От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века - Александр Яковлев

С другой, нормализованные отношения предлагается дополнить такими подходами, которые скорее всего подорвали бы их. Почти у всех авторов в более или менее явном виде присутствует рекомендация для США опереться в диалоге с СССР на «позицию силы». М. Каплан, например, даже не исключает применения силы в советско-американских отношениях[667]. А. Джордж советует не делать и попыток договориться с СССР об ограничении форм соперничества. «Идея о том, что две державы могут избежать опасных форм соперничества в третьих районах, если они только примут ряд общих правил и принципов взаимной сдержанности, является обманчивой»[668].

Характерной представляется работа К. Бартлетта «Подъем и падение „Pax Americana“ , в которой автор прослеживает основные этапы развития этой концепции, ее применение сменяющими друг друга администрациями. Автор обвиняет американскую внешнюю политику в проповедничестве, в увлечении звонкими заявлениями и бессмысленными доктринами. Где-то в середине 70-х годов очевидные сбои во внешней политике продемонстрировали окончание эры „Pax Ameriсаnа“. Конечно, пишет он, „потребность в сырье, давление большого бизнеса, ориентированного на экспорт, военных, получивших в США вкус или, лучше сказать, болезненную страсть к глобальной стратегии, будут обусловливать активную внешнюю политику. Однако огромные изменения как внешней, так и внутренней ситуации сделали бессмысленными рассуждения в духе Pax Americana“. А вера в превосходство американских ценностей уже оказала опасное и искажающее влияние на американские представления о мире[669].

Даже краткий обзор противоречивых взглядов и концептуальных построений показывает, насколько сложную картину представляли собой расстановка сил и борьба мнений в США по проблемам разрядки. Но с неоправданной быстротой достаточно широкий фундамент разрядки стал рыхлым, ненадежным. Комплексу антиразрядочных сил такая ситуация послужила удобной стартовой площадкой для новой фазы политического наступления.

Вехами натиска стали сначала отречение президента Форда от термина «разрядка», затем попытки администрации Дж. Картера взять ультимативный тон в переговорах с СССР по проблемам ограничения гонки вооружений. К концу своего пребывания у власти Дж. Картер резко свернул с пути поддержания и укрепления советско-американского сотрудничества.

В качестве прикрытия перехода к конфронтации была предложена тема борьбы за «права человека» за пределами Соединенных Штатов. Одновременно указанная кампания выступала и средством отвлечения внимания от деградации самого американского общества, особенно зримо проявившейся в уотергейтском скандале и в жестокостях армии США во Вьетнаме. Под флагом «защиты прав человека» разрабатывался и механизм вмешательства во внутренние дела социалистических стран. После достаточно интенсивной пропагандистской кампании, фабрикации «фактов» и «аргументов» тезис о «правах человека» стал официальным жупелом «психологической войны».

Цинизм этой кампании очевиден, но и расчет ее инициаторов ясен: прикрыть грубейшие измывательства над человеком и его правами в самих США; постепенно создать климат враждебности и недоверия в отношениях с Советским Союзом и отравить атмосферу разрядки, которая, как оказалось, не отвечала интересам правящей олигархии США. Показательно, что Рейган скорректировал направленность кампании о «правах человека», заявив, что эта тема не интересует его, если речь идет о странах, «дружески» настроенных к США, то есть о государствах, где у власти стоят проамериканские диктатуры и хунты.

Анализируя внешнюю политику Картера, Ч. Кегли и Э. Уитткопф считают ее содержанием глобализм, антикоммунизм, военную мощь. Эта триада будто сошла с политической сцены времен Трумэна, а кампания «в защиту прав человека» всего лишь является «новой вариацией старого глобализма»[670].

Еще более резкие оценки деятельности Дж. Картера содержатся в книге Л. Шоупа. Картер сделал акцент на внешней угрозе Западу со стороны Советского Союза, пишет он, и это кризисное мышление использовалось для преодоления внутреннего экономического кризиса в стране, поскольку люди легче мирятся со снижением своего жизненного уровня и гонениями против оппозиции, если они убеждены в существовании сильной внешней угрозы[671]. В целом, говорится в книге, обещания Картера о соблюдении прав человека, о сокращении продажи оружия за рубежом, об уменьшении военных расходов и уважении малых государств были фальшивыми. Геополитические и геоэкономические расчеты взяли верх над предвыборными обещаниями, которые полезны только для того, чтобы добиться избрания.

