Государства и народы Евразийских степей: от древности к Новому времени - Сергей Кляшторный

В казахском обществе существовало, конечно, и деление лиц по имущественному положению: богатый (бай) — бедный (кедей). Бай (богатый) — слово тюркского происхождения; именно в этом значении оно встречается в древнетюркских надписях и в позднесредневековых мусульманских источниках. Самым ранним мусульманским источником, где слово «бай» употреблено в составе имени как показатель социального положения, является, как полагает В. В. Бартольд, рассказ Джувайни о мусульманине Махмуд-бае, везире языческого кара-китайского гурхана (XIII в.). По мнению ряда исследователей, этнонимы байындыр и байат восходят к словам бай и байан. В 1934 г. в Турции предприняли попытку придать слову «бай» новое значение: правительственным указом было предписано, чтобы турецкие граждане при обращении с речью к собранию и отдельному лицу, в беседе и при частной переписке употребляли перед собственным именем мужчин слово «бай», перед именем женщин — «байан».

Баем, согласно сообщению Ибн Рузбихана, назывался в степи всякий «влиятельный богач», владевший большим количеством скота и движимого имущества, включая «дома-повозки». Богатство представлялось тогда неотделимым от власти, и «люди степи», по рассказу чингизида Мухаммада Шейбани-хана (ум. 1510 г.), «прилагают большие усилия и заботы, чтобы в короткое время от размножения овец собрать огромные богатства и чтобы от разведения мелкого рогатого скота добыть в этой бескрайней степи большое состояние». Богатейшие из казахов имели десятки домов-повозок, сотни верблюдов, помногу десятков тысяч овец и насчитывали в табунах своих по 15, 18 и даже по 26 тысяч лошадей. Для скотовладельцев богатство служило предметом тщеславия. «Однажды спросил я одного владельца 8000 лошадей, — пишет А. И. Левшин, — почему он не продает ежегодно по некоторой части табунов своих. Он отвечал мне: „Для чего стану я продавать мое удовольствие? Деньги мне не нужны; я должен запереть их в сундук, где никто не увидит их. Но теперь, когда табуны мои ходят по степям, всякий смотрит на них, всякий знает, что они мои, и всякий говорит, что я богат“» [Левшин, с. 327].

У казахов-кочевников баи составляли довольно многочисленную прослойку общества. Однако здесь следует строго оговорить, что баи не являлись особым сословием: баи были и среди султанов, и среди биев, и среди рядовых кочевников. Иными словами, баи представляли собой социально неоднородную группу кочевого общества. Богатство, материальное благополучие несомненно давали огромные выгоды и определяли престиж в обществе. Тем не менее с большим состоянием не соединялись особые права. Значение отдельных баев в обществе определялось значением сословия, к которому они принадлежали. Какой-нибудь султан, например, в экономическом отношении мог быть даже бедным, но он пользовался всеми правами и привилегиями, даваемыми законом этой социальной группе общества в постоянное совместное обладание.

Звание бая совмещало в себе, таким образом, два признака — экономический и политический. Экономическое значение бая в обществе определялось размерами его богатства, а богатство, являвшееся основой «благополучной и покойной жизни», придавало ему, в свою очередь, известное политическое значение и вес.

Согласно «Жети Жаргы», бай, если он не был султаном или бием, платил хану, как и всякий «могущий носить оружие», «20-ю часть своего имущества ежегодно» [Султанов, 1982, с. 101–102].

Воинская повинность, как упоминалось выше, была возложена на всех свободных лиц в возрасте, дающем возможность нести ее. Население степей, по существу, представляло собой вооруженную массу людей. Причем ношение оружия было не только законным правом свободного скотовода, но даже обязанностью, и, к примеру, на «народном собрании» — курултае безоружный мужчина не имел права голоса, а младшие могли не уступать ему места.

Значение батыров — профессиональных военных определялось их ролью в военной жизни, а также близостью ко двору хана или влиятельного султана. Батыры (титул которых не передавался по наследству) в большинстве своем не имели иной власти в обществе, кроме той, которую давали им их личные качества, и потому чаще других выступали в роли узурпаторов права на управление родами. Слава батыров при этом зависела во многом от степных певцов-импровизаторов. В памятнике средневекового тюркского эпоса, например, говорится: «С кобзой в руке, от народа к народу, от бека к беку идет певец; кто из мужей отважен, кто негоден, знает певец» [Бартольд, т. 5, с. 479].

