Холоднее льда - Чарлз Шеффилд

— Да, и прямо сейчас.

— Вам требуется его помощь?

— Конечно, — Мобилиус уже набирал коды доступа. — Я скажу ему по-быстрому с этим разобраться. При необходимости я велю ему лететь прямиком на Европу и позвонить нам оттуда.

— Тогда позвольте мне вмешаться в этот процесс там, где я имею право это сделать, — Свами Савачарья положил руку на пульт рядом с ладонью Мобилиуса, предотвращая завершение запроса. Так близко к физическому контакту с кем-либо Сова уже многие годы не подходил, и это было далеко за пределами его уровня комфорта. Заставляя себя держать руку на месте, он продолжил: — Вы попросили меня отыскать вашего врага в системе Юпитера. Исследуя этот вопрос, я, разумеется, изучил многих людей и просмотрел много личных досье. Включая досье Дэвида Ламмермана.

Мобилиус так резко отдернул руку от пульта, как будто его током ударило.

— Вы изучали Дэвида? Вы подумали, что Дэвид…

— Я изучал всех. И узнал многое о личных взаимоотношениях, которые меня не касаются. Но они должны касаться вас.

— И вы говорите мне, что Дэвид… нет, не могу в это поверить. — Сайрус Мобилиус вдруг показался больным, а лицо его словно бы состарилось лет на пятнадцать. — Не могу поверить…

— Что он ваш враг и что он вас предаст? — Сову переполняли противоречивые чувства. Он оказался лицом к лицу с откровенным горем, причем в такой ситуации, каких он всю жизнь стремился избегать. Ему следовало отступить и остаться холодным. Или по крайней мере использовать недоумение Мобилиуса в собственных целях. Эмоция представляла собой ту слабость, которую следовало эксплуатировать.

Если не считать того, что стоящий перед ним со склоненной головой человек в каком-то странном, но вполне реальном смысле был лучшим другом Свами Савачарьи… Что за нелепая мысль! Они вели рыцарский поединок в Сети Головоломок со времен юности Савачарьи: Торквемада и Мегахиропс, Мегахиропс против Торквемады. Сознавая, что они на голову и плечи выше всех остальных, они всегда помнили друг о друге, зная, что только друг другу они достойные соперники. Двадцать лет они провели в схватках и всевозможных вызовах, изобретая особые проблемы, адресованные одной-единственной далекой и незримой персоне. Самые дьявольские свои головоломки Сова изобрел с одним лишь Торквемадой на уме.

Дружба? Разве подобный интеллектуальный контакт не означал нечто большее, нежели чувственные контакты, безмозглое товарищество или пьянящее соперничество, которые большая часть человечества вынуждена была описывать как дружбу? И разве подобная высшая форма дружбы не налагала своих особых обязанностей и ограничений?

Сова снова вздохнул, но на сей раз уже по поводу предрешенного исхода.

— Прошу прощения. Вы меня не так поняли. Дэвид Ламмерман вам не враг, хотя многие бы сказали, что у него более чем достаточно причин таковым являться. Скажите мне, Сайрус Мобилиус, вы… — тут Сове пришлось вытолкнуть из себя чуждое ему слово, — любите своего сына?

— Люблю ли я… — Мобилиус откашлялся. — Бог мой, да ведь Дэвид мой единственный ребенок. Мы столько лет так мало друг с другом виделись, но вовсе не потому, что мне так хотелось. Конечно, я его люблю. Я бы ему все отдал. Но он меня избегает.

— Да, действительно, — Свами Савачарья вынужден был вступить в обсуждение того рода, который он больше всего ненавидел. И никакого выхода не существовало, пусть даже он содрогался от ужаса, пока воздух вокруг него словно бы наполнялся резкими, сырыми эмоциями. — И я знаю, почему он вас избегает. Я просматривал видеозаписи, сделанные, когда он разговаривал с вами или готовился это делать. Дэвид считает, что его отец — величайший человек в истории, но страшно его боится. В вашем присутствии у него буквально язык узлом завязывается. Вы подавляете его своей личностью.

— Я не хочу этого делать. Я в нем души не чаю.

— Вы это делаете, сами того не осознавая. Сайрус Мобилиус подавляет Дэвида Ламмермана. Если вы хотите быть ближе к нему, вы должны позволить ему свободно дышать.

— Как? Я просто бываю с ним самим собой.

— Тогда вы должны стать кем-то другим — кем-то больше похожим на того Сайруса Мобилиуса, который встречается со мной. Я ведь и вас видел на записи, много раз. Вы думаете, я не сознаю того, что со мной ваша личность несколько приглушается в мою пользу? — Сова наконец оторвал руку от коммуникационной панели управления. — А сейчас, если хотите, можете позвонить Дэвиду. Но только попросите у него то, что вам нужно. Ничего не велите и не приказывайте. Скажите, что вам нужна его помощь, что есть особая задача, которую вы больше никому во всей Солнечной системе доверить не рискуете. Можете вы это сделать?

— Могу попытаться. — Мобилиус наконец наладил связь, пока Сова плелся назад к своему удобному креслу. Он был совершенно измотан. Он взял на себя ровно столько, сколько мог выдержать, и страшно все это ненавидел. И как только Магрит Кнудсен день за днем с этим справлялась? Мало того, она словно бы процветала на такой личной конфронтации, таком эмоциональном сплетении.

— Дэвид! — линия оказалась открыта. Голос Мобилиуса был хриплым и до странности нерешительным. — Дэвид, ты занят?

— Я чертовски занят. — На экране появилось лицо Дэвида Ламмермана — сдержанное и неуверенное. — У меня встреча с Тристаном Морганом и Нелл Коттер. Мы обсуждаем способы, посредством которых «мобили» смогут помочь движению «Наружу».

— Дэвид, мне бы не хотелось вмешиваться. Но мне нужна твоя помощь… в одном деле, которое я не рискую доверить никому другому. Я сейчас встречаюсь со Свами Савачарьей. Джон Перри и Вильса Шир находятся на Европе, и у нас есть основания думать, что они находятся в серьезной опасности. Ты не попытаешься связаться с Европой и убедиться, что с ними все хорошо?

— Конечно, — лицо Дэвида Ламмермана стало несколько озадаченным. — Когда я последний раз говорил с Камиллой, там все было хорошо. Но я прямо сейчас свяжусь с Европой. А с тобой все хорошо?

— Я в полном порядке.

— А если на Европе все-таки есть проблемы…

— Поступай по своему усмотрению. Если тебе понадобится еще чье-то мнение, можешь позвонить мне — но это совершенно необязательно. Отправляйся на Европу сам, если сочтешь, что это необходимо. Воспользуйся моим банковским счетом, моим именем, всем остальным, что только потребуется. Я знаю, что ты сделаешь все разумно. Только, пожалуйста, поторопись. Это очень срочно.

— Я обязательно сделаю все как можно лучше, — Дэвид ненадолго отвернулся от камеры. — У меня будет здесь помощь, если она мне понадобится. Теперь мне лучше начинать. Но ты уверен, что с тобой все в порядке?