Бастион: Поступление - Владимир Атомный

— Ты чего?!.. Как можно?!.. Лучше мы! — заголосили близнецы.

— Нет!

Девушка обвела взглядом до мурашек по спине.

— Я магистр, а здесь точно есть нечто особенное. Только я смогу безопасно найти, хотя может всё будет много проще… Да не делайте таких глаз! — уже улыбаясь говорит она. — Будь там стена огня или полчища врагов, то дорога досталась бы вам.

Мы ошалело остались, но всё же нутро ликует — Вероника чудно вжилась в роль магистра. Когда ты под сотнями тонн скальной основы, а в нос, глаза и уши бьются небывалые вещи, такое поведение просто завораживает. Это там, в клубной комнате можно с ленцой почитывать книжки, веселиться с ребятами и вообще всё в прикол, а сейчас атмосфера вторгается во внутренний мирок настойчиво, прёт напролом, но я только ликую. Кровь под кожей горячая, жжётся. Уже сам хочу следом, но велено ждать.

Председателя не было почти вечность, хотя часы и показали всего три минуты. Уже готовясь ринуться следом, вижу мечущийся фонарь на каске. Вероника легко вышла, и я тут же воззрился на лицо — улыбка, с общим довольным выражением.

— Все хорошо? — успеваю первым спросить.

— Да, очень повезло — без ловушек и прочего. В общем — выносим всё, что ценно. В этот раз у нас очень, — выделила она слово, — богатый улов.

Часть 3. Глава 27

Половина дня прошла настолько насыщенной, что, когда мы выбрались из храма с первыми вещами и сели обедать, я начал клевать носом, а потом и вообще заснул. Просмотрев много приятных снов, продираю глаза, а уже почти вечер и ребят не видно. Что за чёрт?! Вот пакет с едой, принадлежности, храм на месте, хотя, куча с найденными ценностями выросла — неужели натаскали пока спал?

Догадка оказалась верна. Вскоре показалась Вероника и обратив взгляд ко мне, расцвела в улыбке. Я тут же встал.

— Выспался? — вопрос мягок, как и голос.

— Блин! Это да, но не удобно как — ребята трудятся, — досада скользнула в голосе.

— Не переживай, — приглашающе села она на туристический коврик, — это была их инициатива. Я лишь одобрила.

— Такое чувство, словно я дева какая!

— Это предрассудки. Каждый может отдыхать, у нас не тренировочный лагерь. Да и рук хватает, я видишь — тоже слоняюсь.

— Ладно. — благодарно взглянул я. — И всё же — комнатка получилась такая странная.

— Почему? — спросила девушка, а я любуюсь и трепетом её губ, и игрой закатного солнца сквозь листву на лице.

— Ну, когда ты вошла, да и раньше ещё, думал там что-нибудь вроде подземного зала с колоннадой, а может и двойной. Потолок тонет в темноте, а конца тому залу нет…

— А оказалось всё проще, — подытожила девушка и мы рассмеялись.

Вспомнил, как очутились в ней всей гурьбой: простая комната, метра три на три, рабочий стол, стул. Свечи, много свитков, перо и чернила, в общем — классика. Есть кровать — простая, как и всё в храме, вновь шкафы, только уже с остеклёнными дверцами, а справа от стола подставка из малахита и меди. Вроде вешалки, только вместе крючков, вытянутая лодочкой подставка с рожками — на такие мечи ставят. Ещё в скрытой комнате оказались вездесущие книги, драгоценные камни и амулеты.

— Это всё комиксы! — вынырнул я из воспоминаний.

— Так говоришь, словно бросишь читать, — насмешливо сказала Вероника.

— Пока даже и не представляю такого! Даже выкинуть старые рука не поворачивается, хотя, сейчас читаю больше в электронном виде.

С улыбкой встретили трёх вышедших друг за дружкой близнецов, у каждого кипа книг, а под мышками ещё и свитки. Ребята постарались аккуратно сложить к общей куче, что предусмотрительно под навесом и рядом с храмом.

— Я мало читала, но любимые есть, — сказала Вероника.

— А какие? — во все глаза воззрился на председателя.

— Хм, “Дымные Города” и, наверное, “Зерно”, — ответ серьёзный, видно, что не вымучивает из себя.

— О, так это драма! Я такое иной раз с опаской читаю.

— Считаешь их не очень?

Вероника — это совершенство, поэтому даже если бы и считал эти сериалы плохими, то по возвращению перечитал, а потом и на полочку убрал, в красный угол. Но эти комиксы знакомы очень хорошо и отзываются в сердце грустью.

— Нет-нет, истории прекрасны! — заверил со всей жестикуляцией, к заметному интересу со стороны вышедших Журавля и Рили. — Просто я до сих пор грущу из-за итога. Я понимаю, ни Здрав, ни уж тем более Втоломей, не могли иначе — так сложились обстоятельства. Но, чёрт побери, это так ужасно!..

Вероника опустила фиалковый взор, и я отчётливо вижу сильное удивление.

— А ты не думал винить автора, мол жесток и мог иначе? — спросила она.

— В смысле?.. — я с полным непонимание смотрю на собеседницу.

— В прямом — автор мог бы смягчить повороты сюжета и не мучить героев, тем паче, потеря родового поместья и всех близких для Здрава была просто ударом.

— Не-е-ет, что ты! — живо заверил я. — Автор рассказывает и рисует историю такой, какая есть. Ему и самому тяжело такое на бумагу переносить, но иначе не будет правды. Я вообще потом лежал, стыдно признаться, плакал. Особенно из-за младшенькой Вики… Чёрт, сам полюбил её сильно!

И вновь лучатся глаза председателя и играет тончайшая мимика идеально гладкого, с ровным тоном, лица. Очи распахнулись, радужка полыхнула фиалком, в обрамлении такого контрастного и темного ободка.

— Надо же! — произнесла Вероника. — Я даже и не рассматривала вопрос таким образом. Привыкла думать, что авторы специально издеваются над героями.

— Такие есть, к сожалению, — скорбно ответил я. — Но это сразу видно — сюжет притянутый. Настоящие авторы так не делают. История есть история, со всеми красками и оттенками, в том талант и заключён, что нужно с точностью передать всю истому души!

— Ах, Матус, — восхищённо отвечает Вероника, — ты прекрасно сказал! Я запомню.

Смущение тут же охватило и сковало так, что трудно вымолвить и слово. Знатно раскрасневшись выталкиваю:

— Спасибо! Это я так…

Надёжно укрыв добычу водонепроницаемым тентом, мы вернулись в лагерь. Августовский вечер тянется долго, так что