По своему статусу батыры относились к группе привилегированных особ казахского общества.

Определенное место в социальной стратификации казахского общества принадлежало аксакалам (букв.: ‛белобородые’; по-персидски — ришсафидан). Коль речь зашла об аксакалах, изложим заодно обозначение возраста людей в средневековых литературных памятниках.

В тюркских средневековых литературных памятниках принято выделять в жизни человека семь основных возрастных периодов. Шесть из этих семи возрастов относятся к ранней стадии жизни человека (детству, юношескому и зрелому возрасту) и имеют два основных обозначения: бала (букв.: ‛дитя’) и йигит (букв.: ‛молодец’). Так, емчек бала означает — грудной младенец; кичик бала — маленький ребенок до отрочества; боз бала — отрок; йаш йигит — юноша; йигит — мужчина в расцвете сил; йигит агасы — мужчина лет пятидесяти или женщина около 35 лет; аксакал или карт — человек в возрасте, старик, или кари и шал (букв.: ‛седой’, метафорически — ‛старик’).

Грудной возраст — самый короткий период в жизни человека; его длительность — примерно 10–12 месяцев. Судя по тому, что в гареме мальчики находились при матерях лишь до 7–8 лет, а потом их отделяли, переход к следующему возрастному классу, к боз бала, соответствовал возрасту после 8 лет. Когда отрок достигал возраста йаш йигита, т. е. совершеннолетия, то ему, если он был Чингизидом, по словам хивинского хана историка Абу-л-Гази (1603–1664), требовались вилайет (т. е. владение), иль (т. е. подданные) и мал (т. е. определенное количество скота и имущества). Насколько можно судить по материалам источников, совершеннолетие наступало в возрасте 16–18 лет. После 20 лет начинался возраст йигита, т. е. зрелый возраст, а около сорока лет — средний возраст.

Точное определение средней продолжительности жизни в средневековой Средней Азии вряд ли возможно. Продолжительность жизни, несомненно, была меньшей для людей, занимавших нижнюю ступень общественной лестницы. Тем не менее в текстах средневековых письменных памятников неоднократно встречается упоминание людей весьма почтенного возраста — 70–80-летних и даже лиц достигших ста лет. В эпоху Саманидов (875–999 гг.), согласно известиям Низам ал-Мулька, существовало правило, согласно которому в наместники областей не назначались лица моложе 35 лет. Интересно здесь то, что верхний предел возрастного ценза для молодежи составлял и тогда, в конце I тысячелетия, 35 лет. Учитывая, что для 50-летних существовало основное обозначение — йигит агасы, переход к следующему возрастному классу, аксакалам, соответствовал возрасту после 60 лет. Впрочем, точная граница, очевидно, не устанавливалась и была скорее интуитивной.

Замечательно, что и средневековые авторы в один голос говорят о юности как о безрассудном, полном приятия жизни периоде, когда буквально все: и неудача в любви, и обиды ближнего, и личные сомнения, и возможная опасность, — все благодать. Отмечается, что возраст безжалостно отнимает у нас что-то очень важное, существенное и с ураганной скоростью уносит это в невозвратную даль. Вместе с тем, уверяют они, возраст одаривает людей кое-каким опытом и толикой мудрости.

По сведениям источников, аксакалы имели определенное значение в политической жизни: в частности, они выполняли роль парламентеров и ходатаев при заключении мирных соглашений между враждующими сторонами, иногда заменяли на время должностных лиц и т. д. Однако мусульманские авторы, как правило, не конкретизируют, что за люди эти аксакалы. По определению В. В. Бартольда, аксакалы — это лица фактически без определенных юридических полномочий, пользовавшиеся почетом по своему возрасту, богатству и прежним заслугам. Согласно правилу местничества с подразделениями правой и левой сторон, аксакалы (карты), по словам автора «Бахр ал-асрар» Махмуда ибн Вали, располагались при дворе Аштарханидов в XVII в. по левую, почетную, сторону. Такое же почетное место аксакалы занимали и в обществе казахов.

Не все из описанного нами о людях «белой кости» и людях «черной кости» утрачено в нынешней жизни. Сословные предрассудки, как и предрассудки жузовые и родовые, давлеют над многими умами в нашем народе. Но новая жизнь берет свое. И все то, что кажется существенным для людей все еще сохраняющих некоторые стереотипы традиционного мышления, слабо воспринимается современной по-европейски образованной казахской молодежью. И в этом залог переустройства обновленного казахского общества.