Век Людовика XIV. История европейской цивилизации во времена Паскаля, Мольера, Кромвеля, Мильтона, Петра Великого, Ньютона и Спинозы: 1648—1715 гг. - Уильям Джеймс Дюрант

Устные завещания признавались в английском праве до 1677 года, но подвергались тщательной проверке со стороны суда. Дочери оспорили завещание Милтона; судья отклонил его, отдал две трети жене, одну треть, в общей сложности триста фунтов, дочерям. Причитающаяся "доля" от мистера Пауэлла так и не была выплачена.

Хотя мы знаем о Мильтоне гораздо больше, чем о Шекспире, и так много должны записать, чтобы представить его, мы все еще не знаем достаточно, чтобы судить о нем - если это вообще возможно о каком-либо человеке. Мы не знаем, сколько поводов для обиды давали ему его дочери, как они относились к третьей жене, которая так утешала его старость; мы можем только сожалеть, что он не сумел завоевать их любовь. Мы не знаем до конца его причин, побудивших Кромвеля выступить в роли цензора прессы после того, как он так красноречиво выступал за "нелицензированное книгопечатание". Мы можем приписать большую часть его жестокости в спорах нравам и нормам того времени. Мы можем простить его тщеславие и эгоизм как костыль, на который опирается гений, когда он не получает поддержки от аплодисментов мира. Нам не нужно восхищаться им как человеком, чтобы восхищаться им как поэтом и одним из величайших прозаиков Англии.

Те, кто решается прочитать "Потерянный рай" от начала до конца, с удивлением обнаруживают, как часто он взлетает на высокий уровень воображения и изречений, так что со временем мы прощаем скучные страницы аргументов, науки или географии как передышки между возвышениями; было бы абсурдно ожидать, что эти лирические полеты будут продолжаться постоянно. В коротких стихотворениях они поддерживаются. А в прозе Мильтона есть отрывки, особенно в "Ареопагитиках", непревзойденные по силе и великолепию, по мысли и музыке, во всей светской литературе мира.

Современники принесли ему лишь скупую славу. Во времена господства своей партии он был воином и писал прозу, а его ранняя лирика была забыта. Более крупные стихи он опубликовал при той Реставрации, которая презирала его род и неохотно согласилась оставить его в живых. Когда Людовик XIV попросил своего посла в Лондоне назвать лучших из ныне живущих авторов Англии, тот ответил, что в стране нет ни одного достойного автора, кроме Мильтона, который, к сожалению, защищал рецидивистов, которых сейчас вешают, живых или мертвых. Однако даже в ту буйную эпоху самый знаменитый поэт, Джон Драйден, которого Мильтон считал "хорошим рифмоплетом, но не поэтом", не был в Англии. 145 оценил "Потерянный рай" как "одну из величайших, благороднейших и возвышеннейших поэм, которые создал этот век или народ". 146 После свержения Стюартов Мильтон вступил в свои права. Эддисон щедро расхваливал его в "Зрителе". 147 После этого образ Мильтона становился все более величественным и святым в сознании англичан, пока Вордсворт в 1802 году не смог апострофировать его:

Мильтон! Ты должен жить в этот час; ...

Душа твоя была подобна Звезде и жила отдельно;

У тебя был голос, подобный звуку моря,

Чистая, как обнаженные небеса, величественная, свободная.

Его душа была подобна монументу, и он жил отдельно даже от самых близких ему людей; но его ум простирался, как величественные небеса, над всеми заботами людей, а его голос до сих пор звучит, как гомеровский многоголосый таласс, "море многоглавое".

ГЛАВА IX. Реставрация 1660-85

I. СЧАСТЛИВЫЙ КОРОЛЬ

29 мая 1660 года, ровно через тридцать лет после своего рождения, Карл II въехал в Лондон на фоне такого народного ликования, какого еще не было на памяти англичан. Двадцать тысяч человек городского ополчения сопровождали его, размахивая знаменами и размахивая мечами, по улицам, усыпанным цветами, увешанным гобеленами, шумящим трубами, колоколами и приветственными криками, и запруженным половиной населения города. "Я стоял на Стрэнде и смотрел на это, - писал Ивлин, - и благословлял Бога". 1 Это свидетельствовало о нравах Англии и крахе пуританства: в то время как для свержения Карла I потребовалось шесть лет войны и беспорядков, при восстановлении его сына не было пролито ни капли крови. В течение всего того экстатического лета англичане стекались в Уайтхолл, чтобы приветствовать короля. "Желание мужчин, женщин и детей увидеть Его Величество и поцеловать ему руки, - рассказывал один из очевидцев, - было столь велико, что в течение нескольких дней ему не хватало времени на еду... . . И король, желая доставить им такое удовольствие, никого не пускал, а предоставлял свободный доступ всем желающим". 2 Он сказал, что желает сделать своих людей такими же счастливыми, как он сам.

Если бы в те триумфальные дни он относился к какой-либо проблеме очень серьезно, то завещанные ему трудности омрачили бы его медовый месяц. Денежные средства в казначействе составляли 11 фунтов 2 шиллинга. 10d. Правительство было в долгах на два миллиона фунтов. Армия и флот на несколько лет отставали в выплате жалованья. Англия находилась в состоянии войны с Испанией. Дюнкерк удерживался с трудом и стоил 100 000 фунтов стерлингов в год. Десять тысяч кавалеров, сражавшихся на стороне Карла I и разоренных Кромвелем, умоляли о компенсации. Десять тысяч патриотов просили о синекуре. Карл безрассудно сказал "да" и доверил парламенту найти средства.

Парламент тоже был счастлив. Первым его настроением было экстатическое подчинение восстановленной монархии: "Мы подчиняемся и обязываем себя и наше потомство навеки подчиниться Вашему Величеству". 3 Палата общин проголосовала за то, что "ни они сами, ни народ Англии не могут освободиться от ужасной вины за недавний противоестественный мятеж или от наказаний, которых эта вина заслуживает, если они официально не воспользуются милостью и помилованием Его Величества", после чего члены парламента собрались и преклонили колени перед забавляющимся монархом, чтобы получить его отпущение грехов. 4 Общинники чувствовали дополнительную вину за то, что собрались без созыва или согласия короля; они скромно называли себя "Конвентом", пока Карл не облегчил их совесть, объявив их законным парламентом. 5 После этих церемоний парламент отменил все законодательные акты Долгого парламента, не получившие согласия Карла I, но подтвердил те уступки, которые король сделал парламенту, включая его верховенство во всех вопросах налогообложения; эти уступки были подтверждены Карлом II. Парламент разделил с королем важнейшую победу гражданской власти над военной: задолженность по жалованью армии, которая в течение десяти лет управляла Англией, была погашена; сорок тысяч человек распущены и разошлись по домам.

Карл согласился помиловать всех своих врагов, кроме тех, кого парламент должен