Ныне в США модно говорить о том, что осложнения в мире, заставившие эту страну вступить на путь гонки вооружений, начались с Афганистана. Грубая ложь. Разыгрывается очередная стандартная операция по обману людей, как если бы до декабря 1979 года американские правители находились в состоянии романтического пацифизма.

Возьмем тот же 1979 год. В феврале главнокомандующий вооруженными силами НАТО в Европе генерал Хейг, ставший при Рейгане государственным секретарем, уже предрекал изменения в политике США, требовал развертывания странами НАТО новых систем оружия против Варшавского Договора. Хейг заявлял, что такая политика предполагает «борьбу до конца». В том, же феврале на секретном совещании глав четырех держав (США, Англии, ФРГ, Франции) на Гваделупе было принято решение о развертывании ракет средней дальности в Европе. В марте объявлено о предстоящих учениях «Глоубл шилд», имитирующих ядерную войну. Одновременно началась обработка общественного мнения для доказательства «необходимости» строительства в США новых ударных атомных подводных лодок. В мае средства массовой информации обсуждали вопрос об использовании космического пространства в целях нанесения первого ядерного удара по СССР. В это же время руководители НАТО приняли решение о значительном увеличении военных расходов.

В летние месяцы 1979 года началась массированная атака на Договор ОСВ-2, который и был затем, к восторгу воротил военно-промышленного комплекса, похоронен. Осенью «внезапно» обнаружили советскую «боевую бригаду» на Кубе. Дальше — больше. В сентябре 1979 года президент Картер заявил на пресс-конференции, что принял решение о развертывании системы новых мобильных межконтинентальных баллистических ракет «MX». Он обратился к конгрессу с просьбой увеличить военный бюджет еще на 5 процентов. Были полностью проигнорированы предложения СССР о переговорах по сокращению ракетно-ядерных средств средней дальности в Европе. Странам НАТО стал активно навязываться план размещения на Европейском континенте новых американских ракетно-ядерных средств. Официальное решение об этом было принято в середине декабря 1979 года.

В течение всего года наращивалась американская военная мощь в Персидском заливе и Индийском океане. Несколько раз ядерные силы США приводились в боевую готовность для удара по СССР из-за «ошибок» компьютеров, сигнализировавших о «приближении» советских ракет. Наконец, 12 декабря 1979 года американский президент призвал довести в ближайшие пять лет расходы на оборону до 200 миллиардов долларов и создать поколение новых видов оружия[672]. Но еще в 1978 году 3. Бжезинский в интервью газете «Нью-Йоркер» заявил: «Было бы неправильно считать, что использование ядерного оружия будет означать конец человеческой расы. Это эгоцентрическая мысль… Даже если США используют весь свой арсенал против СССР, а СССР — против США, это не будет концом человечества» 75 . Так вновь создавалась атмосфера конфронтации, ядерной угрозы. Важно подчеркнуть, что и в период разрядки напряженности многие рассуждения на тему о войне и мире исходили из посылки конфликта, а не мирного решения возникающих проблем. Р. Хилсмен пишет, что «война — часть будущего»[673]. Р. Уэссон признает, что США никогда не обещали не применять ядерное оружие[674].

Таким образом, программно-концептуальная база для политических решений Рейгана была практически готова. Тому лишь оставалось взять на вооружение выработанные рекомендации, «обогатив» их идеей «первого ядерного удара» и «победы США» в ядерном конфликте, взвинтив тем самым милитаристский психоз до зловещих пределов. «Мир — продукт силы», — сказал Рейган на пресс-конференции 11 ноября 1982 года. «Сегодня мир ждет от Америки руководства. Америка же обращает взоры на свои вооруженные силы»[675], — заявил он через год. За этот промежуток времени в мире было пролито немало крови — американцев, ливанцев, палестинцев, гренадцев, никарагуанцев. Дело дошло до того, что тревогу забил даже такой крайний реакционер, как Б. Голдуотер, выразивший беспокойство по поводу «на удивление опасного душевного состояния» его друга Рональда Рейгана, которое заключается в том, что «он не станет искать альтернативу военному решению сложных вопросов внешней политики»[676].