахирович на линии!

О, а это уже интересно. Вполне вовремя, фургон уже заехал на парковку «Кремлевской» и остановился. Марат выглянул в окно. Все спокойно. Слишком спокойно.

— Подключай, — сказал он.

Короткие щелчки — и послышался голос Азамата:

— Марат… Ты где? — его голос был какой-то странный. Одновременно слишком расслабленный и слишком дрожащий.

— Подъехал к «Кремлевской». Где ты? Почему не в Терра?

— Это очень важный… Разговор. Не хочу, чтобы его услышал кто-то еще. Я в клубе…

Нет, не-е-ет, тут что-то явно не так. Совсем не так. Помимо странности его голоса, Азамат как-то странно шепелявил и между паузами будто пытался отдышаться.

— В «Барсуке», что ли?

— Да. Тут выяснились некоторые… подробности.

— Я только что говорил со следствием, записи с секреток повреждены.

— Нет, не