Дверь. Альбом - Мэри Робертс Райнхарт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты можешь избавиться от одежды.
— Каким образом? Сжечь? Чтобы полиция нашла потом обгорелые остатки, крючки, пуговицы и еще не знаю что? Нет, девочка. Теперь я знаю, что сделал бы настоящий убийца. Я дважды пытался разжечь печь. И это в августе! Но зачем?
— Я могу взять эту одежду. Они не будут обыскивать наш дом. Никогда.
— Но они заберут ее у тебя, когда ты уйдешь отсюда. Подумай, Лу! А теперь беги домой и забудь обо мне и всей этой грязи.
— Может быть, ночью, Джим, ты сможешь закопать ее на ничейной земле?
Он отклонил и это предложение. Я стояла и думала, стараясь найти такое место, где бы вездесущая полиция не смогла найти его одежду. Странно, но в обычном доме трудно найти такое место, особенно если нужно спрятать что-то крупных размеров.
— А у тебя нет тайного шкафчика, где ты прячешь свое вино? — спросила я его наконец.
— У меня есть такой бар. Но если ты думаешь, что человек пятьдесят, по крайней мере, не знают, где он находится, значит, ты не знаешь Хелен.
— Но это даст тебе время, Джим.
Не говоря ни слова, он подошел к книжным полкам около камина и потянул их на себя. Книги вместе с полками отодвинулись. За ними оказалась маленькая дверь, а за ней бар.
— Конечно, если я спрячу одежду, то подтвержу свою виновность. Но…
— Кто-нибудь тебя видел?
— Где? В доме? Нет. У меня есть ключ от парадной двери. Но полиции сейчас это, конечно, известно.
— А когда ты возвращался домой?
— Откуда я знаю? Нужно идти на риск. К счастью, машину я оставил здесь, а туда ходил пешком. Это может мне помочь.
Не теряя ни минуты, я опустила шторы на окнах, пока Джим ходил наверх. Он спускался вниз, когда в дверь позвонили. К счастью, в коридоре было темно, а дверь оказалась крепкой. Он передал мне вещи через перила лестницы и довольно долго возился с замком, чтобы дать мне время. Я спрятала брюки и ботинки, закрыла бар, придвинула полки. Но меня била дрожь. Он дал мне еще немного времени, чтобы я могла успокоиться, остановившись в холле, чтобы зажечь свет. Потом услышала, как он пропускает вперед нескольких мужчин. И хотя я с ужасом представила, что подумают обо мне жители Полумесяца, все равно взяла сигарету Джима и стала ее закуривать, когда они входили в комнату.
Мужчин было двое: участковый инспектор Бриггс и детектив Салливан, которого я встретила в доме Ланкастеров в холле на втором этаже.
Они с любопытством на меня посмотрели, когда Джим представил их мне.
— Мисс Холл? Так это вы та молодая леди, которая нашла мисс Эмили Ланкастер в саду? — Это говорил инспектор.
— Не совсем нашла. Я услышала, как она закричала, и выбежала из дома. Первым к ней подошел Эбен.
— Понятно.
Я стала готовиться к следующему вопросу, но, к моему удивлению, вопроса не последовало. Вместо этого инспектор предложил, чтобы мистер Салливан проводил меня домой, а потом вернулся. Он не хотел, чтобы Джим слышал, как я буду отвечать на его вопросы. Я встала и вдруг очень испугалась, вспомнив, что мы с Джимом не обсудили, что говорить им, а что не говорить.
Но Джим решил этот вопрос очень просто.
— Не волнуйся, Лу. Мы скажем всю правду, а там будь что будет! И выбрось эту сигарету. Все видят, что ты не куришь.
Инспектор Бриггс улыбнулся. Однако выражение его лица изменилось, когда Джим подошел к книжным полкам, и открыл бар.
— Вот вам улика, — сказал он.
Салливан вывел меня на крыльцо, и я чуть не упала в обморок. Раньше со мной такого никогда не случалось.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Мама поставила Холмса в известность, что этой ночью он должен спать в доме, руководствуясь тем, что если у нас было совершено одно убийство, то может быть совершено еще несколько, что было внолне оправданным, как тогда казалось.
Но использовать Холмса в качестве защитника казалось абсурдным. Маленький испуганный человечек, он ходил за нами, когда мы запирали на ночь окна и двери, боясь отойти на несколько шагов. И это Холмс первым высказал теорию об убийце-маньяке.
— Должен вам сказать, мисс, — заметил он, — я рад, что буду спать здесь. Кто-то поблизости сошел с ума, это точно.
— Но этот сумасшедший прекрасно знает наши привычки, Холмс.
— Это не так уж трудно, мисс, когда все здесь живут по расписанию.
— Кроме вас, Холмс!
Он улыбнулся. Мама настаивала, чтобы все слуги в десять часов были дома, но Холмс мог выйти из дома в любое время и воспользоваться дорогой, ведущей через ничейную землю. И я прекрасно знала, что он не только не подчинялся этим правилам, но иногда просто не спал дома.
Сейчас я думаю, что Холмс тогда старался что-то сообщить мне. Позже он, должно быть, передумал, но я часто спрашиваю себя, что было бы, если бы он не изменил своего решения. Во-первых, возможно, не было бы совершено второе убийство. Кроме того, мы поняли бы, что наши слуги знали или догадывались о гораздо большем, чем мы.
Но, как я уже говорила, жители Полумесяца считают, что слуги должны знать свое место, в результате чего существовало молчаливое противостояние между теми, кто входит в дом через заднюю дверь, и теми, кто входит через парадную. Потому в эту ночь у Холмса не было возможности поговорить. Мама подошла к нам раньше, чем он решился что-то сказать, и, заставив снять с постели в комнате для гостей, находившейся рядом с ее спальней, наши лучшие простыни, приказала ему не храпеть и постучать к ней в дверь, если он услышит какие-нибудь подозрительные звуки.
Бедный Холмс! Он, конечно, был беспринципным человеком, но мне он всегда нравился.
Это может показаться невероятным, но я смогла остаться одна в своей комнате только в половине одиннадцатого, когда мама заперлась на все замки в спальне. Только шесть с половиной часов назад я увидела, как мисс Эмили выбежала с криком из дома и упала в обморок, но мне показалось, что я прожила с тех пор многие годы — так все это на меня подействовало.
И это не только результат убийства. Не только результат страха за Джима Веллингтона, который к тому времени мог быть уже арестован.
