Последний конвой. Часть 3 - Виктор Романович Саморский

Ладно, раз выбора мне не оставили, придется и мне идти на прием. Накинула платок на голову, вроде у арабов так положено, вот и все сборы.

Стоило отвлечься на секунду, а в «Тигре» уже спор разгорелся. Пауль категорически не желает отпускать Быкова одного. Привел троих штурмовиков, настаивает на обязательном сопровождении делегации. Доводы вполне разумные: тут тебе и «тело-охранение», не к ночи оно будь упомянуто, и вековые традиции вкупе с правилами этикета при дворце, и даже затасканное выражение в качестве аргумента — «короля делает окружение». Одним словом, Пауль уперся как баран: «я вас, Родион Сергеевич, без сопровождения туда не отпущу».

Эмиссар все эти рассуждения отмел сходу. «Я, говорит, не король, а обычный эмиссар. То бишь порученец или даже еще проще — посыльный. Лицо сугубо неофициальное. И не во дворец я иду на аудиенцию, а в казенный армейский барак на обычные переговоры. Посему правила дворцового этикета на данный визит не распространяются. Ну а в качестве сопровождающего возьму нашего нового политрука. Если процессию бандюки кончить захотят — что один охранник, что трое — исход все един будет. А познакомиться и пообщаться с эмиром Майеру будет очень полезно для его будущей карьеры».

На этом Пауль со своими соображениями отлип, хотя и состроил весьма недовольную гримасу. Стивена я срочно перевязала еще раз, привела в порядок испачканную куртку. Прилично отросшие волосы поправила. Вид стал вполне достойный. В принципе можно идти.

Тут Быков опомнился, как же мы, говорит, без подарка? На Востоке с пустыми руками в гости не ходят. Чужие обычаи соблюдать нужно!

Долго ломали голову, что же такое могут подарить королю бедный эмиссар и не менее бедная врачиха? Золота и драгоценностей у нас нет и отродясь не было. Имуществом экспедиции распоряжаться не имеем права, ибо оно казенное и на балансе экспедиции состоит. А личных вещей, что у него, что у меня — мизер, на пальцах одной руки пересчитать можно.

Да еще и немалое ограничение на ассортимент потенциально возможного подарка накладывает вероисповедование эмира. И ни я, ни Быков, ни Стивен с Паулем на сто процентов не уверены, что именно можно дарить в исламе, а чего нельзя.

Быков разрубил Гордиев узел противоречий одним ударом мачете.

— Вот, — говорит, — что у меня есть. Чем не подарок?

Мы уставились на большущий разделочный ножик, как громом пораженные.

— Эта штука, — пояснил Родион, — мне когда-то жизнь спасла. Интересная история прилагается.

— Достойный подарок, — одобрил Пауль, — вот только у вас его отберут уже на входе.

Так и вышло. Едва мы прошли ворота, несколько боевиков нас тут же обыскали и завернутый в бумагу презент моментально изъяли. Быков попробовал спорить, но это оказалось бесполезным занятием, нашего языка никто из наемников не понимал. Пакет конфисковали, и дальше мы пошли с пустыми руками.

Мои ожидания насчет внутреннего убранства комнат эмира рассыпались в прах. Нет, я конечно слышала и раньше, что многие диктаторы предпочитают вести аскетичный образ жизни, как бы противопоставляя себя различным сибаритам, гедонистам, эпикурейцам и прочим тунеядцам и нахлебникам, взращенным при дворце. Но не до такой же степени! Где это видано, чтобы особа царских кровей проживала в обычной казарме наравне со своими солдатами? Не удивлюсь, что даже суп из одного котла с наемниками хлебает.

После небольшой прогулки по закоулкам военной базы и коридорам мрачного бетонного склепа нашу троицу наконец завели в приемную эмира. Ну так себе, если честно. Отделка не бог весть, стандартная для любой воинской части. Окошки пленкой затянуты, не сразу и поймешь, день на дворе или вечер. Из мебели — убогий и вытертый до основания диван, да пара кожаных кресел с начисто изуродованными спинками. И вот посреди этой казарменной «роскоши» нас встречает сам шейх Королевства Суданского. Смешно? Да вот ни капельки! Грустно это. До чего же человечество докатилось, если даже особам королевской крови приходится так ужимать собственные хотелки.

— Мы рады приветствовать вас, о великий эмир, — торжественно поздоровался Родион.

— Я тоже рад вас видеть, мои дорогие друзья, — шагнул навстречу Джарваль, пожал руку Быкову и осыпал меня комплиментами с ног до головы. Дословно текст уже не вспомню, слова из него вылетали одно за другим, кружились вокруг меня, обволакивали, а затем медленно оседали на землю, словно конфетти.

Эх, вот умеют же восточные мужчины красиво ухаживать за дамами! И не такой уж и старый этот шейх. Вполне себе ничего. Мудрый. Заботливый. Внимательный. Успешный мужчина в самом рассвете сил.

Чувствую, мысли мои куда-то не туда понесло…

Ау, женщина, очнись! Красивые слова в твой адрес — это просто дань традиции и не более того. Араб, как заведенный, повторяет вызубренный с детства набор шаблонных фраз, даже не задумываясь о его содержании и смысловом наполнении. А на деле перед тобой не просто бандит, а главарь самой известной в Африке шайки головорезов. Умный, расчетливый и опасный враг.

Вспомни, как лишился головы Аркадий Валерьевич за одно неверно сказанное слово. Как по приказу эмира изрешетили тело Геймана. Вспомни своего водителя Арсения, второй день не выходящего из комы. Если бы не наемники шейха, он бы и дальше спокойно крутил баранку скорой помощи и тихонько посмеивался в усы над баснями Василька. А сколько еще народу не проснулось по утру? Мертвых из могил не поднять. А у этого главного бандюгана ни один мускул на лице не дрогнул. Для него это даже не война, а шахматная партия. Захотел — выиграл. Не захотел — сдал. Он, видите ли, решает, кому жить, а кому умереть. Самоназначенный властелин мира. Мегаломан.

Так что, девочка, нервы в кулак и милую улыбку на уста. И с этой минуты будь очень аккуратна, скрупулёзно педантична и исключительно корректна в общении. Стоит совершить малюсенькую ошибку, и за твою жизнь никто не даст и ломанного гроша. Любая промашка, любой жест или невовремя произнесенное слово может выйти тебе боком. Да и не только тебе, а всей экспедиции сразу. Будь вежлива и мила с этим отродьем Сатаны… или как там арабы дьявола называют? Шайтан, кажется… А не то твоя башка мигом присоединится к компании столичного профессора и еще нескольких сотен других голов, неизвестных пока тебе по именам.

На этом мои размышления были прерваны вопросом шейха о Стивене и просьбой познакомить их между собой. Выполнила ее настолько уважительно, насколько смогла. Надеюсь, титул я обозначила