Голос сердца. Книга вторая - Барбара Брэдфорд

— Я люблю тебя, Катарин, — сказал он, не в силах больше сдерживать себя.

— И я люблю тебя, Никки, — немедленно ответила Катарин, обвивая руками его шею и отвечая на его поцелуй.

Потом они любили друг друга, не стесняясь своих обнаженных чувств, и акт их любви стал жизнеутверждающим финалом этого страшного дня.

44

Однажды утром, примерно четыре месяца спустя, Катарин проснулась с удивительным и незнакомым ощущением легкости. Казалось, с ее плеч свалилась чудовищная тяжесть. Впервые за многие годы пропала та гнетущая тревога, в которой Катарин жила постоянно, и остались только радость и облегчение, даже легкая эйфория от обретенного наконец счастья с Николасом Латимером.

Катарин энергично выпрыгнула из постели, накинула халат и отправилась в кухню своих новых апартаментов, которые она недавно сняла по совету Ника. Она быстро приготовила себе чашку чая и маффин[20], составила все это на небольшой поднос и вернулась с ним обратно в постель. Прихлебывая чай маленькими глотками, Катарин не сводила глаз с фотографии Ника, стоявшей на тумбочке рядом с кроватью. Она любила его так, как ни одного мужчину в своей жизни, и не переставала дивиться силе и глубине своего чувства. Ее глаза скользили по худощавому привлекательному лицу Ника с искрящимися весельем глазами и озорной улыбкой на губах. Она находила в нем все, что только можно пожелать от другого любимого человека — любовь, заботу, образованность, мудрость, нежность и порой — удивительную забавность. Неужели было время, когда она находила его шутки резкими и жестокими? Да, иногда он бывает насмешливым, но, как она теперь хорошо понимала, в его словах не бывает жестокости. Его ироничность проистекает из его своеобразного взгляда на окружающий мир, из его умения во всем находить смешные стороны, из его способности подшучивать, в первую очередь над самим собой.

Неожиданно мысли Катарин обратились к Бью Стентону. Подобно Нику, Бью всегда внушал ей чувство защищенности. Она искренне любила его, пусть не так страстно, как Ника, и они были счастливы вместе, по крайней мере в начале их брака. Но постепенно отношения разладились, хотя Катарин до сих пор не понимала, почему так случилось. Бью стал отдаляться от нее, постоянно пребывал в дурном настроении, и в один прекрасный день Катарин поняла, что он стал относиться к ней как старший товарищ, но не муж. Она не придала значения случившейся перемене в Бью, но, очевидно, это беспокоило его. Их брак распался, возможно, потому, что Бью совершенно не понимал ее и склонен был считать ее ровное, спокойное отношение к себе равнодушием. Пожалуй, Катарин была удивлена больше, чем кто-либо, когда Бью стал настаивать на их разводе. Но даже теперь он продолжал опекать и по-своему любить ее. Они стали ближайшими друзьями. Но инстинктивно Катарин понимала, что если она когда-либо и нуждалась в Бью, то только в качестве покровителя.

Она громко рассмеялась, вспомнив, как Ник ревновал ее к Бью, когда пару недель назад тот специально прилетел в Нью-Йорк с побережья, чтобы увидеть ее на сцене. Хотя вначале предполагалось дать ограниченное число представлений их спектакля, но он продолжал идти, уже в два раза перекрыв это запланированное число и каждый раз собирая полный зал. Это привело Бью, который всегда предсказывал Катарин большое будущее и благоговел перед ее игрой, в полнейший восторг. Он настоял на том, чтобы отвезти их с Ником поужинать после спектакля и за столом ухаживал за ней с такой предупредительностью, что Ник стал испытывать недоверие и самые мрачные подозрения. Потом Ник в течение нескольких дней докучал Катарин бесконечными расспросами о ее семейной жизни с Бью и бомбардировал ее вопросами о том, почему распался их брак, но так и не добился от нее ясного ответа. Катарин не отвечала на вопросы Ника вовсе не потому, что не доверяла ему, но просто потому, что сама толком до сих пор не понимала, почему ее замужество, образно говоря, «разбилось о скалы». Вместе с тем ревность Ника забавляла Катарин. Они с Бью расстались в 1959-м, а сейчас шел март 1964-го. Трудно понять, как можно ревновать теперь, когда ясно, что между ними с Бью ничего нет.

Небольшие каминные часы от «Тиффани» пробили десять, напомнив Катарин, что сегодня — суббота, и это значит, что, наряду с вечерним спектаклем, у нее будет еще и дневное представление. Торопливо пройдя в ванную комнату, она отвернула краны, чтобы наполнить ванну, подлила в воду ароматный шампунь и заколола волосы. Катарин, всегда была помешана на чистоте, а с годами ее трепетное отношение к личной гигиене не только не ослабло, но даже усилилось. Теперь ритуал туалета стал еще продолжительнее и занимал не менее часа. Обработав себя несколькими сортами зубной пасты, полосканий для рта, дезодорантов и духов, Катарин расчесала волосы и, собрав их в конский хвост на затылке, перешла в спальню, где громадный комод ломился от сложенного аккуратными стопками изысканного, самого дорогого белья. Катарин выбрала белый шелковый комплект с кружевами, чтобы надеть его под белую шелковую блузку и ажурную голубую шерстяную кофточку ручной вязки. Сунув ноги в черные замшевые туфли на низком каблуке, она повязала конский хвост синей лентой, надела на запястье часики и браслет с аквамаринами и бриллиантами, нацепила на палец обручальное кольцо, подаренное ей Ником на Рождество. Затем она одела темные очки, взяла в руки замшевую сумочку и маленький чемоданчик с ночной рубашкой и туалетными принадлежностями и вышла из спальни. Поскольку сегодня была суббота, она намеревалась, как обычно, провести уик-энд с Ником в его доме. Она заперла за собой дверь квартиры и юркнула в лифт, где с удовольствием думала о том, как много приятных вещей предстоит ей в грядущие дни. Ник целую неделю провел у Виктора Мейсона на ранчо «Че-Сара-Сара», обсуждая с ним свой новый сценарий, и сегодня вечером, но не поздно, он должен был вернуться из Калифорнии. Катарин не терпелось поскорее встретиться с ним, поведать ему, как она соскучилась.

Спустившись в вестибюль своего дома, Катарин заметила своего шофера Говарда, занятого беседой со швейцаром. Шагнув ей навстречу, тот любезно поприветствовал ее и принял чемоданчик из ее рук.

— Привет, Говард, — улыбнулась ему Катарин, выглядывая через стеклянную дверь на улицу, — кажется, день сегодня чудесный. Я хочу пройтись до театра пешком.

— Ни в коем случае, мисс Темпест! Мистер Латимер убьет меня за это. Толпа поклонников в два счета растерзает вас.

— Да, — вздохнула Катарин, подумав про себя, что за славу приходится расплачиваться дорогой ценой и в первую очередь такими мелкими удовольствиями, как пешие прогулки.